— Нет! — шикает Дима.
— Тише, — ласково отвечает Красинский-старший, улыбнувшись.
Да блин, он просто откровенно издевается. Видит, что сын злится, и еще больше ластится ко мне. Интересно, как он догадался, что между нами что-то было? Наверное, слишком откровенно мы друг на друга пялились, а может раньше Красинский-младший не проливал кофе на совещаниях. Они с Димой будто два барана, встретившихся на узком мосту. Никто не хочет уступать. Мне так неуютно. В их глубоком конфликте должны разбираться специалисты, а не я. Уверена, окажись сегодня со мной рядом любой другой человек мужского пола, Дима воспринял бы это спокойнее. И не было бы сцены в лифте. Отец для него как краеугольный камень. Самый первый человек, которого он одновременно уважает, стыдится и местами ненавидит.
Впрочем, и мне не все равно! Я изнываю от ревности, вспоминая, как он прижал ту рыжую кикимору. Кирилла я никогда не ревновала, а тут очевидно, что между нами больше ничего и никогда не будет, но я все равно не могу справиться с эмоциями. Пусть проваливает жать своих официанток с лапочками.
Между тем шоу продолжается. Дима горит, доказывая свою правоту, и, несмотря ни на что, я на его стороне. Доводы сына звучат убедительнее. И именно он вызывает во мне необъяснимые эмоции. Тембр голоса, циничная улыбка и наигранный злой смех — все это цепляет. Внутри что-то взрывается каждый раз, когда я вижу, как Дима смотрит на меня.
В перерывах между разборками он замирает, прищуриваясь и глядя мне в глазах, будто больше за столом никого нет. Убила бы его за то, что он такой невероятно красивый… и эта его горячая, задумчивая темная сторона делает его еще привлекательнее.
— Давайте перейдем в мой кабинет, — строго предлагает отец, швырнув салфетку и резко дернувшись назад вместе со стулом.
Наконец-то, забыв обо мне, вся делегация во главе с генеральным устремляется к лифту, в разъехавшихся дверях которого появляется ушлая молодая женщина. Объявив себя прибывшим на место переводчиком, она активно рвется в бой.
Красинский уже не так весел, как в самом начале. Похоже, он действительно задумался о правильности своего решения. И, покидая зал ресторана, хмурится, сосредоточившись на работе.
Воспользовавшись моментом, я отчаянно бегу к лестнице. Больше никаких лифтов в сомнительной компании.
— Иванка! — окликает меня Дима. — Ты с нами не пойдешь! — приказывает. — Твоя работа окончена.
Обернувшись, смотрю на ямочку на его массивном подбородке, лучше так, чем взглянуть в глаза и снова растеряться.
— Я что, похожа на человека, который собирается с вами куда-то идти? — бормочу, открывая дверь на площадку, с трудом справляясь с бешеным сердцебиением.
Почему бы ему не пойти к черту вместе со своими лапочками и официантками?
— Связаться с моим отцом — худшее, что ты могла придумать!
— Я не пойму, у тебя что, дел нет? Беги скорее, а то там без тебя все решат!
— Как он нашел тебя? — кричит Дима мне вслед. — Или ты сама пришла к нему?
— Не пойму, ты ненормальный или только прикидываешься? — С шумом втягиваю воздух, спускаясь вниз по ступеням.
— Не стоит врать, Иванка. Я его знаю. Он такой милый, только когда получил желаемое и удовлетворился. Вроде как в награду, до следующего «сеанса».
— Думай, как хочешь.
Дима спешит за мной. Странный он какой-то. Обвинениями сыплет, чуть ли не потаскухой зовет, телок лапает и при этом продолжает идти за мной.
— Я и думаю. И все уже для себя решил! — Спускается по ступеням, держась за перила.
— Ну так и отлично! — Запрокидываю голову, встречаясь с ним глазами.
Он на пролет выше, но я его вижу.
— Передай своей рыжей страхолюдине, чтобы красилась поменьше, а то смотреть страшно.
Усмехнувшись, Дима облокачивается на перила.
— Ты здесь практику проходить больше не будешь!
— Это не тебе решать! — огрызаюсь, чувствуя, как от волнения закладывает уши.
— Посмотрим! — Сжимает перила, отталкивается и исчезает из виду.
Оставшись одна, я ощущаю себя абсолютно вымотанной.
***
Покинув высотную стекляшку, я, глубоко вздохнув, наслаждаюсь тем, что наконец-то могу расслабиться. Эта пыточная практика закончилась, и можно пойти домой. Не понимаю Диму, ведь вижу в его глазах интерес, тот, кому все равно, не будет продолжать ругаться на лестнице. Но почему он тогда ведет себя как глупый мальчишка? К чему эта сумасбродная ревность к собственному отцу? Как же все сложно.
