Говорите, — с нажимом требую.
Я ведь в какой-то степени знаю уже этого человека. Для него вопросы субординации слишком важны — к отцу всегда проявлял почтительность. Поэтому сейчас, видимо, не решается предложить какую-то работу мне, как дочери владельца клуба.
— У нас в ночную смену официантка экстренно отпрашивается, заменить некем, — в подтверждение моей догадки всё-таки озвучивает Эдуард Сергеевич.
И явно собирается уже отменять своё предложение или снова говорить о его неуместности, но я резко опережаю:
— Я готова.
По его реакциям я вообще думала, что речь про посудомойку или уборщицу. Да, это было бы тяжелее, но и на это могла бы пойти. Мне деньги сейчас нужны, да и вращаться в клубе, узнавая дела и по возможности влияя на них, лишним не будет. Не знаю, про одну ли смену говорил Эдуард Сергеевич, но я постараюсь выйти на постоянную до конца лета. Заодно всеми силами поспособствую тому, чтобы клуб и в моё отсутствие, пока в Москве буду, не терял всего, что папа в него вложил.
А то, что здесь теперь владелец так называемый Максим Александрович… Это ерунда. Вряд ли он вообще сюда заглянет, так что начальством моим не будет и планам никак не помешает.
Ни хрена меня не отпускает.
Вчерашняя жажда Милы не только не кажется дурацким наваждением пьяного мозга, но словно лишь усиливается, когда просыпаюсь абсолютно трезвым. Меня ведь с самого утра чуть не толкает к ней в комнату. В итоге, к счастью, хватает мозгов не идти на поводу взбрендевшего сознания. Вместо этого просто сваливаю.
И совершаю новое открытие — попытки перебить лишние мысли драками, спортзалом, девочками или алкоголем больше не срабатывают. Всё это скорее утомляет. Претит. В итоге просто слоняюсь по улицам, а потом натыкаюсь на нотариус. И меня вдруг осеняет, что выполнение просьбы отца может быть кстати. И неуместную непонятно откуда взявшуюся неловкость перед Милкой перебью, и с отцом тему закрою уже наконец.
Вот только наглая девчонка не только не пищит от восторга от идеи получить наследство, а скорее наоборот. Чуть ли не обижается моему предложению, ну или что за недовольство она мне демонстрирует? Ещё и к Лёше намылилась. Говорю с ней я, а чувствую, что в мыслях он. С хрена ли она настолько парится из-за него? Чуть больше месяца знакомы, и уже любовь до гроба?
Меня, наверное, отрезвляет только собственный удар ногой по двери. Сам без понятия, что это было и нахрена. Но отбить ступню — это одно, а вот долбануться настолько, чтобы метаться по квартире, решая, как им помешать встретиться…
Да что за чертовщина происходит? Я что, запал на сводную сестрёнку?
Она ведь бесит меня. Всегда так было. Но я не успокоюсь, пока не заполучу её.
****************
Меня оправдывает только то, что уже довольно поздний вечер, и Милы не было в сети. Всё это долбанное время. И её отсутствие конкретно дербанило мне мозг красочными представлениями их жаркого примирения с Лёшей и обсуждения, какой я мудак.
И ведь я по факту именно он, раз в первую очередь завожусь из-за этого, да ещё и воображение неуместное подключаю. А ведь с Милкой могло и случиться что-то в пути. Какая-то она разбитая была. И если подумать, из-за меня всё. Я и вправду вчера перегнул.
И сегодня, возможно, тоже, потому что уже настойчиво зажимаю кнопку звонка на Лёшиной двери.
Он всё-таки открывает, в момент, когда уже собираюсь уходить и искать по местным рестикам, где эти двое могли отмечать своё примирение. В моей дурной башке была и такая мысль.
Во взгляде Лёши презрение и безнадёга. А я какое-то время только и могу, что тупо вглядываться в него, пытаясь понять, один ли. Если нет и уже в курсе всего, стал бы так смотреть? Скорее, в морду бы дал сразу.
Хотя…. Это ж Лёша. Вряд ли он на такое способен, что бы я ни сделал.
— Я сказал, что не хочу тебя видеть, — тихо заговаривает, стараясь давить взглядом.
— Меня? — не выдерживаю, ведь говорил Лёша немного иначе. — Или обоих?
Прицельный взгляд. Подозреваю, что не только у него, но и мой такой же.
— Здесь сейчас ты, — цедит Лёша вместо прямого ответа.
Но меня и такой более чем устраивает. Ведь из него следует, что Милка не тут. Но надо уточнить. Сам не знаю, нафига допытываюсь, когда и так по напряжению Лёши всё ясно, но продолжаю:
— А Милы нет?
— Нет, — он отвечает уже спокойнее, да и щетинистый вид сглаживается. Теперь Лёша кажется скорее задумчивым. — А что, должна была? — спрашивает иначе, будто даже осторожно.
Всё-таки я безнадёжный идиот. Припёрся тут и почти что выдал себя одним присутствием. Потому что во взгляде Лёши уже долбанное осознание, причём довольное такое, что бесит. Он что, про видео даже забыл при новости, что Милке на него, возможно, не пофиг?
А как же его тяга к стеснительным девственницам?..
— Она хотела прийти ко мне? — надежда в его голосе настолько явная, что стрёмно становится.
И прошибает в очередной раз осознанием низости моего вчерашнего поступка. Я ведь ни хрена не друга им ограждал или спасал. Не от чего там было. Сам понимаю. И понимал всегда, как бы ни выпендривался.
— Нет, — вопреки робкому голосу совести, жёстко возражаю. — Но мы повздорили, так что я бы уже ничему не удивился. Назло мне она могла бы даже к тебе пойти.
Вместо того чтобы уловить мой посыл про «даже к тебе» и перестать надеяться, Лёша будто даже больше уверенности обретает.
— Назло тебе? — переспрашивает, скрещивая руки на груди. — А ты ей кто?
Выбивает этот его чуть ли не ухмыляющийся вид и вопросы внезапные. Вчера Лёша и не думал их задавать. А теперь ему вдруг понадобились объяснения?
Зря я сюда попёрся.
— Ты видел всё своими глазами, — напоминаю почти невозмутимо.
Вот только за этим «почти» слишком много недовольства и смятения странного, что даже мне чувствуется. Кажется, пора валить.
— И вижу сейчас. Но с твоей стороны, — неожиданно заявляет Лёша, сверля меня непривычно пристальным взглядом. Который, впрочем, опускает и вздыхает. А потом добавляет: — А она… До этого видео мне казалось, что…
— Она поступает на актёрский, — резко перебиваю. Знаю я,
