— Но вы ведь…
— Да к черту! – он вошел в коридор, закрыл дверь, и мне стало тесно – Никита все пространство собой занял. — Зачем нам смотреть, как напиваются девчонки из бухгалтерии, и как поют Аллегрову?! Можем остаться у тебя. Или… хочешь, я тебе свою квартиру покажу?
Я не сразу поняла намек. А намек весьма непрозрачный, к слову. Такой себе намек, как пуля в лоб.
— А у вас есть коллекция марок? Или монеток? – с легкой улыбкой спросила я, намекнув, что подкат поняла, и снова окинула свое отражение взглядом.
А ничего так. Даже красиво. И непонятно, с чего меня так коротнуло, что я страшная?! Какое-то помешательство накрыло.
— Есть и марки, и монеты, – Никита зашел мне за спину, и мы оба смотрели на нас в зеркало.
Он высокий, в темном пальто. И я в светлом платье, даже на каблучках намного ниже его.
Маленькой смотрюсь, хрупкой.
Девчонкой. Рядом с мужчиной.
— Все есть. Но лучше останемся у тебя.
Никита прикоснулся к моей спине. По позвоночнику волна дрожи пронеслась. Такое прикосновение… мужское. А ко мне очень давно никто не прикасался, даже вспоминать стыдно – как давно!
— Марки и монеты я тебе потом покажу, – Никита начал склонять голову к моей шее, которую тут же захотелось чуть склонить, и подставить под… поцелуй?!
Боже, что я творю!
— Теперь верю, что вам понравилось, как я нарядилась, – я отошла к двери, и холодновато улыбнулась мужчине.
Отвернулась к вешалке, чтобы снять пальто, и снова этот знакомый жар.
Не люблю подставлять спину, чувствую себя беззащитной. И сейчас я чувствую, что мужчина очень близко.
Катастрофически.
И если я развернусь, и он меня поцелует, то я ведь не смогу сопротивляться. И не захочу. Все же, организм у меня здоровый, и требует… много чего требует. Я не ханжа, и секс вне брака, и даже вне отношений – это норма, если обоих устраивает.
Вот только меня не устраивает.
Наверное.
— Никита Борисович, я, то есть нам, то есть вам лучше не переходить грань. Давайте дружить, – нервно воскликнула я, чувствуя на спине жар от близко стоящего ко мне мужчины.
Давайте дружить.
Рука-лицо, как говорит молодежь. Выразилась почти как кот Леопольд.
— Дружить? – увидела, как мужская рука, запястье которой украшено дорогущими часами «Брегет» сняла с вешалки мое пальто. — Ну давай, Надя. Дружить, – в голосе его мне послышалась легкая насмешка, и, будто, предвкушение. — Я буду тебе очень хорошим другом, – шепнул он мне на ухо.
И начал помогать одеваться.
Даже пояс завязал на талии.
Я хотела выйти из квартиры, но Никита снова развернул меня к себе. Как-то не по-дружески властно и резко. Положил ладонь на шею, и у меня сердце птичкой в груди забилось.
Бешено.
Сейчас что-то будет… что-то такое… что-то…
— Волосы, – с хрипотцой пояснил он, и аккуратно, даже нежно расправил их по моим плечам, достав из ворота пальто. — Решил помочь. По-дружески.
— Конечно, – пискнула я, и вышла на лестничную клетку.
Эта дружба меня до инфаркта доведет, однозначно!
На улице стало легче дышать, и в то же время воздух опьянил, наполнил легкие цитрусовым запахом мандаринов. Пока мы ехали, я молчала, да и Никита, обычно разговорчивый, не спешил развлекать меня беседой.
Молчал, на меня поглядывал. Тяжелым взглядом, странным, тягучим.
И когда смотрел, у меня голова кружилась.
Острее чувствовался аромат его парфюма, который все в салоне пропитал. Древесный аромат, мужской. С нотками дыма сигар.
Вкусный аромат.
И этот мужчина тоже вкусный.
… медом намазан.
Воспоминание о Лиде, и о наших офисных красотках окончательно привело меня в чувство. Ну меня и ведет, все же, правы подруги, и долго без мужчины тяжело. Вот и лезут в голову всякие глупости отнюдь не романтичного, а самого что ни на есть плотского смысла.
Никита остановил машину у ресторана. Обошел машину, открыл мне дверь, и помог выйти.
