улицы, и по спине под белой рубашкой тут же бегут мурашки. Оглядываюсь.
Нет, Ян не пошутил. В нашу маленькую кофейню проходит его огромный помощник.
— Василина, добрый вечер. Ян ждет вас в машине. Собирайтесь.
Василина
«Сбежать!» — первая мысль, которая посещает меня после такого категоричного «собирайтесь». Можно сделать вид, что мне надо в туалет, и выйти через подсобное помещение. Там есть дверь на задний двор, ключи от нее у меня.
Ну сбегу я сейчас, а дальше что? Парни же не испарятся из лицея завтра, а я не трусиха. Да и что он мне сделает?
— Мне нужно еще пять минут, — стараюсь отвечать спокойно.
Мужчина кивает и встает неподвижным шкафом у двери.
Проходим с официанткой по залу, все проверяем, выключаем. Надеваю курточку, забираю со стойки ключи от заведения. Выходим на улицу и на контрасте с теплом сразу становится морозно. Колючий ветер проникает под капюшон сзади, закидывает туда хлопья снега. Ежась, ищу нужный ключ, чтобы запереть дверь. Пальцы моментально замерзают от соприкосновения с металлом. Прячу их в карманы, разворачиваюсь к немногословному «шкафу».
— Проходите, садитесь в машину, — показывает мне рукой на все ту же огромную, агрессивную тачку.
Подходит, галантно открывает дверь. Челюсть моя неприлично падает на замерзший тротуар.
В салоне автомобиля тихо играет музыка, наверху горит теплый желтый свет. Ян сидит в кипенно-белой рубашке, черных брюках, а на его коленях лежит букет цветов.
— Привет, — улыбается парень.
— При-вет, — ошалело хлопаю ресницами.
Выходит, он не шутил… Трындец. Вот это ты попала, Амелина.
Сажусь в машину. Дверь за моей спиной захлопывается. Персональный «шкаф» Яна садится на водительское, заводит машину и куда-то нас везет.
Куда?
— Ян, куда мы едем в такое время? — беспокойно смотрю в его глаза и тут же отвожу взгляд. Долго почему-то не получается.
— Это тебе, — вручает мне разноцветный букет с легким, очень теплым ароматом.
Сразу навевает мысли о лете, ярком солнце и блестящей воде на небольшой речке в поселке. Настроение портится, ведь теперь эти воспоминания связаны еще и с навалившимися проблемами. Беззаботное детство для меня давно закончилось, и от тоски начинает сводить живот.
— Вась, это я или цветы тебя так расстроили? — беспокоится Ян. Его пальцы невесомо прикасаются к моей ладони.
Кожа в этом месте тут же вспыхивает.
— Нет, что ты. Вы с цветами здесь совсем не виноваты, — трусь носом о нежные лепестки.
Машина останавливается возле красивого здания, родом не из нашего века с высокими стрельчатыми окнами, застекленными разноцветной мозаикой. Над входом горит свет, но нет ни единой вывески. Я не понимаю, куда мы приехали, и мне опять некомфортно.
— Пять минут унижения и пойдем, — Ян старается превратить свою неловкость в шутку.
«Шкаф» помогает ему переместиться из салона автомобиля в кресло, подает теплую куртку. Ян объезжает автомобиль, останавливается возле меня.
— Оставь цветы здесь, чтобы не мешали.
Кивнув, передаю их мужчине в черном пиджаке. Он отпускает нас, пообещав своему подопечному отвечать на телефонные звонки, если будет искать дед.
Ян галантно открывает передо мной дверь и у меня перехватывает дыхание от восторга. Картины на стенах, светильники с резными закрученными ножками, похожими на замершие и позолоченные ветви деревьев. Ковровая дорожка от самого входа тянется по сужающемуся коридору. Живые цветы в кадках стоят вдоль стен. А потолки…
— Вау… — не удержавшись, задираю голову, чтобы разглядеть лепнину высоко наверху. — Мы где, Ян? — растерянно возвращаю взгляд на парня.
— Когда-то давно здесь был театр. Потом его закрыли и здание много лет пустовало. Лет пять назад его выкупил один бизнесмен, отреставрировал, и театр снова стал функционировать. Только теперь он частный. Зато представления можно увидеть даже в такое время, что очень удобно для занятых людей, у которых день расписан по минутам, и на развлечения остается только ночь. Ни одно культурное заведение в городе больше не может этим похвастаться, поэтому на парковке столько машин, — рассказывает он.
— Ого. А ты откуда про него узнал? Я здесь почти всю жизнь живу и ни разу не слышала об этом театре.
— Удивить хотел, — улыбается Ян. — Кажется, у меня получилось. Пойдем. Представление скоро начнется.
Он достает из кармана рубашки два небольших прямоугольничка и жужжит рядом со мной своим креслом, а я как маленький ребенок восторженно смотрю по сторонам, стараясь запомнить все детали окружающей нас красоты. Про атмосферу и говорить нечего!
У двустворчатой двери на стульчике сидит женщина в строгом костюме. Кивнув, забирает у нас билеты, поднимается и, стуча низким квадратным каблуком по паркету, провожает в зал, показывая места. Я снова удивляюсь. Я ведь ожидала ряды кресел, обтянутых красной грубоватой тканью, как обычно, показывают по телевизору, а здесь стоят столики. Для Яна убирают один стул, и он спокойно размещается на своем кресле возле одного из них. Я сажусь с другой стороны.
Веду ладошкой по гладкой белой скатерти. В центре стола стоит корзинка с живыми цветами. Посетители тихо беседуют. Между столами бегают две официантки в брюках, белых рубашках, с туго скрученными в прическу волосами.
Одна из них подходит к нам.
— Добрый вечер. До представления у вас есть возможность заказать напитки и легкие закуски. Фрукты, ягоды, шоколад.
— Яблочный и апельсиновый сок, пожалуйста, — делает заказ Ян. — Василин, ты голодная?
— Нет, — поспешно отвечаю.
— Тогда только сок, — подтверждает Ян.
Нам приносят два высоких стакана на подносе. Кириленко сразу расплачивается, не забывая про щедрые чаевые. Официантка убегает работать дальше, а я опять неприлично глазею по сторонам. Очень красиво. Просто непередаваемая атмосфера праздника.
— Любишь апельсиновый? — не могу перестать улыбаться. Настроение просто зашкаливает.
— А ты яблочный, — подмигивает Ян.
Угу, я помню. Наблюдательный. А я вот про апельсины уже знаю. Видела, с каким довольным лицом он их уплетает.
В зале гаснет свет, открывается занавес, и я пропадаю в представлении. Потрясающие актеры, декорации, костюмы. Трогательная история любви с нотками юмора — то, что нужно после тяжелых бесконечных будней, наполненных постоянными проблемами.
Очнулась, только когда свет снова включился.
Медленно поворачиваю голову к Яну. Он смотрит на меня с теплой улыбкой.
— Я так рад, что угадал, — тихо произносит он.
До меня доходит, что слезы проложили по моим щекам влажные дорожки. Спектакль попал в самое сердце.
