стороны можно было бы и не заметить, что ему больно, но я-то уже знала, как нужно смотреть на него, чтобы увидеть. Увидеть физическую боль, раздирающую его травмированную ногу на куски.
– Может, проводить?
Не знаю, зачем ляпнула это, но получила в ответ от Кирилла уничтожающий взгляд. Словно я задела его за очень живое и очень ранимое, что он хотел бы оставить только себе. Прикусив язык, просто пожала плечами и выбралась из салона, одергивая дурацкое платье. На парковке было прохладно, а за ее пределами еще хуже – поднялся ветер, и вся дневная жара испарилась, оставив после себя зябкую ночь.
– Ну ладно. Тогда до завтра? – робко поинтересовалась, не зная, что еще сказать.
Такие перемены в настроении людей меня всегда пугали. Может быть, потому, что не знала, как себя вести или что говорить, а может, потому, что моя мама страдала именно такими перепадами. Ее так порой штормило, что лучше было просто не попадаться на глаза, чем разгребать последствия. У меня с настроением никогда не было проблем, возможно потому, что пошла характером в отца – на эмоции не раскрутишь, все в себе, хотя шкура не такая уж и толстая, как хотелось бы.
– Да, до завтра, – кивнул Кирилл, принимая из моих рук ключи.
Я достала телефон из небольшой сумочки, чтобы заказать такси, как неожиданно смартфон накрыли чужие ладони.
– Пойдем со мной.
Голос у Кирилла звучал так, словно он что-то хотел сказать, но слова давались ему с трудом, как и возможность управлять собственными голосовыми связками.
– Э… Зачем? Тебе плохо? Больно? – прорвало меня, хотя я еще минуту назад клялась, что буду держать язык за зубами.
– Нет, не больно. Просто уже поздно.
– Ну так-то да.
– Останешься у меня?
– Что? – Пожалуй, мое лицо вытянулось, а от щек отхлынула кровь. – Кирилл, все в порядке. Я же…
– Не сегодня.
– Так, стоп! – подняла перед собой руки, огораживаясь от внезапной и чертовски подозрительной заботы босса. – Не горячись, ладно. Я сейчас закажу такси и поеду к себе. А ты пойдешь к лифту и поднимешься в свою квартиру. Все как обычно.
Не знаю, откуда во мне столько смелости, но пока я говорила, даже голос не дрогнул. Хотя под ледяным взглядом Кирилла можно было растерять способность ясно соображать, не то что трезво рассуждать и не трястись от волнения.
– А… Ну да… Хорошо.
– Кирилл?
Что-то меня все сильнее и сильнее беспокоило его состояние, но пойти с ним ночью в квартиру. Остаться там наедине. Нет! Это против моих правил. Против договора. Против всё. Лучше завтра пораньше приеду и развею свои подозрения, чем совершу ошибку сейчас.
– Тогда держи.
– Что? – Не успела я сообразить, как Кирилл стянул с себя тонкий летний пиджак и накинул на мои плечи. – Зачем?
– Разве я могу отпустить тебя в таком виде? – уголков губ коснулась улыбка. Какая-то извиняющаяся, что ли, натянутая, неправильная, настораживающая.
Я нахмурилась, но Кирилла явно не задела моя реакция.
– Там холодно. Да и поздно уже. Очень поздно.
Хотелось бы напомнить, что именно из-за него мне и приходилось работать по ночам, но я вновь промолчала. Просто кивнула в знак благодарности.
– Тогда спокойной ночи, Сонь.
И вновь кивок. Я развернулась, намереваясь поскорее уйти. Просто уйти и не чувствовать, как лед скользил по обнаженным ногам, по ключице, на которой несколько дней назад Кирилл рассматривал плеяду веснушек и просто не думать, как тепло же в его пиджаке. И как сладко пахнет дурманящий голову аромат парфюма.
И что за чертовщина лезет в мою беспокойную голову?!
Не хочу думать. Не хочу…
– Сонь?
– Да? – Я едва не оступилась, но замерла и даже обернулась, чтобы увидеть кристальный блеск голубых глаз.
– Больше не надевай платья. Не нужно.
В горле собрался комок.
* * *
Соня резко развернулась и умчалась, цокая крошечными каблучками по бетону. Кирилл же не торопился покидать паркинг. Он долго смотрел перед собой, пока размытое пятно не исчезло. Исчезла и Соня, убежав прочь.
Он напугал ее. Или достал. Кириллу все сложнее удавалось понимать девушку, которую он выбрал. Просто так. Хотел бы он так думать. Но совесть, как червяк, грызла его, в сотый раз напоминая, зачем Кирилл выбрал Соню. Для каких целей. И осознание, выстрелившее пулей, не давало ему покоя.
Ударив тростью по бетонному полу, Кир развернулся и направился к себе.
И что на него нашло? Предложить Соне подняться к нему в квартиру, остаться там, ведь уже поздно! Она не та девушка, которую стоит приглашать к себе ночевать. Она не та.
Кир понимал это. И поэтому выбрал Соню. Такую простую и такую сложную.
Скрипя зубами, он злился на себя. За тот порыв, который случился с ним в машине. А ведь Кирилл прекрасно понимал, что такое может случиться, но все равно оказался не готов. Сколько раз он бывал в подобных ситуациях? Не счесть. Его прошлое, тесно связанное с гонками, должно было научить не цепляться за вполне привычную на дороге ситуацию, но кое-что все же изменилось в нем. Надломилось, как сухая ветка.
Он был на грани. Между жизнью и смертью.
Заглянул в глаза пустоте и… Он сгорел. Сгорел дотла и все, что оставалось сейчас – травмированная оболочка и жалкие попытки удержаться на плаву. Хотя бы ради тех, кто был рядом.
Лифт издал тихий лязг, и двери открылись. Кирилл вышел на площадку, повертел в руках ключи от машины и нахмурился. Возможно, он ошибся. Нужно было нанять мужчину на эту работу. Но на попятную уже не пойти – она не поймет. Ведь ради его предложения Соня ушла с другой работы, и каким же мерзавцем он будет, если вышвырнет ее сейчас. Может быть, предложить новую работу? Надавить на Марка или Роба, чтобы те помогли. На Никольского не стоит давить, он сам мастер на давление. Да такое, что Кир порой хотел выть от бессилия. Но вот что Кирилла удивляло – друзья почти не доставали с того самого момента, как Кир взял Соню к себе на работу. Затаились и ждали, когда он облажается и им придется исправлять? Нет, Кир не хотел вновь давать им повод усомниться в себе.
Соня останется. Только Кириллу придется чуть-чуть подкорректировать свои планы, чтобы обезопасить девушку.
Рыжая Соня.
А ведь она злилась, когда он так называл ее.
Улыбнувшись, Кир вошел в квартиру. Поставил трость у стены и попытался сделать несколько шагов, не опираясь на треклятую палку. Безрезультатно. Боль не отпускала. Чертовы врачи ничем не могли ему помочь.
– Да
