твою же мать, – прошипел Кирилл, хватая трость и ковыляя в гостиную. Плюхнувшись на диван, он столкнул подушки и взглянул на темный потолок. Отличная нора для загнанного зверя.
Он лежал так долго. Может полчаса, может и три часа, но боль не унималась. Кирилл честно пытался бороться. Пытался справляться, но ничего хорошего не вышло.
– Черт! – выругался он, открывая глаза.
Потолок оставался все таким же темным, и лишь узкая полоска света попадала в комнату из коридора. Ориентируясь на свет, Кирилл поднялся с дивана и поковылял на кухню. Там он достал упаковку таблеток и графин с водой. Взглянул на обезболивающие и нахмурился. Таблетки тоже перестали действовать. Но он хотел спать, забыться беспробудным сном, чтобы только не возвращаться в ту зимнюю ледяную ночь, перечеркнувшую все напополам.
Закинув в рот горсть таблеток и осушив бокал воды, Кирилл откинулся назад и зажмурился. Верхний свет теперь бил по глазам.
Как и фары.
Его кто-то ослепил. Кто-то подстроил аварию, из-за которой Кир угодил в аварию и практически намотал машину на столб, лишь чудом уцелев. Почти уцелев.
Никаких доказательств. Пустая дорога. Черная ночь. Один на один с черным седаном на встречке. Ослепленный, напуганный, застигнутый врасплох. Кто-то знал, где он был, что делал. Что выпил. Алкоголь в крови, растиражированные новости о пьяной аварии. И никто так не поверил в то, что говорил Кирилл. Потому что всё было против него.
Даже друзья. Даже родная сестра. Никто. С ним оставалась лишь его правда и отчаянное желание доказать свою невиновность. Репутация, карьера… Он потерял всё, но не хотел терять честность. Быть честным с самим собой.
Авария была подставой. И у Кирилла все еще были враги.
Сегодняшнее происшествие четко напомнило ему о той ночи. И чувствуя, как боль ненадолго покидала его, Кирилл решил, что отступать больше не будет. Только не сейчас.
Я заваривала кофе, когда резкий, как мне показалось, голос отвлек от темных дум. Вздрогнув, обернулась и увидела, как на кухню завалился Эдик. Хорошо, что в штанах и даже в футболке. Лида, видимо, его дрессирует или лично одевает, прежде чем тот выйдет из комнаты. Ночью, когда я вернулась от Кирилла, заметила обувь Эдика у входа, но не сразу поняла, что у нас кто-то был. Сообщение от Лиды, которое я успешно пропустила, нашлось позже в телефоне. Я была настолько поглощена собственными мыслями, что мир вокруг разом померк и словно перестал существовать. Лишь я и Кирилл. То есть то, что произошло накануне. И это самое не давало мне покоя всю ночь, поэтому спала отвратительно и проснулась чуть ли не с первыми лучами. Выбравшись из кровати и наспех приведя себя в порядок, как раз занималась тем, что в очередной раз прокручивала в голове прошлый вечер и не сразу услышала, как вошел Эдик.
– Привет, Сонь.
– Привет, – выдохнула, намереваясь поскорее смыться. Разговаривать сейчас с парнем подруги я хотела меньше всего.
– Как работа? Лида говорила, что новое место нашла.
Скривившись, я ждала, когда Эдик вытащит какой-нибудь постер с Кириллом и попросит организовать автограф сессию, но ничего не произошло. Значит, подруга меня не сдала. Уже хорошо.
– Да, новое. Нормально. Ты не против? – я приблизилась к проходу, в котором стоял Эдик, и кивнула, предлагая тому отступить, чтобы я могла выйти.
– Уже уходишь?
– Да, пойду к себе. Что-то голова трещит.
Эдик прищурился, но сделал шаг в сторону. Ретироваться мне все равно не удалось. В коридоре, как черт из табакерки, появилась Лида и удивленно хлопала ресницами, держа в руках пиджак. Пиджак Кирилла! Кажется, я по привычке повесила чужую одежду на вешалку у входа, вместо того, чтобы отнести к себе и припрятать от подруги. От лишних вопросов, которые мне точно теперь не избежать.
– Чей это? – прошептала она, явно не обращая на замолчавшего и притаившегося за моей спиной Эдика.
Я поджала губы, едва качнув головой. Ну же, Лид, не задавай вопросов. И та, будто читая мои мысли, удивленно вытянулась в лице и закивала, хитро прищурившись. Ох, так даже хуже.
– Я к себе, – приблизилась к подруге и забрала пиджак.
Надеюсь, она не успела обшарить карманы, потому что в одном из карманов Кирилл забыл личные вещи. Презерватив, например, во внутреннем. И кто вообще носит с собой презервативы?! Вот же подстава!
– Потом поговорим, – шепнула Лида, вручая пиджак. Кажется, все-таки успела…
Улыбнувшись, я умчалась прочь, чувствуя, как щеки предательски заалели.
В комнате я наконец-то смогла выдохнуть, прижимая к груди пиджак так, словно он был моим трофеем. Вопросы от подруги, чувствую, будут горячими и жесткими. Вытрясет из меня душу, вот прям чую!
Бережно сложив пиджак на спинку стула, я плюхнулась на диван и зажмурилась. Щеки все еще горели. Не помню, когда я в последний раз так часто смущалась, но после появления Кирилла краснеть по причине и без нее стало входить в привычку.
Стоило мне подумать о нем, как телефон издал трель. Схватив смартфон, я ожидала увидеть имя босса, вызывающего меня на новое задание, которое спасло бы на несколько часов от расспросов Лиды, но вместо Кирилла мне звонил отец. Набрав в легкие побольше воздуха, я ответила, принимая звонок.
– Привет, па!
– Привет, солнышко. Ты как? Совсем нам не звонишь.
– Хорошо! Честное слово, па, хорошо. Просто времени нет.
– Работаешь? Виталий сказал, что ты ушла.
В горле появился комок. Я так и знала, что рано или поздно отец узнает о моем уходе. Впрочем, думаю, он только рад, потому что не одобрял, но и не спорил.
– Да, ушла. Временно. Хотя, может, и не вернусь вовсе.
– Понятно-понятно, – протянул он, выдыхая. – А где сейчас работаешь? Опять в кафе? Или?
Я поджала губу, не зная, как ответить. Скажу, что в кафе, будет интересоваться, в каком именно. Скажу, что устроилась личным водителем у гонщика-бабника с сомнительным прошлым, будет беспокоиться еще больше.
– Нашла неплохое место… Помощником.
– В офис? Ух-ты. Хорошо-хорошо! Давно пора.
Ну вот, я вновь солгала. А отец и слова не дал вставить, нахваливая меня.
– Спасибо, пап. Все в порядке. Действительно.
– Ну и отлично, Сонь. Отлично. К нам когда?
Повисла тишина. Я знала, почему позвонил отец. Знала и не хотела бы отвечать на этот звонок. Но куда деваться, придется брать огонь на себя.
– Конечно, приеду. Это же мамин юбилей.
Папа сухо рассмеялся.
– Она не против?
– Нет, Сонь, не против. Приезжай обязательно. Я буду ждать.
На глазах навернулись слезы. Маленькая ссора, переросшая в тихую войну, не давала никому покоя. Пора