— Я так хочу есть. — Поворачиваюсь к Машке, улыбнувшись. — Просто вот слона бы съела.
— Как ты можешь думать о еде, когда в этом здании твой Дима? — хмурится подруга, ставя руки на пояс.
Конечно же, я рассказала — меня просто распирало от переизбытка информации.
— Потому что он не мой Дима и никогда им не будет, и давай уже закроем эту тему поскорее.
— А по-моему, все, что ты рассказала, говорит об обратном. Ты его зацепила, и он взбесился, что другой мужик оказывал тебе знаки внимания. Он два раза пошел за тобой! Первый раз — в лифт, чтобы поругаться. Второй раз — на лестницу…
— Чтобы доругаться окончательно.
— А ты думала, отношения — это легко? — щебечет подружка, рассуждая как ведущая какого-то стременного ток-шоу по телевизору.
— Тем более с парнем, который не привык к отношениям. Естественно, пока вы притретесь друг к другу, вам понадобится съесть пуд соли. И нареветься. Они всегда так: то баб жмут, то пишут кому-то смс, но, когда влюбятся, готовы подарить целый мир. Его лепить надо, Иванка, под себя, а не посылать на все четыре стороны. Ты хотя бы понимаешь, — переходит она на заговорщицкий тон, прищуриваясь, — какой джекпот сорвала?
— Выше головы не прыгнешь. Ему все равно, и мне все равно. Я была девочкой на одну ночь.
Шум улицы и грохот доносящейся издалека музыки заглушают последние Машкины слова, и я спускаюсь с крыльца, выискивая глазами остановку. Это был очень тяжелый день, и я хочу, чтобы он поскорее закончился.
— Иванка Александрова? — Возникает перед нами худой высокий тип в темном костюме и солнцезащитных очках. Мэн ин блэк, не иначе. Но не Уилл Смит, увы.
— Допустим, — отвечает за меня Машка.
А мужчина разворачивается, указывая рукой на открытую дверцу блестящего на солнце автомобиля.
— Дмитрий Егорович велел отвезти вас домой.
— Что ты там говорила про «все равно»? — Пританцовывая, Машка собирается сесть на заднее сиденье. — Вот это, я понимаю, комфорт. А Дмитрий Егорович — это главный босс или босс-молокосос?! — интересуется Машка, а я с ужасом дергаю ее за рукав, оттаскиваю от машины, заставляя замолчать.
Выражение лица водителя не меняется. Видимо, он натренирован на дурочек, иначе как объяснить, что ни один мускул на его лице не дрогнул. Может, он все же светлокожий брат Уилла по разуму?
— Дмитрий — это полное имя Димы, по-моему, очевидно, о ком речь.
— Ну, может, его батя тоже Дима, — пожимает подруга плечами.
— Маша, — хнычу, — тогда бы он был Дмитрий Дмитриевич.
— Да? — Чешет она затылок. — Ну ладно. В любом случае, мы едем.
— Нет. — Дергаю ее снова. — Спасибо большое, но мы не едем.
— Но хозяин четко дал понять…
— Поблагодарите своего хозяина и передайте ему, что мы прекрасно доберемся на автобусе.
Я не рассказала Маше о том, кем является Димин отец на самом деле. Просто поделилась, что он был со мной чересчур любезен и его сыну это не понравилось, но так как Дима — чертов бабник и зажимал официантку прямо у меня на глазах, я больше никогда в жизни не хочу видеть его.
— Как пожелаете. — Водитель быстро исчезает внутри шикарной машины, смачно хлопнув дверью.
Подруга, надувшись, возвращается в здание.
— Куда ты, Маша?
— Забыла сходить в туалет, вредная ты женщина!
Я остаюсь на улице и через минуту подружка возвращается обратно.
— Ванька, у тебя есть… ну, эти? Как их? Ну, средства гигиены?
Покопавшись в сумке, я достаю то, что ей нужно, и спасаю подругу. Машка благодарит и убегает. Едва за ней соединяются большие стеклянные двери офиса, звонит мама. Родительница устраивает подробный допрос о том, как прошел мой первый день на практике. И пока я с ней разговариваю, конечно же, умолчав о присутствии во всем этом Димы, осознаю — что-то очень сильно меня тревожит. Закончив разговор с матерью, нахожу свой электронный календарь и, нажав на розовую иконку с цветочком, едва не теряю сознание от страха, потому что программа пишет: «у вас десять дней задержки».
