- Несмотря на что?! Ты ему чего-то наговорил? – трясу за грудки, - что ты ему сказал?!
- Какая разница, что и кто? – крепко обхватывает своими медвежьими лапами мои запястья, - слова – ерунда! Их может быть сколько угодно! Я вырос в посёлке! Там всем есть дело до всех! Если верить каждому брошенному слову, с ума сойдёшь! Если бы он любил, примчался бы первым вертолётом, сам бы тебя спросил, а он свалил, как трус! Вот и вся любовь! – мне хочется выцарапать ему глаза, но я понимаю, что Красавчик прав! Я сама совсем недавно обозвала Игоря трусом. И это, точно не любовь, если он свалил в закат, не решившись даже поговорить со мной, так что, милую,
- Да иди ты, Никита, знаешь куда?! – отпускаю его куртку.
- Ну и куда? – спрашивает с издёвкой, поняв, что попал в точку,
- Да иди ты… к Алле! А от меня отстань! – больше здесь не интересно! Мне и сразу было не интересно, зачем Алка уговорила?
Не возвращаясь в столовую, ухожу к себе. Никуда не торопясь, бреду по посёлку, а в голове только одна мысль,
- Почему ты так ко мне несправедлив, Господи? Зачем заразил этой болезненной зависимостью? Я хочу на свободу, хочу, как другие дышать полной грудью, заводить новые знакомства, встречаться с кем-то, расставаться, если не срослось, и пробовать снова, пока не найду того, с кем всё получится… без боли, без слёз…
Помоги мне, Господи, дай того человека, с которым буду счастлива, толкни к нему меня - бестолочь, подари хоть немного счастья!..
Глава 13
Кругом темень, полярная ночь в своём полном господстве. Тёмное небо усыпано мерцающими льдинками звёзд.
И тут впереди на открытом широком пространстве, лишь снизу ограниченном острыми верхушками ёлок, появляются светло-зелёные всполохи. Переливающейся шёлковыми складками тканью, они застилают небосвод. Светлая зелень переходит в тёмную, потом сверху начинает отливать розовым, заставляя задыхаться от восхищения! Я стою и смотрю, как из-за вершин деревьев поднимаются языки огромного изумрудного костра, облизывая мягкий бархат тёмно-синей ночи. Они гуляют и плещутся, переливаясь, перетекают в лимонно-жёлтый, снова зеленеют, чтобы в следующую минуту начать розоветь, перебирая все возможные оттенки от бледного до фуксии и сирени.
Сияние продолжается долго. Я уже успела замёрзнуть, а небо всё ещё окрашивается волшебными цветными кристаллами. Дух захватывает от чудесного явления такого огромного и невиданного, что чувствуешь себя маленькой девочкой, попавшей в ошеломляюще прекрасную сказку! Сзади на крыльце столовки народ делится впечатлениями,
- Вот это подарок на Новый год!
- И фейерверка не надо!
Для меня это тоже подарок, получив его, насладившись зрелищем, иду спать, а на душе восторг, смешанный с болью! Наверное, это Господь ответил на мой немой вопрос? Подал знак. Только я не разбираюсь в знаках, устала и просто ищу покоя. А вот северное сияние запомнится навсегда…
* * *
Последний месяц вахты пролетает незаметно, народ считает дни до дембеля, исправно зачёркивая цифры настенного календаря в столовке. Все устали. Не то что физически, морально. Пересмотрели друг у дружки все видосы, фильмы и сериалы, привезённые на флэшках из дома. Впечатлений явно не хватает, да и бесконечная ночь уже надоела.
Единственным новым неожиданным для всех впечатлением явился роман Аллы и Никитоса. Только не для меня. Не удивили. Похоже, парень внял моим увещеваниям и не прогадал. Алка светится, как лампочка в двести ватт, он тоже доволен. А что? Цели и задачи у людей общие, может и остальное приложится?..
* * *
Уезжаем. Я уже всё упаковала. Ждём вертолёт. Он привезёт новую бригаду на следующую вахту, а мы наконец-то по домам! Электрик дядя Паша, заменявший Игоря до самого конца нашей вахты, и уже привыкший к новой бригаде, всех полюбивший, в конечном итоге, тоже отправляется на родину догуливать отпуск.
Вчера посидели немного с Алкой, поболтали.
- Спасибо, подруга!
- За что? – спрашиваю.
- За Никитку… он классный мужик, добрый.
