— Вполне очевидные причины. — Элиза потянула волосы вперед, проведя ими по больной щеке.
— Очевидные причины вроде… чего? — Он приподнял проколотую бровь.
— Очевидные причины обычно не нуждаются в объяснении, — фыркнула девушка.
— Думаю, нуждаются, — медленно сказал он. Когда Элиза снова подняла бокал, Роум положил руку ей на запястье. — Может, ты немного притормозишь с алкоголем. Тебе не обязательно пить все сразу. Я хочу, чтобы у тебя был хороший, дружеский кайф, а не неряшливое пьянство. Это не было моей целью.
О. Элиза поставила стакан обратно.
— А теперь скажи мне, почему якобы я не хочу заниматься с тобой сексом.
По какой-то причине узел, который обычно образовывался у нее в животе, расслабился, и она пожала плечами и указала на себя.
— Это. Все это.
— Что во всем этом плохого? Я итак думал, что сегодня ты выглядишь чертовски хорошо. — Роум откинулся на спинку стула.
Так и было. Роум всегда выглядел хорошо, но сегодня он выглядел опасно. Элиза не могла перестать смотреть на пирсинг на его лице, который, казалось, делал его более привлекательным, черную татуировку, выглядывающую из-под воротника его узкой черной футболки с длинными рукавами, и джинсы, идеально обтягивающие его задницу. Даже его потрепанные армейские ботинки выглядели грубыми и мужественными, делая его полностью Роумом. Но она сама? На ней высоченные каблуки, на которых она с трудом ходила и кофта, с которой она никогда бы не вышла из магазина.
— Это не я.
— Как это не ты?
Элиза тяжело вздохнула, наклонилась вперед, оперлась локтем о стол и положила подбородок на руку. Ее волосы упали на плечи, Роум наклонился и откинул их назад.
— Я позаимствовала эту одежду с фотосессии, потому что хотела быть красивой, — призналась она тихим голосом.
— Ты всегда красивая. — Его голубые глаза держали ее в плену.
— Чушь собачья, Роум. — Элиза фыркнула, чувствуя себя достаточно свободно, чтобы спорить с ним.
— Почему это чушь собачья? — Он поднял бровь.
Девушка огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что никто не обращает на них внимания. Убедившись, что никого нет, она наклонилась и нарисовала в воздухе круг, сосредоточившись на своей щеке.
— Из-за этого. И еще кое-чего.
— И еще кое-чего? — спросил Роум и, протянув руку, коснулся ее щеки, где раньше было родимое пятно. — Например?
— Мое тело. — Элиза понизила голос и наклонилась.
— Что не так с твоим телом?
— Оно кривое. Сколиоз. И у меня есть шрам. — Она медленно кивнула и махнула рукой. — Очень большой.
Его губы дернулись от удовольствия, и Роум наклонился, жестом приглашая ее наклониться поближе.
— Не знаю, заметила ли ты, — тихо сказал он, — но у меня много татуировок.
— Я заметила.
— Так что я думаю, что смогу справиться со шрамом или двумя.
— И у меня не было красивого нижнего белья, — печально сказала она ему. — Никаких девчачьих милых штучек. Никогда не было причин покупать его.
— Так ты не хотела заниматься со мной сексом из-за своего шрама и потому что у тебя не было милого нижнего белья?
Почему это выглядело так, будто Роум изо всех сил старался не рассмеяться? У нее был серьезный разговор с ним, черт побери.
— Эти вещи очень важны. — Элиза кивнула, пытаясь одарить его надменным взглядом.
— Знаешь, что я думаю?
— Что?
— Я думаю, что два шота «Егера» было слишком много. — Он потянулся за ее «Короной» и колой. — Может, мне стоит это выпить.
Элиза отодвинула напитки подальше от него, и когда Роум поднял бровь, она сделала глоток, бросив на него вызывающий взгляд.
— Мне нравится то, что я чувствую.
— О, держу пари, что так и есть.
Боже, Роум был таким милым, когда улыбался. Эти улыбка, голубые глаза, длинные ресницы и пирсинг. Пирсинг в носу придавал ему опасный вид, но именно пирсинг в губе нравился ей больше всего. Ей вдруг захотелось прикоснуться к нему, и Элиза протянула руку, чтобы провести большим пальцем по его нижней губе. Она была такой мягкой, так чудесно контрастировала с твердым металлом кольца. Девушка зачарованно провела по ней пальцами.
