матери.
К сожалению, как и все хорошее, этот отпуск закончился очень быстро. Вроде мы только собирали чемоданы, чтобы отправиться в путь, а уже сдаем ключи от номера и отправляемся обратно.
Но, когда мы садились в самолет — я улыбалась. Наши отношения перезагрузились и запылали с новой силой, и Лешино бахвалистое «а то!» казалось чем-то призрачным из прошлой жизни. Я была уверена в себе, в нем, и в том, что нам по плечу справиться с любыми невзгодами.
Дура. Забыла закон сохранения энергии. Если где-то все хорошо, то где-то непременно будет плохо.
Проблемы начались на следующий же день после возвращения.
Я еще только ехала на работу, когда заметила темный дымок в небе. Не придала этому значения, но когда вывернула на нужную улицу, увидела пожарную машину прямо перед моим кафе.
Как попало бросив машину, я выскочила на улицу и со всех ног бросилась к людям в защитной форме:
— Что случилось?
— Вы кто?
— Хозяйка кафе.
— У вас возгорание, замкнуло проводку, — Пожарный посмотрел на меня крайне сурово, так будто это лично я бросила горящую спичку.
— Но, как…
— С вами будем разбираться позже. Пока отойдите.
— Никто не пострадал? — хватаю его за руку, — ответьте, пожалуйста.
Он видит мою искреннюю тревогу, и его взгляд немного смягчается:
— Все в порядке. Возгорание было незначительным, потушили сразу. Скажите спасибо вашим сотрудникам, — кивает туда, где стоит ревущая навзрыд Леночка, — ее своевременная реакция спасла от серьезных последствий. Но проверки вам теперь не избежать.
— Хорошо, — покорно киваю и плетусь к своей помощнице. Проверка, значит, проверка. Штрафов наверняка выпишут по полной программе. Но плевать. Главное, что никто не пострадал.
— Кира Андреевна, — стонет моя помощница, когда подхожу ближе, — простите меня.
— Ты молодец, Лена, — обнимаю ее и притягиваю к себе. Она рыдает у меня на плече, я глажу ее подрагивающую спину и с тоской смотрю на почерневшие окна кафе.
М-да, не было печали…
Когда МЧСники уехали, я первая зашла внутрь кафе, а следом потянулись и притихшие, взволнованные работники. Пахло гарью и оплавленными проводами, копоть от едкого дыма покрывала стены, потолок, мебель, но прямой урон от огня был минимальным. Только возле щитка в самой дальней комнате все обгорело. Заглянув в его черное нутро, напоминавшее внутренности инопланетянина, я поежилась.
Страшно было подумать, как все могло обернуться, если бы не Леночка, которая, почувствовав запах паленого, схватила огнетушитель и бросилась в бой. Надо будет отписать ей премию. Только вот разгрести бы все это с минимальными потерями.
На улице уже собирались зеваки, которым было жуть как интересно насколько погорело это миленькое кафе, поэтому я попросила:
— Опустите жалюзи.
Официанты тут же бросились к окнам, а я тем временем опустилась на диванчик и тяжело потерла лицо руками, позволив себе секунду слабости, а когда убрала ладони, то увидела, что все мои люди стоят вокруг меня полукругом и ждут.
Порой быть главной так сложно. Не спрячешься, не притворишься, что у тебя лапки и ты вообще просто мимо проходила.
Это моя команда, люди, которые от меня зависят, и подвести я их не могу. Поэтому вдыхаю, выдыхаю, собираюсь силами:
— Так, девочки-мальчики, — постучав ладонью по столу, поднимаюсь, — предлагаю воспринимать случившееся, как следующий шаг на пути к вершине.
Растерянные сотрудники неотрывно смотрят на меня и, кажется, даже не моргают и не дышат. Это окончательно приводит в норму:
— Я давно хотела обновить обстановку, но то лень было, то руки не доходили. Теперь откладывать смысла нет. На этой неделе буду разбираться с проверками, а потом вызову клининг и строительную бригаду.
Все, что я говорю — чистая правда. Наверное, поэтому в ответных взглядах зажигается надежда.
— Я понимаю, что не в праве от вас этого требовать, но если вы останетесь со мной, буду вам очень признательна. Уверена, за месяц-полтора кафе будет восстановлено, и мы снова откроемся для посетителей, на это время я сохраню вам оклады. Но если кто-то все-таки соберется уходить — ваше право. Я не обижусь. Только поставьте, пожалуйста, в известность. И да, вне зависимости от вашего решения, я хочу, чтобы вы знали — мне очень нравилось работать с каждым из вас.
Лена снова всхлипнула и разразилась горькими рыданиями. У меня на груди давит, но я держусь. Твердо и уверенно. Справлюсь.
Я озадачиваю сотрудников сбором тех вещей, которые пригодятся в дальнейшем, а сама ухожу в кабинет и первым делом звоню мужу. Жалуюсь.
— Я сейчас приеду, — тут же отзывается он.
— Зачем? Ты тут ничем мне не поможешь, — я тяжко вздыхаю, а Березин непреклонен:
— Приеду.
— Хорошо, — улыбаюсь через силу.
Потом звоню подруге.
— Да, дорогая, — отзывается она после первого же гудка.
— Алис, спасай, — стону в трубку.
— Опять Леша, накосячил? — тут же ворчит она.
— Нет, что ты, — я вкратце описываю свое ЧП, а потом с надеждой спрашиваю, — ты говорила, у тебя кто-то в пожарной инспекции был?
— Почему был? Есть. Татьяна Николаевна, старший инспектор.
— Может ты…
— Ни слова больше, — прерывает меня подруга, — я договорюсь, чтобы тебя не сильно мурыжили и не затягивали.
— Спасибо.
После разговора с двумя самыми близкими людьми мне становится легче. И когда выхожу из кабинета к остальным, на моем лице нет ни капли растерянности. Я улыбаюсь и готова к новым свершениям.
Как там говорят? Трудности закаляют? Что ж, я готова достойно ответить на этот вызов.
* * *
Следующие дни были суматошными. Меня таскали по инстанциям, и на каждом этапе выносили мозги, мотали нервы, а порой и откровенно запугивали. Я была похожа на размотанного в хлам ежа, у которого дергался глаз.
В среду с самого утра я была в своем погорелом царстве и ждала самую суровую проверку. Мысленно готовилась к самому худшему и дрожала как осиновый лист. При этом приходилось улыбаться и поддерживать образ решительной бизнесвумен, чтобы сотрудники не переживали. Вроде получалось. По крайней мере они уже не ходили словно прибитые мыши, как это было в первые дни, и порой даже раздавался смех.
Я успокаивала себя тем, что скоро все закончится, и что без падений не бывает взлетов. Но все равно было тошно. Хотелось вернуться на неделю
