застрелить Туза. Поскольку я на данный момент не вооружена, я позволю тебе оказать мне честь.
Он закатил глаза и направился к своему столу.
— Успокой мою жену, сынок. Сегодня ее день рождения.
Я повернулась к Нико, триумф сверкал в моих глазах, как у родственника, который только что выиграл битву. Но это было немного неловкое сравнение, учитывая, что у нас был секс.
Нико покачал головой, подошел к двери и открыл ее.
— У тебя есть секунда, чтобы сказать то, что ты хочешь. И ты не будешь стрелять в меня.
— Посмотрим, — пробормотала я, проходя мимо него, выходя за дверь.
Мои босые ноги коснулись прохладного бетона в коридоре как раз в тот момент, когда воздух прорезал первый хлопок. Сквозняк ударил мне в лицо, в ушах зазвенело. Джон с глухим стуком рухнул на пол.
Я уставилась на красное пятно, скользнувшее по стене передо мной. У меня перехватило дыхание, когда кто-то прижал меня к стене, накрыв своим телом.
Хлоп.
Хлоп.
— Блядь, — прорычал Нико, ударив меня по стене рядом с головой.
Он развернулся, прижимаясь спиной к моей груди. Воздух прорезали три близких выстрела. Они зазвенели у меня в ушах и завибрировали в костях.
Что-то влажное и теплое пропитало мое платье. Я дотронулась до этого места и поднесла пальцы к лицу. Красное покрывало мою руку, как краска.
Так много крови.
— Туз, — выдохнула я. — О, боже, Туз.
Моя рука дрожала.
Кто-то схватил меня за запястье и втолкнул в кабинет мужа.
— Ни при каких обстоятельствах не покидайте эту комнату, — сказал Антонио.
Тьма в его душе просочилась в глаза, наполняя их чернотой. Он захлопнул дверь, и я отступила на шаг, пытаясь обрести равновесие.
— О Боже, Джианна! — Сидни поспешила ко мне. — Где ты ранена? — она провела ладонями по моим рукам и животу, а я тупо уставилась на дверь. Когда она не нашла раны, она задышала. — Чья кровь?
— Туза.
— О боже.
За дверью послышались выстрелы, один за другим, а потом все стихло. Было так тихо, что мое сердцебиение отдавалось в ушах. Она посмотрела на дверь.
— Нет, Сидни, — предупредила я.
Смятение промелькнуло в ее взгляде.
— Я могу оказать помощь.
— Нет. — актуальность наполнила мой голос. — Ты слышала Антонио.
Слезы наполнили ее глаза, одна из них выскользнула из-под нижних ресниц.
— У меня плохое предчувствие, Джианна...
— Ты любишь его.
— Да, — заплакала она. — Я не хочу жить без него.
Она сделала шаг к двери, но я схватила ее за запястье. Я не позволю ей пожертвовать собой ради любви. Я не могла. Любовь того не стоила. Любовь причиняет боль. Я крепче сжала ее, когда она попыталась оттолкнуть мою руку. Но потом свет погас, и на нас опустилась тьма, с тянувшимися, ищущими, холодными кончиками пальцев.
Сдавленный звук протеста сорвался с моих губ, и мне снова стало восемь. Ты когда-нибудь заткнешься, девочка? Жалкая. Никчёмная. Недостойная любви. Шлюха.
Мои легкие сжались.
Ее запястье выскользнуло из моей хватки и исчезла в темноте.
Ты мертва для меня.
— Нет, — закричала я, падая на колени и пытаясь дышать.
Сидни исполнила свое желание.
Ей не придется жить без него.
В свой двадцать третий день рождения я стала вдовой.
24 года
Август 2015
Джианна
— Можешь почувствовать это? Биение в груди?
Я покачала головой, длинные кудри прилипли к моим заплаканным щекам.
— Здесь. — мама схватила мою руку и прижала ее к груди поверх светло-розового церковного платья. — А сейчас?
Что-то пульсировало под моей ладонью, маленькое, но быстрое, как трепетание крыльев испуганной птицы. Я кивнула.
— Это музыка, — прошептала она, словно раскрывая большой секрет.
Мои глаза наполнились благоговением, но вскоре страх заполз в уголки моего сознания.
— Но папа, не любит музыку.
— Некоторые мужчины, Джианна... не могут чувствовать свою собственную музыку, не говоря уже о чужой.
Печаль сдавила мне грудь.
Мамин взгляд стал влажным, как и мой.
— Танцуй под это, — она прижала руку к моему сердцу, — Когда и как хочешь.
— Когда захочу?
— Да, stellina. (прим.пер: Звездочка) — она поцеловала меня в лоб, и мое пятилетнее сердце согрелось. — Когда захочешь.
— Я боюсь темноты
Шепот вторгся в память, мой низкий, бесцветный голос ворвался внутрь.
Ты мертва для меня.
Ты мертва для меня.
Ты мертва для меня.
Слова вырвались вместе с темнотой, поглощая меня целиком.
Я вздрогнула и проснулась, простыни прилипли к моей потной коже. Затаив дыхание, я уставилась в потолок своей квартиры. Сон вернул меня в ночь моего двадцать третьего дня рождения.
Я сидела на заднем сиденье машины скорой помощи, двери были открыты по обе стороны от меня. Было жарко и влажно, хотя кровь застыла в жилах.
Тело было накрыто простыней, но она не могла скрыть длинные светлые волосы, свисавшие с носилок, когда они грузили Сидни в машину скорой помощи.
Кто-то стоял передо мной, и я встретилась с ним пустым взглядом. Я сидела в темноте на холодном полу кабинета Антонио, когда он нашел меня. Аллистер не сказал ни слова, когда поднял меня, позволяя мне тихо заплакать у него на плече, пока нес меня наружу. Прежде чем скрыться внутри, он снял пиджак и накинул его мне на плечи. Пиджак пах мужчиной. Глубокий, грубый и мужественный. Я попыталась утонуть в запахе, а не в оцепенении.
— Хочешь домой? — спросил он.
Домой?
Этот дом всегда принадлежал Антонио больше, чем мне. После фиаско Сидни я останавливалась в одной из его квартир, когда могла, просто чтобы избежать его внимания, когда он находился дома. Интересно, знала ли Сидни, что Антонио никогда не был ей верен, что он пытался соблазнить меня, утверждая, что любит ее? Она умерла за него, за любовь. Это слово оставило кислый привкус во рту.
Мысль о возвращении домой, вдруг показалась отвратительной.
Я отрицательно покачала головой.
— Куда?
— К Тузу, — прошептала я.
Мускул на его челюсти напрягся, и что-то горькое промелькнуло в его глазах.
— Туза не будет там некоторое время.
Несмотря на его протесты, скорая помощь доставила его в больницу.
