Дома пусто. Собираю его вещи, пропахшие потом футболки. Вдыхаю его запах до головокружения! Татьяне в прачечную не понесу, сама постираю. Когда-нибудь, когда надышусь.
Верхнюю одежду, обувь и чистое бельё отправила вместе с Игорем. Надо же ему в чём-то возвращаться, когда поправится. Я не забыла про жертву, не ко мне, на работу-то он должен вернуться.
Пора спать, а я хожу, как неприкаянная из угла в угол и всё придумываю себе разные занятия, чтобы подольше не ложиться в постель. Одинокую, холодную постель, где его теперь нет. Как он там? Надеюсь, что ему уже помогают, уже лечат так, как надо в нормальных человеческих условиях. Что скоро ему уже станет легче.
Наконец добираюсь до подушки. Его подушки! Обнимаю её и утыкаюсь носом, потому что его запах дарит иллюзию присутствия, его присутствия. Может, если я буду обнимать подушку, на которой спал Игорь, он хотя бы присниться?..
* * *
С трудом дождавшись утра, бегу к Михаилу Ивановичу – буровому мастеру, он у нас главный и держит связь с большой землёй. Прошу его позвонить, узнать, как долетели, как там Стрельцов? Потому что абсолютно точно знаю, что прошедшая ночь была для него решающей.
Осознав важность момента, он дозванивается до нашего офиса, там выискивает какую-то Регину Игнатьевну и просит её позвонить в больницу, и всё выяснить про Игоря Стрельцова, поступившего вертолётом санитарной авиации нынче ночью.
Видимо Регина Игнатьевна ещё та штучка, потому что мастер долго её уговаривает и осыпает комплиментами, а я буквально чешусь от нетерпения и желания вырвать у него рацию и высказать этой выдре всё, что думаю.
Но дипломатия Иваныча в конце концов срабатывает, он кладёт трубку и сообщает,
- Сейчас Регинка всё узнает и выйдет на связь, зайди через часок, - как бы не так!
- Я подожду, - и устраиваюсь поудобней на втором стуле в его маленьком, деревянненьком, так называемом офисе.
Я оказываюсь права, Регина укладывается в полчаса, и я на целых полчаса раньше узнаю, что Стрельцов жив! В реанимации, пока на искусственной, но всё же, неинвазивной вентиляции лёгких, в сознании, дышит самостоятельно! Назначена мощная антибактериальная терапия!
Целую Иваныча в колючую бородатую щёку и радостно убегаю! Успели! Всё теперь будет хорошо! Я в это верю!..
Потом в течение двух недель, пока Игорь совсем не идёт на поправку, в офис бурового мастера хожу, как на работу, ежедневно! Он сначала изумляется моему постоянству, потом злится,
- Что мне делать больше нечего? – но потом привыкает, и Регина привыкает. Так что я всё знаю, можно сказать, в режиме онлайн: какие обследования назначены, какое лечение, результаты анализов и общее состояние Игоря Стрельцова. Успокаиваюсь только тогда, когда сообщают, что он чувствует себя нормально и уже рвётся обратно, но его конечно, продержат ещё дней десять…
*** Ещё в первую неделю моего беспокойного одиночества вечером заходит Алла. Я сначала подумала, что ей нездоровится, и нужна какая-то таблетка или совет, но она мнётся в тамбуре и просит,
- Поговорить.
- Проходи, - если две женщины собрались поговорить, то, наверное, в обычных условиях, полагается достать из бара бутылку красного вина, но у меня только чай.
И вот мы сидим за этим чаем и говорим про какую-то ерунду, обсуждаем колготки, процент лайкры и количество дэн, дающие лучшую износостойкость, хотя нам обеим понятно, что капрон – это самое последнее, что может пригодиться на этой зимовке.
Но я терплю, и Алла сдаётся первой,
- Я хочу поговорить об Игоре, - наконец-то.
- Что ты хочешь узнать, Ал? Про его здоровье? Ему лучше, перевели из реанимации в обычную палату, ИВЛ отменили, температура в норме, анализы тоже стремятся…
- Я это знаю, - перебивает, - у Иваныча каждый день спрашиваю, - нормально! Иваныч там сидит, наверное, и репу чешет: мужиков крутых, свободных, хоть отбавляй, а две дуры подвинулись на не самом могучем и не самом привлекательном и брутальном больном электрике!
