Выйти поговорить в коридор? Там сейчас достаточно шумно, у папы возникнут вопросы. На лестницу? Не факт, что там будет связь. В ванную? Расслаблялась я там недолго, потому что сквозь довольно тонкую стенку чутко слышала, чем занимался Антон. Определяла, как именно обустраивался в тот или иной момент. Даже слышала весь его разговор с кафе, которое уточняло детали нашего заказа и доставки.
Получается, выбора у меня нет. И Антон как чувствует это. Усаживается прямо напротив меня, ухмыляется. Будто точно знает, что мне не по себе говорить будет, или что врать собираюсь.
Хорошо хоть одет... Меня обдаёт дурацким жаром при мысли, что он ведь из ванной вышел. И с его слегка издевательским настроем вполне могло бы быть, что в одном полотенце заявится.
Антон слегка приподнимает брови, многозначительно глядя на мой уже надрывающийся телефон. Да знаю я, что ответить пора.
Вздыхаю и решаюсь. Папа сразу сыплет меня вопросами, а я неуклюже мямлю, что просто в ванной была. Эта мысль как-то сама собой приходит, когда на Антона бросаю взгляд и подмечаю, что он не так уж хорошо вытерся — уже другая, чёрная, футболка довольно чётко обрисовывает мышцы.
Сглатываю, отвожу взгляд. Хорошо, что Антон в телефоне сидит и вряд ли слушает, своим там занят. Вот и мне надо поменьше на него смотреть.
Сначала разговор с папой не доставляет мне проблем. К счастью, он пока не просит показать комнату или соседку. А ведь именно этого я больше всего боюсь… И потому решаю начать другую, не менее сложную тему, которая так или иначе должна быть поднята. И наверняка заберёт на себя внимание папы.
— Я не смогу приехать к тебе в эти выходные, — с сожалением говорю. — Просто как раз на них наш куратор устраивает нам экскурсию по Москве, поскольку тут много иногородних. Я бы тоже хотела поприсутствовать, чтобы влиться в коллектив. Мы там будем под присмотром, но там два дня подряд нас будут поздно привозить и именно в общагу автобусами.
Я без понятия, откуда эта версия у меня в голове появляется, но звучит вполне правдоподобно. Говорю уверенно, думая только о том, что папа должен поверить. Насколько я знаю, подобные экскурсии и вправду устраиваются некоторыми универами. Моя подруга Соня раньше меня студенткой стала, что-то такое рассказывала.
Потому я ничуть не колеблюсь, даже когда слышу усмешку. Бросаю взгляд на Антона, который продолжается ухмыляться и даже телефон откладывает, демонстративно удобнее усаживаясь, чтобы превратиться весь во внимание. Его явно забавляет, что я нагло вру.
Ну и пусть. Сейчас важнее реакция папы. Который отвечает не сразу:
— Неожиданно. Не думаю, что тебе это так уж надо. Влиться в коллектив в любом случае успеешь, тебе ещё учиться с ними как минимум четыре года.
Папа, конечно, возражает, но не так уж сурово и непреклонно. А значит, его можно убедить.
— Ну пожалуйста, — мягко прошу. — Влиться важнее всего сразу, а то они там за эти выходные уже образуют компании, совместные впечатления объединяют. А мне потом будет сложнее.
Антон слегка приподнимает брови, видимо, поражаясь моим способностям врать. Хотя, наверное, просто наслаждается тем, что я тут в такой нестандартной ситуацией перед ним.
Немного даже не по себе от этого, но подобное ощущение быстро меркнет перед внезапным требованием папы:
— Дай номер куратора. Свяжусь с ним завтра.
Сердце слегка подскакивает в груди. Странно, но я правда не думала, что он спросит. И теперь мысли лихорадочно мечутся в панике, стремясь быстро придумать выход.
И мне вдруг приходит в голову мысль вплести в это Антона. Вернее, зацепится за него как за единственную надежду в этой ситуации. Быстрое, спонтанное решение, но другого у меня нет. Я уже действую.
— Номер куратора? — переспрашиваю, чтобы Антон услышал и параллельно знаками прошу его дать мне любой левый, да хоть свой. — Сейчас поищу.
Сомневаюсь, что меня не понимают. Тем более Антон слушал наш разговор и судя по ухмылочкам, прекрасно знает, что я вру. Так что должен подыграть…
Хмыкнув, он с притворным осуждением качает головой. Я хмурюсь — нашёл время подкалывать! После того, как мы с папой перестанем разговаривать, я готова выслушать любые насмешки, но не сейчас… Чёрт возьми, всю мою телефонную книжку отец прекрасно знает. Выдумывать несуществующий номер? Ведь позвонит.
Не знаю, что сейчас в моём взгляде, но Антон вдруг тоже хмурится и всё-таки выводит мне какие-то цифры на своём экране.
Не задумываясь, диктую их папе.
Папа после продиктованного мной номера и вправду расслабляется, а вот я скорее напрягаюсь. Хотя у нас теперь максимально безобидный разговор. О том, как у меня настроение, как я предвкушаю учёбу, как у него дела, как моя группа и тому подобные безобидные мелочи. Но только они не отвлекают от всё более настойчиво пульсирующей в голове мысли, что ведь папа позвонит на тот самый номер. Получается, кому?..
Мы прощаемся, когда Антон уже начинает откровенно скучать и залипать в своём телефоне, уловив, что больше я тут спектакль устраивать не буду и врать тоже. Но мне хватило и того, что было.
А потому слегка напряжённо украдкой смотрю в непроницаемое лицо Антона, продолжающего сидеть у себя в телефоне после моего разговора. Не сразу, но всё-таки решаюсь:
— Чей это был номер?
Антон бросает на меня короткий нечитаемый взгляд:
— Мой.
Зачем-то киваю, хотя на меня уже не смотрят. Что ж, предсказуемый исход с номером. Вряд ли Антон в такой ситуации мог ориентироваться и дать мне чей-то ещё. Да и зачем? Хотя я немного опасалась, что он каким-то образом знал номер моего куратора и дал мне именно его — из вредности, потому что не понять меня было невозможно.
Прочистив горло, выдыхаю и тихо поспешно проговариваю:
— Папа завтра позвонит тебе. Поговоришь с ним от лица куратора? Есть специальная прога, которая слегка меняет голос.
Как же мне не хочется просить именно об этом и именно этого человека, кто бы знал! Но выхода, кажется, действительно нет. У Антона довольно взрослый голос, мужественный и глубокий. Красивый… И узнаваемый. По крайней мере, для меня. Но папа каждый день слышит множество и запросто мог бы стереть из памяти разговор с этим парнем
