Даже я, похуист, при виде её острых плеч хочу засунуть булку ей в рот.
— Он приезжал на похороны мамы. А потом пропал, даже не поговорив со мной и откупаясь каждый месяц деньгами, давая бабушке и дедушке на моё содержание. Всё. Рассказать мне больше нечего. Верить или нет… Мне всё равно.
— Только не говори, что в столицу ты приехала ради него? — усмехнувшись, всё же опускаю горячую ладонь на её прохладное колено.
Никак не реагирует.
Раздаётся тихий всхлип.
Только не это!
Резко разворачивается, вытаращив голубые глаза. А в них — грёбаные душащие слёзы. Поджимает губы, и плечи начинают дрожать.
Искрой в груди вспыхивает мимолётная непонятная хрень и тут же гаснет.
— Я не знаю. Может быть.
Прижать. Успокоить.
Эти два слова, как оглушающий гонг, шумят в голове.
— В первую очередь я приехала ради себя. Это всё. Он мне не нужен.
Говорит это, а всё равно плачет. Прозрачные слёзы стекают по бледным щекам.
Моя ладонь сама оказывается на её затылке. Пальцы зарываются в пышную белокурую шевелюру. Слегка сжимаю, будто опасаясь, что сбежит.
Но не сможет ведь.
Надавливаю, притягивая к себе. А сам, не видя ничего вокруг, наклоняюсь, врезаясь в аппетитные искусанные губы зверским поцелуем. Накидываюсь, как одержимый идиот.
Плевать, кто она. Хоть дочь президента.
Я. Её. Хочу.
И пока не получу своего — не избавлюсь от этого странного желания всецело обладать незнакомой девчонкой.
Ульяна… Дочь моего брата… Неродная племянница…
Звучит хреново. Дико хреново.
Но плевать.
Врываюсь языком в горячий ротик, желая получить девчонку всецело и вкусить сполна.
Знаю, что она сейчас оттолкнёт меня. Закричит. Начнёт пихаться, говорить, какой я гондон. И будет права. Я такой, какой есть. И не остановлюсь ни перед чем ради своей цели.
Провинциалки.
Которая вместо того, чтобы оттолкнуть меня, слабо целует в губы.
В солнечном сплетении поднимается самый настоящий шторм. От неумелого поцелуя. От длинных слабых пальчиков, что сейчас сжимают моё колено.
Безумно горит всё.
Хватаю эти пальчики, перемещаю их на пах.
Блять.
Почувствовав её ладонь, резко, ни о чём не думая, притягиваю к себе. И в ту же секунду опрокидываю на сиденье машины, подминая её под себя.
Непослушные руки задирают чёрную юбку, а пальцы поддевают кромку трусиков, в одно мгновение дёргая их, разрывая.
Ладонь тянется к паху. В дурмане расстёгиваю пуговицу, ширинку, высвобождая полыхающий член, что жаждет эту малышку уже целую неделю. И вхожу в горячую и узкую киску одним толчком.
Удовольствие разливается магмой по всему телу.
Как хорошо…
Чёрт, как классно…
Вбиваюсь в неё без остановки, сгорая от грёбаной необходимости. Доза. Мне нужна проклятая доза из аромата сирени.
В губы раздаётся тихий стон. Ещё один. Не такой, как первый.
Отрезвляющий, вытягивающий меня из тумана.
Всё пропадает: Ульяна подо мной, мой член в её лоне, её влага. Долбаная галлюцинация, которую так желаю, рассеивается дымкой.
Ничего этого не было. Ни разорванных трусиков, ни толчка. Только больная фантазия, которую сгенерировал воспалённый мозг.
Но стон реальный. Как и ответ Ульяны.
Она быстро отрывается от меня, понимая, что сделала.
А я пытаюсь отойти то того, что сейчас творится в моих штанах, в моей башке.
