class="p1">— Дура, — выхожу в подъезд, громыхнув дверью на пару этажей.
Меня не тянет. Меня, сука, воротит! От неё, от себя и от ситуации.
Долетев до базы, срываюсь на пару кругов по треку. Становится легче, если не считать, что пульс нервно долбит по вискам, в разы повышая мою раздражительность. Пацанам на тренировке прилетает за всякие мелочи. Хорошо хоть сегодня без неожиданных визитов инспекций. Я бы точно нарвался на проблемы.
— Удачно съездил? — спрашивает подъехавший во второй половине дня Захар.
— Не знаю. Она мне в любви признавалась, представляешь?
— Я? — посмеивается друг. — Представляю. Ты же помнишь, у меня недавно с бывшей были похожие траблы.
— У тебя хотя бы бывшая, — достаю нам с ним по сигарете. — У меня вообще всё как-то через жопу в этой ситуации.
— Может поговоришь с Ясей? — предлагает Захар.
— И что я ей скажу? Я этот разговор уже вертел в разные стороны и слова пытался подобрать. Не понимаю, как можно такое сообщить любимому человеку. Прости, родная, я вот там напился случайно и переспал с твоей бывшей одноклассницей, но я ничего не помню и мне вообще не понравилось, потому что я люблю тебя. Так?
Ярослава
У нас отменили последнюю лекцию, и я решаю всё же заехать к бабушке. Помню, что обещала сделать это вместе с Гордеем, но у него внеплановые проверки. Дёргать не буду. В следующий раз обязательно заедем вместе. А пока заглядываю в кондитерскую, покупаю любимые бабушкины пирожные. Прошу продавца завязать коробку красивой лентой. Буду радовать!
Остаток пути до её дома прохожу пешком. Улыбаюсь консьержу в холле и шагаю на широкие ступеньки. Лифта здесь нет. Пятиэтажка из другого века. Свободные лестничные пролёты, мало квартир, но они все довольно большие по площади. Высокие потолки, толстые стены, живые цветы на широких подоконниках и резные балкончики.
Я здесь выросла. Эта квартира осталась нам от деда, а ему от государства, как заслуженному научному работнику. Бабушка у меня из сферы культуры, а вот мама пошла в своего отца и мужа себе нашла такого же, немного фанатичного в хорошем смысле, с глобальными мечтами, которых многие не понимают.
Открыв дверь своим ключом, тут же погружаюсь в атмосферу своего детства. И тут всё вне времени. Ничего не меняется уже много лет. Даже моя комната не особенно похожа на спальню современной девочки.
— Бабуль! — зову её, уже разувшись и вытащив из шкафчика мягкие тапочки для гостей.
— Явилась, пропажа, — встречает строго, но я смотрю в глаза. Они улыбаются.
Бабушка, как всегда, элегантна. Никаких халатов дома. Если только банный. Аккуратная причёска, минимум макияжа, удобная юбка с блузкой, а иногда ещё и пиджак или же платье. Все зависит от её настроения и времени года.
Нинель Эдуардовна Смольская улыбается уголком губ, увидев заветную картонную коробку с прозрачным верхом и праздничной ленточкой.
— Подлизываться будешь? — заглядывает в неё через пластиковый верх.
— Конечно, — улыбаюсь шире. — Прости, что так редко прихожу, — обнимаю её.
Блин, да она даже пахнет, как и в моём детстве. Неизменно одни и те же духи. Не знаю, где она их достает, но меня всё время утягивает в ностальгию. Чаепития с правильной осанкой, чтение книг вслух в гостиной. Я мало что понимала и мне хотелось сказок, но терпеливо сидела и водила пальчиком по строчкам, проговаривая сложные слова, потому что потом за вкусным чаем бабушка или няня всё же рассказывали мне сказки.
Вот и сейчас она заваривает нам чай, вытащив из старинного серванта один из самых красивых наборов посуды. Тончайший фарфор с золоченой кромкой, расписанный розовыми цветами.
У неё есть и обычная, вполне современная посуда. Бабушка не относится к тем, кто отрицает всё новое, считая, что «раньше было лучше». Она следит за развитием мира, много читает и умеет пользоваться ноутбуком. У неё есть свои принципы. Нарушением одного из них меня сейчас в очередной раз будут попрекать. Это я тоже вижу по глазам.
— На работе? — специально не называет Гордея по имени.
— Да. Они, кстати, начали набор в детскую группу, — сразу принимаю позицию защиты своего парня, как части нашей с ним маленькой семьи.
— М-м-м… — тянет она, пряча недовольно искривлённые губы в чашке чая. Делает маленький глоток. Ставит чашку на блюдце и внимательно разглядывает меня. — А сюда он не приезжает, потому что стыдно?
— За что ему должно быть стыдно, ба?
— За то, что никаких гарантий тебе не даёт. Обхаживал, своё получил, а дальше что? Какая семья без гарантий? Или деньги на свадьбу копит?
— Бабуль, ну вот чего ты опять начинаешь? Думаешь, Гордею приятно каждый раз такое слушать? Вот зачем ты цепляешься к нему?
— Я за тебя, глупенькую, переживаю. То, что он от отца отделился и самостоятельным стал, так это для мужчины нормально. А вот то, что предложение до сих пор не сделал и дома почти не бывает… Нет, Ярослава, этого я ни понять, ни принять не могу. Сидишь там одна целыми днями, ждёшь его.
— Я не сижу, — улыбаюсь ей. — У меня подруги есть, мы гуляем. С Гордеем тоже гуляем. Он недавно мне знаешь, какое свидание красивое устроил?
— Откуда мне знать? Ты же не рассказываешь!
И улыбнувшись шире, делюсь с ней всем от заезда по городу до вкусного подарка, умалчивая лишь самые интимные подробности. Бабушка оттаивает, приняв факт, что внимание он мне всё же уделяет.
Вместе пробуем дозвониться до родителей, но, к сожалению, безуспешно. Жаль. Я очень соскучилась по маме и папе. Надеюсь, они скоро приедут. По графику должны прилететь на пару недель. Лишь бы не сорвалось.
— Поеду, — крепко обнимаю родного человека.
— Может всё-таки вернёшься домой? Или переезжайте к нам. Гордея твоего всё равно дома не бывает почти. А уж утром и вечером я его присутствие потерплю.
— Нет, ба. Вот так точно не надо. Да и у нас разный ритм жизни. Тебе самой быстро станет некомфортно.
— Ладно, — вздыхает она. — Береги себя.
Попрощавшись с ней и купив по дороге мороженое, иду на остановку. Мне тепло от бабушкиной заботы, хоть и выражает она её иногда в своей строго-воспитательной манере.
До нашего с Гордеем района добираюсь быстро. Сажусь на скамейку у подъезда,
