что там ему казалось. И понимаю, что так оно и было. Слышать не хочу. — Тебе это ни о чём не говорит? Не знаю, зачем ей понадобилось тебя окрутить, но вот так вышло.
Какого хрена я творю? Вообще способен остановиться? Ложь рано или поздно раскроется, и, судя по внимательному взгляду Лёши, скорее «рано». Я ещё огребу последствия. Да и вообще, не привык же грязно играть.
Но почему-то всё равно стою на своём в твёрдом желании убедить его, ещё и ухмыляюсь снисходительно, мол, наивный ты парень, Лёха.
А Лёша смотрит так серьёзно, до непривычности глубоко и в то же время словно вскользь. Странное ощущение от его взгляда. Дурацкое. Как и всё тут происходящее…
— И давно это у вас? — сухо интересуется он.
Забавно вообще. Я настолько вчера не думал об объяснениях ему, что едва ли не теряюсь при прямых вопросах. И вроде бы врать — не такая уж сложная наука, да и версию на всякий случай подготовить можно было, но внутри ковыряет непонятно. Не совесть, нет. Скорее, нежелание отвечать, лезть в эту тему. Я и так уже увяз в Миле до невозможности, а тут допрос такой.
И пофиг, почему я воспринимаю в общем-то логичные вопросы как его.
— Был всего разок. Вчера. Ничего серьёзного, — наконец, небрежно отмахиваюсь.
Вот только Лёша смотрит на меня так, будто я что-то более существенное сказал. С ошеломлением каким-то. Осознанием.
— И как я раньше не замечал… — потрясённо вываливает он. Сжимаю челюсть и отвожу взгляд. — Ты ведь влюблён в неё, да?
Если бы он сейчас сказал, что раскусил мой блеф с видео или встретил бы меня сразу кулаком в лицо, меня бы меньше тряхнуло. И вроде бы дурацкий вопрос, но выбивает внезапно. На короткое, но офигеть какое ощутимое, мгновение.
А потом до меня доходит, что я тут непонятно чем маюсь, стоя перед Лёшей и отвечая на его дурацкие вопросы. Я ведь Милу искал, а не поболтать с ним заходил. Или, уж тем более, правду о вчерашнем выдавать.
И ни к чему даже вникать, какого хрена Лёша так решил и почему смотрит на меня с уверенностью в своих словах. На его идиотский вопрос я даже мысленно отвечать не буду.
— Как я понял, её тут нет и не было, — только и подытоживаю, уже разворачиваясь. — Пойду искать в другом месте.
— А телефон? — слышу вслед. — Ты звонил?
Морщусь. Ну вот, теперь Лёша ещё и в поиски включается. Спрашивает неравнодушно.
— Она недоступна, — хмуро бросаю.
— Возможно, она поехала навестить могилу отца, — задумчиво продолжает лезть не в своё дело он.
Хотя в его словах всё-таки есть смысл. Милка такая разбитая была, что запросто могла пойти куда-то, где ей поспокойнее бы стало. Не знаю насчёт подруг, но папа — вполне себе вариант.
— Возможно… — и не замечаю, что раздумываю вслух. — Или…
В последний момент всё же затыкаюсь и не озвучиваю догадку про клуб. Он ведь тоже отцовский. И, кстати, давно стоит туда заглянуть.
— Всё, ладно, я разберусь, — твёрдо обозначаю, надеясь всё-таки отделаться от Лёши.
Но увы.
— Нет уж, я иду с тобой, — решительно сообщает он, уже вываливаясь из двери. И когда только успел ключи взять и обуться? Пока я размышлял? — Тоже волнуюсь, — поясняет Лёша, будто мне и без этого не странным образом тошно.
Офигительный вообще расклад. Вот зачем я сюда припёрся? Даже если застал бы их, то что дальше? Разнимал бы, как идиот?
В итоге, как всё тот же идиот, поспособствовал сближению этих двоих и веду его к ней. А что мне ещё делать? Отделаюсь от него сейчас — он точно свяжется с ней потом. Причём уже не при мне. Так хоть какая-то иллюзия контроля…
И неважно даже, а зачем она мне.
В итоге весь день и вечер, до своей смены, провожу в клубе. Телефон добровольно отключила и сдала менеджеру — не хотела ни на что отвлекаться. Чтобы скорее погрузиться в дела, надо отвлечься от всего лишнего.
И у меня получалось. К концу вечера я уже почти знала меню наизусть, как и нумерацию столиков и залов. Ещё и научилась пробивать счёт. А потому остаток вечера, до своей смены, вкусно поужинав, ложусь на диванчике в випзале. Пока его никто не бронировал, поэтому меня не беспокоят.
Засыпаю почти сразу, хотя в какой-то момент вдруг чувствую, что меня укрывают пледом и подкладывают под голову подушку. Мягко так, осторожно, почти ласково. Явно не желая тревожить.
Эдуард Сергеевич… С таким заботливым начальством и работать будет приятно. Даже не сомневаюсь, что это он сделал. Официанты вряд ли бы осмелились, да и не заходит сюда никто. Только Эдуард Сергеевич знает, что я сюда вздремнуть пошла.
Ладно, потом его поблагодарю. Всё-таки мелочь, а приятно. Да и хочется дать ему понять, что ценю, а то слишком уж он ко мне почтительно; мне даже неловко.
Проваливаюсь в сон с улыбкой.
******************
Просыпаюсь, почувствовав, что меня легонько трясут за плечо. Эдуард Сергеевич? Видимо, моя смена скоро начнётся, а я с собой не брала телефон, так и оставила в подсобке. Без будильника легла.
Резко сажусь, открываю глаза, слегка потягиваюсь и смотрю на разбудившего. И тут же ловлю ступор.
Быть такого не может. Мне, наверное, кажется?
— Лёша… — сами собой растерянно шепчут губы. — Ты здесь…
Он выпрямляется и смеряет меня отчуждённо холодным взглядом.
— Ты исчезла, недоступна была, вот мы с твоим…хм… братом пошли тебя искать, — сообщает мне непривычно жёстко.
Ещё и эта заминка после «твоим» и ядовитая усмешка, когда о брате говорил… Похоже, присутствие Лёши здесь — не знак его смягчения и готовности прояснить ситуацию. Меня всё ещё обвиняют.
— Почему вместе? — отбросив эмоции, обдумываю его слова. Как Лёша мог узнать, что я недоступна, если только не позвонил мне? — Ты ведь меня в чс кинул.
— Потому что он в первую очередь искал тебя у меня, — со странной усмешкой заявляет он.
Неожиданно. Я почему-то была уверена, что это Лёша, не найдя меня, решил с Максом связаться и узнать, где могу быть. А чтобы всё это исходило от братца? Ему это вообще не свойственно. Чтобы он волновался за меня?
