– Что ж, раз приехали, это хорошо. Идемте, аппарат покажу. С ребятами познакомлю.
Мы подошли к ближайшему. Он вкратце ознакомил меня с устройством летательного аппарата, попутно представляя подходившим летчикам: «Вот. Девушка. Марина. Учиться хочет. Опытная. В детстве летала на „Ту-154"». Инструкторы и курсанты с обветренными загорелыми лицами усмехались в ответ. Они с интересом рассматривали меня. Я в шелковом финском сарафане, в босоножках на каблуках и пляжной сумочкой наперевес, невозмутимо и с достоинством поправляла бусы на шее, вежливо кивала новым знакомым. Менее всего я походила на курсанта летного клуба. И все же я оробела от такого внимания к себе, с опаской поглядывая на дельтаплан: вот эта каракатица поднимет меня в небо? Ни пола, ни крыши, взяться толком не за что: я же выпаду, не взлетев.
– Вы присматривайтесь пока, подберем вам свободного инструктора и полетаете сегодня для пробы. Может быть, вам и не понравится, – проскрипел Павел Александрович.
Уезжая из дома, я прихватила полотенце на тот случай, если получится искупнуться по дороге. Я расстелила его на траве, неподалеку от домика и села загорать.
Неожиданно краем глаза я уловила фигуру, решительно направлявшуюся ко мне. Коротко стриженная, беленькая, как облетевший одуванчик, девушка, которую я сначала приняла за юношу, широко шагала, разгребая воздух руками. Так, должно быть, несли в штаб депеши о неожиданном наступлении неприятеля. У нее определенно было ко мне какое-то дело.
Она подошла и плюхнулась рядом на свободный край полотенца.
– Не помешаю? Я – Саша, – буркнула она, возясь с плеером на груди.
– Нет, нет, конечно, не помешаете. Меня зовут Марина.
– К нам приехали покататься? – поинтересовалась она.
Я тяжело вздохнула.
– Вроде того.
– Ага. Слышала на эскапе, – рассеянно отозвалась она.
Саша закрыла глаза, опрокинулась на спину и надела наушники, видимо, обозначая конец беседы. А мне хотелось расспросить у нее, чем она здесь занимается? И что за оранжевый сачок развивается на палке у края поля? Правильно ли я поняла, что та заасфальтированная дорога и есть взлетно-посадочная полоса? И зачем свирепый на вид мужчина с завидной периодичностью выбегает из гаража, как ошпаренный из бани, прилагая невероятные физические усилия, поднимает вверх балку с закрепленным на конце флажком?
Самолеты с шумом приближались, поочередно пробегали по полосе и взмывали в небо. На площадке перед домиком летчики в комбинезонах и камуфлированной форме собирали крыло небольшого самолета, перебрасываясь фразами, смысл которых оставался для меня непостижим. У железных бочек спал рыжий пес.
Мама дорогая, куда я попала? Я рассмеялась. Девушка порывисто поднялась на локте и посмотрела на меня. У нее были большие, удивительной, небесной голубизны глаза. Возможно, мой смех показался ей неуместным.
– Ну, это ветер? – с жаром спросила она, пристально смотря в глаза, словно от моего ответа зависит ее будущее. – Родионов полетел, а мне нельзя – сильный боковой ветер. А что, я в СМУ 1не летала?
Я не нашлась, что ей ответить. Она приняла молчание как знак одобрения.
– И я говорю, обычный боковик, – она передернула плечами, – а теперь штаны просиживай.
Саша закурила, приблатненно удерживая сигарету в кулаке, и сокрушенно добавила:
– А все потому что баба. Место бабы где? У плиты. А небо и ветер – это для мужиков.
СМУ – сложные метеоусловия.
Она провела рукой ото лба к затылку, приглаживая непослушный ежик волос. Меня внезапно пронзило: ее жест, ее острые, обгорелые плечи, это неохватное небо над полем, этот запах скошенной травы, шум приближающихся моторов – все это было таким знакомым и когда-то утраченным. По спине пробежали мурашки. Я закрыла глаза и обхватила колени руками. По-прежнему жгло солнце, в небе кружили самолеты, безмолвствовала Саша. Я втайне радовалась – здесь про меня ничего не знают, не спрашивают: будто и забыли. Вдруг Саша дернула меня за плечо:
– Смотри, вон твой пилот-инструктор идет.
Я вздрогнула и повернулась резко всем корпусом, словно окликнули. От ангара шел большой человек в синем комбинезоне со светоотражателями, в белом подшлемнике, похожем на детский чепчик. Шлем держал в руке. И улыбался. Как Гагарин. С ним еще двое. Они смеялись над чем-то. Я ничего не слышала и толком не разглядела. Я видела только его, поднялась и шагнула ему навстречу.
– Привет. Ты летать умеешь?
Я отрицательно мотнула головой – от волнения и жары пересохло в горле.
– И яне умею, – рассмеялся он, – как же мы полетим?
– Не знаю, – выдавила я.
– И я не знаю, – развел руками инструктор.
– Опять твои шутки. Хватит дурку ломать, – вступилась Саша, – не пугай девушку.
– Санек, не шуми. Так, – он обратился ко мне, придирчиво осматривая с головы до ног, – если не боишься и к вылету готова, – бирюльки все снимаем с шеи и с рук, вынимаем все из карманов и идем отмечаться в домик. Летим на «Яке», Серафиму я предупредил. Паспорт есть?
– Нет, не взяла. Права подойдут?
– Вполне. Иди.
– А зачем нужен документ? – спросила я.
– Возьмешь с собой, чтобы в случае чего тело можно было опознать, – безмятежно отозвалась Саша. У меня не хватило духу заподозрить ее в злом умысле – лицо излучало прямо-таки ангельское простодушие и доброжелательность. Желания разыграть новичка я не разглядела.
– Заманчивая перспектива, – только пробормотала я.
Летчики делились с Сашей новостями, пока я укладывала полотенце в сумку, слышала, как кто-то сказал: «Странно, говорили, мужик... Куда Саныч пропал? Ищу его, ищу». Саша ответила, что не видела его, и вообще ей нет дела до Саныча, потому что полетов у нее сегодня не будет, и снова пожаловалась на ветер, упомянув Родионова. «Да я бы тоже сидел сегодня, если бы не покатушники», – ответил мой летчик.
В домике мне дали бумажку, в которую я вписала свои данные и расплатилась за полет, радуясь, что не забыла взять с собой кошелек. Полет, надо сказать, был не из дешевых. Пожилая дама протянула мне журнал, попросила расписаться в двух местах и участливо спросила: «С Леденевым полетите? И не страшно?» «Какая красивая у него фамилия», – подумала я и ответила:
– Разве может быть страшно с летчиком Леденевым?
Дама просияла золотым ртом.
– Он у нас опытный. Орел.
– Орел, конечно, – за спиной вырос Леденев, – потому что лучшие друзья девушек кто? Правильно, Серафима Петровна, летчики! Ну что, готова? Не боишься?
Я насторожилась: неспроста все так настойчиво спрашивают, но из глупого упрямства ответила:
– Я ничего не боюсь.
– Ну, вот и хорошо.
Нас провожала Саша. Она восторженно пожирала глазами летчика, меня и самолет «Як-52», возможно, потому, что скоро мы очутимся в небе, которое она так любила, а ей придется «просиживать штаны на земле».
