– Значит, ты никогда не была замужем? – проговорил Себастьян. – До сих пор не могу поверить своей… Даже сейчас не верится. Ну скажи мне что-нибудь, Блисс. Пожалуйста.
Она откинулась на спинку стула – чтобы находиться подальше от его руки.
– Ты хорошо выглядишь. – Блисс смутилась – глупость какая-то.
– И ты тоже. Ты так красива, что становится больно. – Он усмехнулся. – По-идиотски звучит, но это чистейшая правда. Ты совсем не изменилась.
– Да, конечно. Ничего не изменилось, только пятнадцать лет прошло. Ха!.. – Она нахмурилась. Только не нужно показывать ему, как ей было больно, не нужно говорить, как считала дни и годы, как рассматривала фотографии, появлявшиеся время от времени в газетах, как читала и перечитывала статьи о его успехах и начинаниях.
– Ты сердишься на меня.
– Нет, Себастьян.
Да, да, она сердита. Сердита до безумия. Она в ярости. Он поломал ей жизнь.
– Я не виню тебя. Ты имеешь право злиться на меня. И даже, наверное, отомстить.
– Я не злюсь. И не жажду мести. Я не… Я больше вообще ничего не чувствую. Я живу хорошо и счастливо.
– Правда?
– Да. Да, конечно. Конечно, я счастлива. Потому что занимаюсь делом, которое считаю нужным и важным. Я изменяю окружающий меня мир, пусть немного, пусть чуть-чуть…
– А почему ты тогда не замужем?
– Не все женщины хотят заводить семью.
– Но ты раньше хотела. И я тоже.
– Ты женат, – напомнила она ему и заерзала на стуле. И тотчас же снова смутилась. – Как поживает твоя жена? Сколько у вас детей?
– Блисс…
Нет, она больше этого не выдержит, ни мгновения. Он погубил ее. И ему нечего делать здесь, он не имел никакого права приходить в ее дом.
– Ты должен уйти. Я хочу, чтобы ты сейчас же ушел. Я вообще не понимаю, для чего ты сюда явился.
– Не понимаешь?
– Нет, нет, нет. Не понимаю.
– Я должен был прийти.
– Раньше ты не счел нужным явиться. – Она вздернула подбородок. Теперь уже не важно, что в глазах кипят слезы, а щеки влажные. И не имеет значения, что он подумает. – Ты уехал, не сказав мне ни слова. Отправил ко мне сестру – и все. И ни разу за все это время, ни разу не удосужился даже написать. Хотя бы несколько слов.
Он быстро обошел вокруг стола.
– Тебе было очень плохо?
– Да, ты прав. Мне было плохо. И больно. Да и как иначе, ведь я любила, – она утерла слезы, – любила тебя. Я собиралась убежать с тобой и выйти за тебя замуж. Господи, как я ненавижу все это! Гнусное положение. Мне никогда не хотелось, чтобы ты увидел, как больно мне сделал. Для чего ты теперь вернулся? Зачем тебе это понадобилось? Пропади ты пропадом! Ничего не понимаю!
– Меня загнали в угол. Я угодил в ловушку. И никак не мог выпутаться. Я не хотел осложнять твою жизнь.
Блисс покачала головой:
– Забудь. Все теперь кончено. Мне уже все безразлично. А плачу я только потому, что жалею глупую маленькую девочку, какой была когда-то. Тогда мне было больно. А теперь уже все прошло.
– А у меня никогда не проходила эта боль.
Блисс уронила руки на колени и в изумлении посмотрела на Себастьяна:
– Как ты можешь так беззастенчиво лгать?
– Я не лгу.
– Нет? Да ты посмотри на себя! – Неужели он не понимает, что она видит, как он возбудился? Блисс вспыхнула, теперь она и впрямь разозлилась. – Себастьян Плато, история успеха! Ты всего добился, у тебя есть все, дружище. Если бы ты тогда был так расстроен, как говоришь, то постарался бы сообщить мне об этом. Помог бы мне понять тебя. Только не надо говорить, что ты жил пятнадцать лет с разбитым сердцем и только теперь решился приехать и обо всем мне рассказать. Я тебе не верю.
– Естественно, не веришь.
Он стоял совсем близко, стоял, возвышаясь над ней. Его нога коснулась ее колена. Блисс чувствовала, как он нависает над ней. И чувствовала исходившее от него тепло. Она вдруг осознала, что хочет его. Эта мысль обожгла ее, на душе стало неприятно, мерзко. Она испугалась своего желания. Он проговорил:
– Что мне сделать, чтобы ты поверила? Я действительно вернулся в штат Вашингтон только из-за тебя.
– Не смеши меня! – Она запрокинула голову, чтобы взглянуть ему в глаза. – С чего ты вдруг решил, что я настолько глупа, что поверю тебе?
– Ну нет, я прекрасно знаю, что вы совсем не дурочка, доктор Уинтерс. – Он пристально смотрел ей в глаза. – Я жил и работал, думая, что ты живешь спокойно с кем-нибудь другим и вполне счастлива. А потом… Черт возьми, сам не знаю, что заставило меня решиться на этот шаг. Наверное, понял, насколько мне плохо, одиноко… И как пусто. Тогда я попытался разузнать, что с тобой. Сведений о замужестве обнаружить не удалось. Я с трудом в это поверил. Такая женщина – и не замужем?
– Женщины… Не всем женщинам нужны мужчины, чтобы ощущать себя полноценными личностями.
– Тебе нужен мужчина.
У Блисс все поплыло перед глазами. Она сняла очки и отложила их в сторону.
– Я же помню, как ты ожила рядом со мной. Ты любила меня, Блисс. А я любил тебя.
Прошедшее время. Что он сказал бы, расскажи она ему, что никогда не переставала любить его? Она считала себя просто больной, потому что знала, что не сможет разлюбить его.
– Чего ты добиваешься, Себастьян?
Она прекрасно знала, что он сейчас сделает. Знала, что он положит ей на плечи свои огромные руки и обхватит пальцами шею. Потом – большими пальцами – приподнимет подбородок, и ей останется одно из двух: либо опустить веки, либо смотреть в его глаза, смотреть до боли, так что золотистые искры запляшут.
Блисс посмотрела ему в глаза.
Себастьян склонился над ней. Сначала легонько коснулся губами ее лба, потом поцеловал в губы, и она услышала тихий стон, невольно вырвавшийся из ее горла. Затем он снова поцеловал ее. И еще раз. И еще…
И тут она наконец поняла: очень многое для нее изменилось. Мужчина тот же, те же сладостные восхитительные ощущения – и, однако же, все совсем иначе… Когда-то одних поцелуев было вполне достаточно. Поцелуев, ласковых прикосновений и ожидания чего-то большего. А сейчас горячая волна захлестнула ее, и она тонет в своих ощущениях, тонет и забывает о днях и ночах, когда думала, что навсегда его потеряла.
Себастьян положил ее руки себе на плечи. Блисс машинально поднялась на ноги, и он обнял ее, прижал к груди, прижал так крепко, что она не в силах была вздохнуть. Но ей и не хотелось дышать. Хотелось, чтобы эти поцелуи никогда не прекращались.
Они стояли, прижимаясь друг к другу все крепче, упиваясь своими ощущениями. Время исчезло – исчезли пятнадцать прожитых порознь лет. Они снова стали школьниками – и вместе с тем остались взрослыми людьми. Огонек, что зажегся в годы их юности, превратился в яркое пламя.