— Я извиняюсь, — вдруг выпаливает, целая и невредимая, сидящая на сиденье и оттягивающая юбку. А под ней — трусы с котиками, которые я хочу заменить на что-то другое, сексуальное и дорогое.
Отводит взгляд в сторону, вновь уставившись в окно.
— Вы застали меня врасплох. Это на эмоциях. Высадите меня, пожалуйста.
— Где ты живёшь? — отзываюсь хрипловатым голосом, пребывая до сих пор в коматозе.
Пальцы покалывает от желания сделать с ней всё то, что представил и делал в своих мыслях.
— Я не скажу вам, где живу.
Ожидаемо.
— Ильяс, останови на светофоре.
Подчинённый выполняет указание. И я дёргаю за ручку двери, вылетая из салона. Холодный ветер обдаёт всё тело, остужая.
Мне нужно проветрить мозги. Срочно.
— Отвези девчонку к клубу, — киваю на провинциалку. Она таращится на меня огромными глазами, ничего не понимая.
— А вы? — кидает через плечо водитель.
— Прогуляюсь, — подаюсь назад, выпрямляюсь и хлопаю дверью, вновь ощущая свежий кислород в ноздрях. Без проклятого запаха сирени.
В заднем кармане штанов назойливо вибрирует телефон, раздражая и выбивая из равновесия ещё сильнее.
Достаю смартфон под визг шин. Ильяс повёз Ульяну домой. И я буквально всеми чувствами ощущаю, как Ульяна становится всё дальше от меня.
Хрень. Грёбаная хрень!
Озверело смотрю на экран. Разбил бы его прямо здесь и сейчас.
Но останавливаюсь.
«Брат».
Вовремя. Очень вовремя. Отвечаю, не задумываясь.
— Мы не договорили. Куда ты пропал?
— Мне срочно пришлось уехать, — выдыхаю, осматриваясь по сторонам. Где я вообще? — Но можем встретиться в нашем семейном ресторане через час. Устроит?
— Ладно. Буду ждать там. Не задерживайся.
Глава 19
— Коньяка.
— Пятьдесят грамм? Сто?
— Бутылку, — говорю недовольно, так, будто мне, мужику за тридцать, предлагают молоко, как ребёнку.
— Я смотрю, день у тебя не задался, — брат усмехается, проводит вальяжно пальцем по колючей щетине. Бороду свою сбрил — с чего бы? — Куда умчался, мачо?
— Дела, — откидываюсь на спинку стула, снова витая где-то не здесь. Ильяс сказал, что высадил Ульяну у клуба. И поехал за ней, чтобы она нормально добралась до дома. Но пришлось оставить её у станции метро. А зная эту девчонку — может схлопотать себе неприятностей.
— Так что? О чём ты хотел поговорить?
Этот разговор нужен и мне для нескольких вопросов. Но я его оттягиваю, чтобы подыскать нужный момент.
— Что мы будем дарить родителям? — озвучиваю свой вариант.
— Нет.
Интересно.
К нам не вовремя подходит официантка, ставит коньяк, два стакана и ведёрко со льдом на стол.
— Что-то ещё?
Брат безразлично окидывает девчонку взглядом.
— Нет.
Испугавшись, она убегает.
Бодров такой — в серых глазах вечный холод и жажда прибить кого-нибудь. Не верю, что у него дочь может быть. Он не блядун, в отличие от меня. Но уже сомневаюсь.
Оказывается, его я знаю плохо.
Разливаю выпивку.
— Так о чём ты хотел поговорить?
— Когда дети появятся?
— Ты серьёзно? — не могу удержаться от насмешки. — Позвал меня только за этим глупым вопросом? Это не в твоём стиле. Не юли.
— Почему нет? — говорит как ни в чём не бывало. Но тема отличная. Чего это его петух в задницу клюнул? — Тебе пора.
— На себя бы глянул, — усмехнувшись, прячу улыбку в стакане. — Давай, делай. Я вдохновлюсь и последую примеру старших.
На секунду он замирает. Взгляд меняется, темнеет. И
