23:30 От кого: Егор: Всё окей?
«Нет!»
23:30 Кому: Егор: В общем и целом…
23:30 От кого: Егор: ? Звучит так себе.
Потому что и есть «так себе». Но ему ни к чему знать, что творилось час назад на её кухне и что до сих пор творится в её измотанной страхами душе.
23:31 Кому: Егор: Всё нормально, собираюсь :)
23:31 От кого: Егор: Я тебя отвезу. В 10 выдвинемся.
Вдох вышел рваным, раненым. Еле поборола в себе вспыхнувшее желание вломиться к матери в комнату, ткнуть ей под нос этим самым сообщением и безмолвно заорать: «Вот! Вот! Смотри! Видишь?! Видишь ты?!». Никуда, конечно, Уля не побежит. Просто… Ну вот же! Вот! Егор отвезёт… Стало немного легче.
23:34 Кому: Егор: Правда? Спасибо! А мы точно успеем?
23:35 От кого: Егор: Откуда сомнения? =) А по времени… Конечно, успеем. Это же внутренний рейс, там всё быстро. Часа в аэропорту тебе за глаза хватит
23:36 Кому: Егор: Ладно, верю :) Спасибо!
В ответ пришёл желтый подмигивающий смайлик с высунутым языком. Уля усмехнулась сквозь застившие глаза слезы: да уж, кажется, это максимум, на которой он готов расщедриться. Том Алисе желтых смайликов не слал никогда, ограничивался круглыми скобками. И её к ним приучил.
23:39 От кого: Егор: А вообще, знаешь, есть идея, и она весь день не дает мне покоя. А сейчас тем более не дает.
«У меня тоже есть! Давай от них вместе сбежим!»
23:39 Кому: Егор: М-м-м… Какая же?
23:40 От кого: Егор: Вот вернёшься, расскажу =) Твоей маме не понравится =)
Интересно… Что там у него за идея, которая не понравится маме, с учетом того, что не понравится ей, судя по всему, абсолютно любая… Понимание, что он сам написал, первый, что готов везти её завтра в аэропорт и думает на две недели вперед, чуть успокаивало. Удушающая паника немного ослабила хват.
23:40 Кому: Егор: Да ну тебя! :)
23:41 От кого: Егор: Мучайся теперь =)
«Так вот, значит, да?»
23:43 Кому: Егор: Вот приеду и как признаюсь тебе кое в чём.
23:44 От кого: Егор: Хм…
23:44 От кого: Егор: Ты состоишь в фан-клубе Стаса Михайлова?
«Чур меня…»
23:44 Кому: Егор: Ахахах! Нет.
23:45 От кого: Егор: Ты исповедуешь религию ведических женщин?
23:45 Кому: Егор: :))))) Нет.
23:46 От кого: Егор: Ты тайком стащила ключи от «Ямахи» и прямо сейчас рассекаешь по городу?
«Отличная идея, спасибо!»
23:46 Кому: Егор: Не-е-ет.
23:45 От кого: Егор: А что тогда?
«Ну не в переписке же…»
Признается. Обязательно. Что бы там Юлька на этот счёт ни говорила. Но не сообщением. И, наверное, не завтра. Наверное, действительно ещё слишком рано признаваться в таких вещах… Испугается ведь такой прыти и правда сбежит.
«Заканчивался четвёртый день. Ильина лезла на стенку…»
23:46 Кому: Егор: «Мучайся теперь» :) Спокойной ночи?
23:47 От кого: Егор: Я тебе уже говорил, что ты хитрая лиса? Спокойной =)
«Кому как…»
23:47 От кого: Егор: Может, мне тебя под покровом темноты выкрасть как-нибудь?
Она никому не скажет, но прямо сейчас влепит напротив его имени огненное сердце. А то выглядит как-то уж очень сухо. «Егор». А душа требовала чего-то особенного. Вспомнилось Юлькино «Андрюша». Ну нет. Вспомнилось вчерашнее «ма… –лышка», от которой Егор в ужасе открестился, не успев произнести. Вспомнился весь уменьшительно-ласкательный зверинец. Нет, ему ничего не подходит. Он – это он.
Один такой на восемь миллиардов.
Пятнадцать минут переписки – и настроение выровнялось. Всё будет хорошо, это просто у страха глаза велики. Наверное, глупо бояться наперёд. В чужую голову не залезешь, сердцу не прикажешь – даже собственному, не то что другому, пусть и родному. Прошлое уже прошло, его не изменить. Будущее ещё не настало, в него не заглянешь. Но как раз на него попробовать повлиять можно. Так что всё, что зависит от неё, она сделает. А вообще, видимо, правы те, кто говорит, что жить надо настоящим. А в настоящем у них всё прекрасно. Восхитительно.