Я шла за ним, чуть скользя, и Никита подстроился под мой не самый быстрый шаг.
— Офигеть, – услышала я. — Никита Борисович, Надя! Вы вместе приехали?
У входа в ресторан, у урны, укутавшись в пледы стоят Ксюша, Лиля и Наташа. Дымят, и смотрят на нас.
Веселье начинается.
Надеюсь, меня не сожрут!
ГЛАВА 10
Это не просто ресторан, а целый комплекс. Залов много, и в каждом празднуют корпоративы.
У нас тоже снят банкетный зал.
Никита уселся во главе стола, меня рядом с собой посадил. Коллеги только подтягиваются, и каждый при появлении смотрит на нас. С искренним удивлением.
Хм, и чего удивляются? Ну вот объявили на Никиту наши дамочки охоту, а я чем хуже? Может, я тоже возжелала директорского тела. Я – девушка незамужняя, мне муж нужен, Лизаньке – папа, а не то недоразумение, которое сейчас в отцах числится.
Это я так, в теории.
— Лучше бы я и правда потащил тебя марки смотреть, – фыркнул Никита, уловив взгляды нашего милого женского серпентария.
— И монетки.
— Монетки, коллекцию фантиков. Или остался бы у тебя, и починил твой компьютер, – хохотнул мужчина.
— Он не сломан.
— Я бы сломал. А затем починил.
— Да вы на все руки мастер? – улыбнулась я ему.
— Как-нибудь продемонстрирую свое мастерство, – серьезно произнес Никита. — Обещаю!
Даже пообещал, будто.
— Дружба, помните? Давайте без всего этого.
— Помню, Надя. Но раз уж я теперь твой друг, хватит мне «выкать». Это бесит. Старпером себя чувствую. Бери пример с меня, своего, кхм, друга.
Ну да. Никита ко мне сразу на «ты» начал обращаться, и даже мои справедливые замечания и возмущения по этому поводу его фамильярность не исправили. Вот только как к нему на «ты» обращаться-то?!
— Надь, можно тебя? – позвала Ксюша.
Выражение лица доброе-доброе. Как у людоеда. Да и у всех остальных девчонок тоже. Даже у почтенной Тамары Афанасьевны, а ведь ей Никита должен быть по боку. У нее и муж, и дети, и даже внуки народились. Но нет, тоже смотрит, как палач на казни.
— Да, сейчас, – вздохнула, и начала вставать, но тяжелая рука опустилась мне на плечи.
— Нет, – отрезал Никита. — Мы здесь праздновать собрались, так что сегодня никакого разделения на группки.
— Но вы-то с Надей как раз отделились от нас. Сидите, секретничаете, – нагло заметила Ксюша.
— А мне можно. Я директор и самодур. Вот и самодурствую, – изогнул Никита бровь.
— Спасибо, – шепнула ему.
Вроде и знаю, что девочки ничего мне не сделают, неплохо ко мне в коллективе относятся. Причем вполне искренне, а не потому, что я была приближенным лицом к начальству. И темную, как в школе, не устроят. Но от женских колкостей не удержатся, как бы меня не любили.
— А вы вместе приехали, так ведь? – поинтересовалась Наташа.
— Так, – кивнул Никита, и тихо спросил у меня: — Они всегда такие наглые и любопытные?
— Всегда.
— Женщины, – с ужасом произнес Никита, и я хихикнула.
На мой смех отреагировали странно. Никита повернул ко мне голову, и я снова увидела в его взгляде любование. Ксюша надулась, будто я – предательница и обманщица, а в глазах Наташи мелькнуло веселье.
— Так вы же нам целую речь двинули, чтобы на работе никаких романов не крутили. Или, раз вы директор и самодур, вам можно, а нам нельзя? – звонко подала голос Наташа. — Вы простите, конечно, за наглость, но демократия должна быть всеобщей. Как и тоталитаризм.
— Мы просто друзья, – парировала я, но никто меня не услышал.
Или не захотел услышать.
— Так Надя ведь у нас не работает, – пожал Никита плечами. — Полиция нравов может взять выходной, устава я не нарушал.
— Значит, вы вместе? – ахнула Ксюша.
Никита только улыбнулся, и качнул головой так, что это можно принять и за «да», и за «нет».
Нет, ну что за мужик такой?
— Вы слишком многое коллективу позволяете, – заметила я.
— Буду я еще на женщин в праздник рычать, – закатил он глаза.