Роум обхватил кончик ее большого пальца губами и провел по нему языком.
Элиза втянула воздух, тепло разлилось по ее телу. Ого.
— Так это были единственные причины, по которым ты не хотела заниматься сексом, Элиза? — Он оторвал ее руку от своей губы и, взяв за запястье, начал медленно покрывать поцелуями ее ладонь.
Она смотрела на это зрелище, зачарованная щекочущими движениями, и чувствовала, как жар возбуждения снова поднимается по ее телу. Зрелище его рта на ее коже было очень возбуждающим.
— Я не хочу быть на собачьей вечеринке, — тихо призналась она. — Это слишком больно.
— Я бы никогда так с тобой не поступил, Элиза. — Роум сильнее сжал пальцами ее запястье. — Я думаю, что ты великолепна. Невероятно застенчивая, но чертовски сексуальная. Мне хочется, чтобы ты не стеснялась меня, потому что я не лучше и не хуже тебя. Я — это просто я, а ты — это просто ты, понимаешь?
— Это трудно, — тихо призналась Элиза. — Никто никогда не хотел меня раньше.
— Мне знакомо это чувство. — Он прижался еще одним поцелуем к ее ладони, его язык скользнул так, что она задрожала. — И они идиоты.
Она улыбнулась.
— Так-то лучше, — сказал Роум, снова покусывая ее ладонь и поглаживая ее языком. — И, если ты еще не готова к сексу, я не против. Большинство людей не прыгают сразу в постель, ты же знаешь.
— Я готова к сексу, — призналась Элиза. — Я купила презервативы в аптеке. Ребристые, для моего удовольствия. Я просто большая курица.
— Вполне справедливо. — Роум усмехнулся.
— Но я не хочу быть курицей.
— Ты не будешь курицей вечно, — сказал он с улыбкой, от которой у нее подогнулись колени. — Мы с этим разберемся.
— Хорошо, — выдохнула Элиза, очарованная его улыбкой.
— Так. — Роум изучал ее ладонь, держа ее в одной руке и проводя по ней пальцем другой.
Это удерживало ее в ловушке рядом с ним и мешало ей пить. Не то чтобы она возражала против всего этого. Она была очарована его нежными прикосновениями. Никто никогда не прикасался к ней потому, что они просто хотели прикоснуться к ней.
Элиза чуть не заплакала от восторга.
— Если тебе нужен жизненный опыт, Элиза, я здесь, чтобы помочь тебе во всем, что тебе нужно.
— Спасибо, — сказала она ему, не в силах оторвать глаз от его пальца на своей руке, который провел по линиям ее ладони.
— Что ты имеешь в виду?
— Честно говоря, я понятия не имею, — призналась она.
— Ты не можешь придумать, чем бы тебе хотелось заняться? — Роум казался удивленным этим.
Элиза задумалась на минуту, ее мысли кружились. Что она могла сделать в Блубоннете? Она была здесь, чтобы сделать фотографии… Внезапно она вспомнила салон Бет Энн, все еще напоминающий фотостудию.
— Ты позволишь мне сделать еще несколько снимков?
— Конечно, — сказал Роум и поцеловал кончик ее пальца. Ее соски в ответ затвердели.
— Голым?
Он помолчал.
— Что?
— Слишком? — Элиза была разочарована. — Может, просто топлесс?
— Ты хочешь сфотографировать меня обнаженным? — Он выглядел удивленным.
Элиза придвинула свой стул ближе, выдернув свою руку из его, и затем сжала ее рядом с ним на его стороне стола. Она скользнула рукой по его руке, задирая короткий рукав черной рубашки, и уставилась на его татуировки и линии мышц.
— Это прекрасно, знаешь ли. Ты прекрасен для меня. Я бы с удовольствием это сфотографировала. Татуировки, мышцы, кожа, свет и тени. — Скользнув пальцами под его рубашку, Элиза продолжала касаться всей этой кожи, такой теплой и восхитительной. — М-м-м.
— Черт побери, Элиза, — хрипло пробормотал Роум, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в подбородок, когда она прижалась ближе. — Ты уверена, что ты девственница? Потому что ты делаешь мой член чертовски твердым.
Она кивнула и высвободила руки из-под его рубашки, наклоняясь к его губам для поцелуя.