- А, что тогда?
- Что между вами? Это серьёзно? – раздумываю недолго. У меня так вымотаны нервы, но сейчас отпускает, потому что понимаю, что страшное позади, и так хочется с кем-нибудь поделиться по-простому, по-бабски. Я рассказываю ей всю нашу дурацкую, ненормальную историю длиной в пятнадцать лет и даже то, что я от него отказалась, лишь бы выжил…
Она плачет, я, видя её слёзы, начинаю тоже. Вот так мы и ревём вместе, как дуры. Мне жаль себя, жаль его, жаль потерянные годы и то, что у нас ничего уже не будет, а Алла говорит,
- Счастливая! Повезло тебе! А насчёт жертвы – дурь! Не из-за жертвы вертолёт прилетел, просто Иваныч пригрозил, что если не прилетит, то он ко всем чертям сворачивает разведку, останавливает бурение, и пусть они там ищут другого мастера и другую бригаду! Сама слышала!
- Спасибо тебе, Ал! – я кидаюсь её целовать и обнимать. И мы уже смеёмся.
Потом Алла рассказывает свою историю.
Ей за красную черту уже перевалило. Тридцать один. После ВУЗа хотелось денег, которых по жизни не хватало в их многодетной нищей семье. Она зубами выцарапалась из болота, окончив школу с золотой медалью и сбежала в Москву. Образование выбрала исключительно из финансовых соображений: где нефть, там деньги. Теперь деньги есть, но жизни нет. Её однокурсницы уже давно расползлись по НИИ и химичат в тёплых цивилизованных условиях, только Алла наравне с мужиками в любое время года мотается по буровым в поисках чёрного золота.
Она про него знает всё, могла бы преподавать в своём же ВУЗе, опыта вагон. Но другой жизни, кроме вахт в окружении бородатых, хмурых, грубоватых мужиков, не представляет.
Глава 12
Алле давно хочется замуж, но думает, что опоздала,
- Я бы сейчас с удовольствием мужу борщи варила и лепила пельмени сотнями. Летом ковырялась в теплице и родила бы не меньше троих пацанов, и была бы счастлива. Только поезд тю-тю! – разводит руками, но потом её лицо озаряет улыбка, и она делится планами, - я знаешь, что решила?
- Что?
- Эта вахта последняя! Рожу себе ребёночка, найду тёплое местечко каким-нибудь инженером-лаборантом на заводе и буду его растить. Денег у меня много, сама подниму, нам хватит. Только залететь бы от нормального.
Я, когда твоего Стрельцова увидела, во мне будто что-то ёкнуло! Вот, думаю, хороший мужик, сразу видно, серьёзный, умный, спокойный. Внешне очень привлекательный, не Ален Делон, но есть в нём какая-то внутренняя мужская сила, которую не сразу разглядишь, она правильная, настоящая, и глубина есть. Настоящий он, понимаешь? Потом ещё и неженатым оказался.
У меня надежда появилась, вдруг, судьба? Я не сразу поняла, что с ним непросто, думала до койки быстро дойдём. Здесь, в тайге и Людка к концу вахты, голодным до секса мужикам, начинает казаться фотомоделью, а ведь без слёз не взглянешь! Думаешь, зачем она который год уборщицей мотается в жопу мира?
- Так платят явно больше, много ли она заработает своим увлекательным ремеслом на большой земле. А ещё зачем?
- А, затем, что всем хочется любви, хотя бы её иллюзии, хотя бы на время, даже такому уреву. Кому она нужна на большой земле, где конкуренция между состоявшимися, красивыми, умными бабами зверская, чтобы нормального мужика заполучить!
А с Игорем у нас ничего и не было. Он сразу сказал, что не будет, я сначала надеялась, а потом поняла, что между вами что-то происходит. Ненавидела тебя даже! Подумала, вот сучка, схватила одного, глаз положила на другого и дразнит.
- Я не дразнила! Наоборот, старалась не попадаться на глаза!
- Но попадалась, а он напрягался. Здесь негде спрятаться. Хуже, чем в деревне, все всё узнают раньше, чем рассказать захочешь…
* * *
Через две с половиной недели вернулся Никитос. Довольный, счастливый, соскучившийся. И в первый же день, как только появилась возможность, заявился ко мне,
- Привет, Иннусь! – кинулся со своими медвежьими объятьями.