Секунды неуклонно бегут, и во все стороны летят щепки: это время уничтожает её, словно хлипкую шлюпку – девятый вал{?}[девя́тый вал — распространённый в искусстве, публицистике и разговорной речи художественный образ, символ роковой опасности, наивысшего подъёма грозной, непреодолимой силы. Символ девятого вала исходит из старинного народного поверья, что во время морской бури девятая волна является самой сильной и опасной, зачастую роковой. Выражение «девятый вал» часто употребляется также в переносном, метафорическом смысле].
00:17 От кого: Юлёк: Весь вечер думала, что забыла тебе сказать. Вспомнила вот. Классно смотритесь! Такие зайцы! До сих пор в шоке!
***
«Продолжается регистрация на рейс номер семнадцать тридцать авиакомпании «Аэрофлот – Российские авиалинии» в Петропавловск-Камчатский…».
… … …
«Пассажиров, вылетающих рейсом номер семнадцать тридцать авиакомпании «Аэрофлот – Российские авиалинии» в Петропавловск-Камчатский, приглашаем пройти на посадку в самолет, выход номер шестнадцать».
Шесть часов пронеслись как один миг. В семь утра за мамой закрылась дверь. В полвосьмого – открылась. Егору. Десять – он кладет её чемодан в багажник такси. Одиннадцать – таксист тормозит перед терминалом аэропорта Шереметьево и бодро желает им хорошего полета. Тёплые руки размыкаются. Полдень – посадка на рейс открыта. А значит, ей пора.
Сегодня они живого места друг на друге не оставили, а Ульяне всё мало. Мало доказательств. Мало его. Мало! Щека прижимается к груди, а ухо тревожно прислушивается к аритмии соседнего сердца. Душа требует сию секунду что-то ему отдать. Частичку себя.
— Слушай… — не слишком хорошо осознавая, что делает, Уля оторвалась от Егора, потянулась к болтающейся на шее деревянной подвеске, расстегнула карабин и тут же, не дав ему опомниться, оплела руками плечи и застегнула уже на его шее, — пусть пока побудет у тебя.
«Тебе, кстати, больше подходит»
Да, больше: словно для него создавалась. Грубовато исполненная птица на чёрном кожаном шнурке переселилась туда, где ей место.
— Зачем? — в глазах глубокого синего цвета в медовую крапинку читается удивление, даже обескураженность. «Чего это ты?» — примерно вот это.
— Мне так будет спокойнее.
Теперь его подбородок падает на грудь: Егор недоумённо сверлит её взглядом из-под лохматой копны волос. Смотрит исподлобья, пристально, но в глазах постепенно проступает осознание. Пока всё еще мутное.
— Мне отец её подарил, когда мы последний раз виделись, — запинаясь, смущенно бормочет Уля. — А ему подарил один абориген хабаровский. Сказал, что над ней шаманили. Это птица Гаруа. Что-то вроде твоего Феникса. Вроде оберега…
Красивые густые брови взмывают сразу в поднебесье, а в синих глазах искрится смех: похоже, про себя он над ней просто угорает. Молча.
— Пообещай, что не снимешь! — в отчаянии восклицает Ульяна. — Я сама с тебя её сниму. Когда вернусь.
Точно угорает. Хранит молчание, однако во взгляде читается абсолютно всё. «Взрослая девочка, а всё так же веришь в сказки». Но Уля не обижается, ей не до обид. Она сейчас во что угодно поверит, если ей пообещают, что с ними, с ним все будет в порядке.
— Ладно, — усмехается он, сдаваясь. — Сама снимешь. Придётся тебе за ней вернуться.
«Я не за ней вернусь…»
— Егор?..
Голос предательски дрожит. Со всеми потрохами себя сейчас ему выдаст. Ну и пусть. И ладно.
— М-м-м?
А он какой-то рассеянный с самого утра. Думает о чем-то и не делится, хмурится только постоянно и крепче обнимает.
«Поехали вместе?..»
— Всё будет хорошо?
«Пожалуйста…»
— Угу…
Сильные руки последний раз обхватывают плечи, губы последний раз касаются макушки. Его грудь поднимается, она слышит глубокий вдох, давит чёртов ком в горле. Впереди чёртовы две недели, чёртова неизвестность, чёртова вечность, чёртова бездна. Чёртова мерзлота.
А она – чёртова дура, которая пытается казаться сильнее, храбрее и независимее, чем есть. Вот вернется и больше от себя не отпустит. Никогда. Никуда.
