– Я все думаю, не посватать ли вас… Рука Наоэ, державшая бокал, застыла.
– Не хотите? Такой интересный мужчина – и один! Просто жаль. У меня есть на примете одна чудесная девушка. Может, встретитесь с ней, посмотрите?
– Нет.
Ответ Наоэ прозвучал грубо.
– Жаль… – разочарованно протянула Рицуко. – А она бы с удовольствием.
Наоэ упорно молчал.
– Закончила университет К., отделение английской литературы. Ей двадцать шесть. Конечно, возраст… Но такая хорошенькая! И выглядит очень юно. Отец у нее ревизор в банке Т. Она в семье единственная дочка, и родители на нее не надышатся. Когда отца послали работать в лондонский филиал банка, жена осталась дома, а дочку он взял с собой, потому и засиделась в невестах. – От выпитого пива глаза Рицуко блестели. – Жила за границей, а совсем не зазналась. Скромная, чуткая… Просто прелесть. Я с ней лично знакома: она иногда заходит к нашей Микико.
Лицо Наоэ оставалось неподвижным, как маска; было непонятно, слушает он или нет.
– Мы с мужем на днях говорили об этом. И решили, что она очень бы вам подошла.
Рицуко вопросительно подняла на Наоэ глаза.
– Ну хоть на фотографию взгляните.
– Не надо.
– Я же прошу просто посмотреть!
Она встала, выдвинула ящик стола и вытащила из него белый бумажный пакет.
– Вот она.
Рицуко протянула Наоэ фотографию. Снимки были сделаны словно специально для показа женихам: на одном – девушка в кимоно, на другом – она же, но в европейской одежде.
Девушка в кимоно стояла на фоне соответствующего костюму пейзажа. Девушка в европейском платье непринужденно сидела на лужайке. Оба снимка были цветными. Рицуко не преувеличивала – она действительно была изящной и миловидной.
– Ну как?
Наоэ вернул Рицуко фотографии.
– Не понравилась?
– Дело не в этом. Просто мне она не нужна.
– А по-моему, девушка замечательная!
Рицуко еще раз с сожалением взглянула на снимки.
Наоэ молча глотнул виски.
– Почему же вы не хотите жениться? Наоэ пожал плечами.
– Особых причин нет…
– Вот и я так считаю.
– Просто я очень занят. Это, пожалуй, единственная причина.
Наоэ потушил сигарету.
– Вы спешите?
– Я не к тому.
– Хорошо, когда можно посидеть, поговорить, никуда не торопясь. Правда?
В комнате было уютно и спокойно. Даже не верилось, что они в больнице.
– Ах, сэнсэй, – вздохнула Рицуко. – Вы такой странный…
– Возможно.
– Не «возможно», а просто ужас! – Рицуко захмелела и держалась слегка фамильярно. – Может, вам нравится другая?
– Нет.
– Неужели? В это трудно поверить. Наоэ промолчал.
– Тогда почему вы отказываетесь жениться на этой девушке?
После неудачного сватовства Рицуко разозлилась. Ей вдруг очень захотелось уколоть этого непонятного, замкнутого человека.
– Вам-то, сэнсэй, что… А вот подружку вашу жаль! Наоэ нахмурился.
– Если вам нечего мне больше сказать, разрешите откланяться.
– Но вы же говорили, что никуда не торопитесь. Наоэ положил пачку сигарет в карман.
– У меня к вам есть разговор. Я не обманываю. – Рицуко протянула к Наоэ свои изящные белые руки. – Профессиональный разговор. Не уходите, пожалуйста.
Наоэ откинулся на спинку дивана и взглянул на Рицуко. Резкие черты ее лица смягчились – возможно, от действия алкоголя.
– Последнее время у меня очень болит поясница. – Рицуко приложила руку к спине. – Когда я нагибаюсь вперед, вот так, меня просто пронзает. И когда я кланяюсь или берусь за пылесос…
– Давно это у вас?
– Уже больше недели. Я переставляла дома цветочный горшок – и вдруг такая боль в спине! Вот с тех пор…
– Раньше с вами такого не случалось?
– Было раза два-три. Я пожаловалась мужу, но он сказал, что это обыкновенный прострел и, если полежать денька три в постели, все пройдет само. Даже толком осмотреть меня не захотел.
Не выпуская из рук бокала, Наоэ перевел глаза на талию Рицуко. Немного полновата, но плечи и грудь еще хороши. Чуть расплывшаяся фигура – полная противоположность тоненькой фигурке дочери – даже придавала Рицуко своеобразную прелесть.
– Но уже прошла неделя, а мне нисколько не лучше.
– Пальцы ног не немеют?
– Как это? – Рицуко удивленно посмотрела на Наоэ.
– У вас не бывает иногда такого ощущения, будто они чужие? Или будто вы прикасаетесь к ним через бумагу?
– Вообще-то… кажется, бывает…
Рицуко, как бы проверяя, потрогала кончиками пальцев ногу.
– В голень не отдает?
– Иногда. Особенно слева.
Наоэ допил виски и сложил руки на груди.
– Я принимаю алинамин и какие-то красные шарики, но никакого толку.
– А от них и не может быть толку. Лекарства тут не помогут.
– Неужели? – ахнула Рицуко.
– Правда, без снимка я не могу утверждать… Я ведь даже не осмотрел вас.
– Но как вы думаете, что у меня?
– Первое, что приходит на ум, – межпозвоночная грыжа.
– Это еще что такое?
– Позвонки сместились и ущемили нерв.
– Это лечится?
– Конечно.
– И что же вы посоветуете?
– Если это просто люмбаго, то боль действительно пройдет сама. Надо только спать, подтянув колени к груди. А если все-таки нерв ущемлен, но незначительно, можно ограничиться корсетом. А вот когда боль отдает в голень, необходимо хирургическое вмешательство.
– Операция?.. – Рицуко изменилась в лице.
– Ничего страшного, операция несложная.
– Нет, я боюсь!
– А в общем, я не могу сказать ничего определенного, пока вас не осмотрю.
– Так осмотрите!.. Как вы думаете, отчего это могло случиться?
– От возраста.
Наоэ окинул Рицуко профессиональным взглядом. На мгновение лицо Рицуко неприязненно исказилось, но она быстро овладела собой, только слегка нахмурилась.
– Какие ужасные вещи вы говорите!
– Я сейчас говорю как медик.
– Ну, знаете! Когда слышишь, что все дело в возрасте, то и в самом деле начинаешь казаться себе старушкой.
– Расцвет человеческого организма приходится на семнадцать-восемнадцать лет, после двадцати уже начинается старение. С годами человек изнашивается, и с этим ничего нельзя поделать.
– Выходит, дальше будет все хуже и хуже?
– Разумеется.
Наоэ поддел палочками аваби.[7]
– Что же будет, когда я стану совсем дряхлой?! – Рицуко в притворном ужасе приложила руки к порозовевшим щекам.
– Для своего возраста вы еще очень хороши.
– Для своего возраста?!
– Да. Знаете, обычно говорят, что каждый выглядит на свой возраст. Но о вас этого не скажешь. Вы выглядите гораздо моложе.
– Благодарю. – Рицуко театрально склонила голову.
– В двадцать лет многие красивы. С биологической точки зрения этот возраст наиболее благоприятен, так что быть красивой в двадцать – это естественно. А в тридцать, сорок наступает увядание. И это тоже закономерно. Что проку хвалить то, что естественно?..