- Я рада, что у вас всё хорошо, - честно, искренне рада, что хоть у кого-то складывается. Тем более, когда так долго не складывалось, - куда после вертолёта?
- Сначала ко мне… вместе. Побудем недельку. Отмокнуть хочу от всей этой нефти, а то насквозь пропиталась. Баня надоела, хочу ванну принять с пеной, - мечтает и улыбается, - с фужером шампанского…
- И с Никитосом вместо резиновой уточки! – смеюсь.
- Было бы здорово, но он в мою не влезет, слишком велик, - поддерживает шутку.
- Чем не повод подумать о джакузи?
- Он сказал, что у него в доме джакузи, как раз.
- И золотой унитаз? – Алка прыскает и заходится смехом,
- Представь, сиденье сверху обтянуто тканью под золото! Придётся мужику прививать вкус, а то как в лучших домах Парижа!
- Так вы потом к нему?
- Ага! Зовёт с родителями знакомиться, они в одном посёлке живут!
- Подруга, это уже серьёзно! – она радостно кивает, а сама довольнущая! Алла, вообще, стала другой: похорошела, помолодела как-то. Вот что значит, кто-то обратил внимание на женщину.
- Ин, он мне предложение сделал! А я приняла! – тут мы кидаемся друг к другу на шею и начинаем обниматься. Как же я рада за Алку! За обоих рада!..
* * *
Вот и вертолёт, я смотрю в окно на удаляющийся посёлок, темнеющую сплошной стеной на белом фоне тайгу, буровую вышку и думаю, что больше на такую авантюру не соберусь ни разу, но эти три месяца на пределе возможного буду вспоминать всю жизнь и даже скучать. По людям, по вечной ночи, по северному сиянию…
Потом посадка. Автобус до вокзала, откуда разъезжаемся по домам. У меня поезд раньше. Алла с Никитой провожают, Красавчик затаскивает мой чемодан в купе и ещё большую чёрную спортивную сумку,
- Это не моё! Ник, ты что-то напутал!
- Это Стрельца, передай ему! – смотрю, глаза опустил, - и это… пусть зла на меня не держит! - я молчу, но ком в горле, а Никитос ещё добавляет, - и ты прости, Ин! Я не знал, что встрял между вами… Аллуся недавно рассказала…
- Прощаю… Только не так ты и виноват. Наоборот, прав: настоящее так легко не рушится, - голос уже предательски дрожит, но выручает Алка. Она машет обеими руками, вызывая нас из вагона. Выходим,
- Ин, тут бабулька прямо из контейнера пирожками торговала, я взяла тебе в дорогу, смотри, ещё горячие! – дорогая моя Алка, какая же ты классная баба!
- Ал, я тебя обожаю! – мы снова кидаемся обниматься, Никитос, прочувственно шмыгает, раздаётся гудок! – пора…
Красавчик по-медвежьи сгребает меня в свои огромные лапы и приглашает,
- Иннусь, а приезжайте со Стрельцом к нам с Аллой на свадьбу! У меня места в доме много, всем хватит! – подруга тут же подхватывает,
- А, правда, Ин! Миритесь скорей и приезжайте!
- Спасибо, ребята, я приеду! – забираюсь в вагон, проводница уже недовольна, - но только без Стрельца, - это я мысленно…
Пара суток в поезде пролетают, как один долгий сон под стук колёс. Попутчики спокойные, в душу никто не лезет…
* * *
Дома рады! Родители не знают в какой угол посадить, чем накормить. Мама прослезилась, говорит, похудела. Обещает откормить на славу! Вот уж, не надо бы!
Я им тут гостинцев навезла северных, купила, пока на вокзале с Аллой и Никитой поезда ждали. Оленины вяленой, какой-то рыбы в вакууме, говорят, тамошний деликатес, пускай пробуют.
Чемодан разобран, всё в стирке. А чёрная сумка стоит в моей комнате,
- Помочь? – мама спрашивает, - давай разберу, а ты отдохни, - скорей кидаюсь к сумке, останавливаю,
- Это не моё, мам! Надо одному человеку передать! – я открывать-то боюсь! Там же всё о нём напоминает, пахнет им! С ума сойду, если открою!..
* * *
Тут ещё новость выясняется! Пока я зимовала на буровой, померла бабка Зина – мамина двоюродная тётка, а поскольку была одинока, то не найдя никого родней и ближе, свою квартирку завещала маме. Это справедливо, мои её никогда не забывали, помогали и лекарствами, и продуктами, а под конец она оказывается, и жила у нас. Только я всё это пропустила!
