Анастасия Соловьева - В поисках утраченной близости

– При чем здесь права? – Непонимание отразилось на лице Валентина неприятной гримасой. – Я же объяснил тебе в прошлый раз: у нас с тобой общая физиологическая потребность.

– Ошибаешься.

– Сама сейчас убедишься! – С выражением непреклонной решимости он двинулся к топчану.

Я попросту испугалась. Да, испугалась… Его прикосновения, несколько часов назад казавшиеся мне почти вожделенными, сейчас страшили меня. В мозгу вспыхнула красная лампочка – не допустить! Легко отстранив Валентина, я выскочила из комнаты, пробежала по террасе и в одно мгновение спрыгнула с крыльца… В негодовании Валентин последовал за мной:

– Что это значит?! Ты же обещала! Мы договорились с тобой в прошлый раз!

Мне вдруг стало смешно.

– Правда, договорились.

– А теперь ты…

– А теперь я передумала. Я не хочу. Ты не возбуждаешь меня.

Последний аргумент показался ему серьезным.

– Так ты… Мы же еще не начали. Я тебя сейчас так заведу!.. Чего ты бегаешь, право слово?

– Иди, Валя. Иди в свой санаторий! Я больше ничего не хочу от тебя, и заводить меня тоже не нужно!

Решив, что сказанного достаточно, я поспешила скрыться за дверью своего домика, тем более что Валентин, обескураженный моим непредсказуемым поведением, сразу не нашел что ответить. Когда одумается, начнет ломиться в дверь.

Я села у окна на террасе. Ждала. Он все не уходил. Может, я и вправду его огорчила? Огорчила, наверное. Сама не знаю, чего хочу. А все Стив! Стив один во всем виноват. Да в чем же он виноват? В чем? В том, что разлюбил меня? Что встретил Ингу?

По лужайке мелькнула чья-то тень. Чья-то! Ну конечно же Валентина. Непонятно только, почему он направляется в глубь участка, а не к калитке? Не дай бог, еще решил в отместку поджечь мой домик. Вечно я найду приключений на свою голову!

А Валентин все шел и шел, медленно, глядя под ноги, время от времени подсвечивая свой путь телефоном. Он словно искал чего-то. Вот только что можно найти там, где вы ничего не теряли? Заинтригованная, я пыталась наблюдать за ним сначала с террасы, потом из комнаты, оба окна которой смотрели на лужайку.

Мне казалось, что траектория его движения выглядит по меньшей мере странно: то он поступательно двигался вперед, то возвращался, то резко поворачивал. Я так и не смогла постичь смысла его передвижений, и скоро наблюдение наскучило мне.

Я прилегла на топчан, не переставая мучиться угрызениями совести. Сегодня вечером я снова вела себя постыдно и неловко. Ни в коем случае не следовало ехать на дачу и встречаться с этим Валентином. Но хоть в главном я поступила правильно! Выставила его за дверь без лишних слов. Даже если он и огорчился, то все равно ненадолго. В два счета утешится с какой-нибудь пациенткой. На том ведь и зиждется его нехитрая философия: для счастья не нужно искать своего любимого и неповторимого, достаточно, чтобы в нужный момент под рукой оказалась особь противоположного пола.

«Ну, особей женского пола везде навалом, – подумала я, уже засыпая. – Для чего же он бродит по нашему участку? Чего хочет найти?»

И видимо, всю ночь эти мысли не оставляли меня в покое.

Я проснулась от стука. Стучали поочередно то в окно, то в дверь. Я тотчас же вспомнила о Валентине. Неужели он всю ночь проторчал у меня под окнами? Дождался утра и решил постучать? Боже, какая деликатность!

Стук между тем не прекращался.

– Тетя Алла, вставайте! – донесся до меня голос Дашкиной дочки Танечки. – Вас бабушка зовет.

Испытав невероятное облегчение, я вскочила с топчана.

– Бабушка? А что случилось?

– Бабушка приготовила завтрак и хочет, чтобы мы все вместе сели за стол, – объяснила Таня, заходя в комнату. – А вы что, так и спите на покрывале? Не стелите постель?

Я покосилась на скомканное гобеленовое покрывало, служившее мне этой ночью и одеялом и простыней.

– Вот задремала с вечера, да так и проспала всю ночь.

– И что, прямо в платье?! – воскликнула девочка, с неподдельным ужасом разглядывая мое измятое льняное платье, купленное в оные времена в бутике города Лондона.

– Так уж получилось, что в платье.

– Ну вы и даете, тетя Ал! Меня бабушка убила бы за такие дела.

– Мне проще – у меня бабушки нет. – Я улыбнулась. – Давай, если хочешь, без «тети» и на «ты».

– А можно? – Танино личико сделалось вдруг необыкновенно серьезным.

– Можно и нужно! Мы ведь родственники. Мой папа – родной брат твоей бабушки. А твоя мама – моя двоюродная сестра.

– Значит… – подытожила Таня, – ты – моя двоюродная тетя.

– А все-таки зови меня просто Алла. Так, по крайней мере, короче.

– Ладно, договорились. Только давай быстрее, а то бабушка сердиться начнет, что мы копаемся долго.

Завтракали в кухне на первом этаже. Тетя Ира сварила манную кашу, нарезала бутербродов, заварила чай.

– Старая стала – на большее не хватает сил!

По тону сложно было понять, то ли она оправдывается, то ли, наоборот, обвиняет меня в своем бессилии и старости. Я вспомнила, что из-за этого тона в детстве я даже немного побаивалась тетку.

– Куда ты так разрядилась? – продолжала она, недовольно кивая на мое измятое платье.

– Разве разрядилась? – пожала плечами я.

– На даче надо ходить в простой, удобной одежде, а не щеголять парижскими шмотками! У тебя есть во что переодеться? Нет?! После завтрака Таня тебе Дарьино чего-нибудь подберет. Поняла? – сурово обратилась она к внучке.

– Да, бабушка. Хорошо.

– Сейчас позавтракаете и идите на озеро. Покажешь Алле, какая у нас тут красота.

– Ура! – захлопала в ладоши Таня.

– Видишь! Сидим мы здесь с ней вдвоем, никому не нужные, – продолжала тетка, обращаясь ко мне.

– Перестань, тетя Ир! Даша…

– Да, Даша твоя! – Она досадливо махнула рукой. – То у нее в клинике налоговая проверка, то семинар для руководителей. Вчера вон водитель ее личный приехал, продуктов привез. А то ведь Танюшку в магазин посылаю. Чего она там может купить, скажи на милость?! Ребенок! А Вова – этот один не приедет ни за что! Скучно ему с нами, видите ли! – Как только разговор коснулся ее отца, Таня сейчас же опустила глаза в тарелку и принялась быстро глотать манную кашу. – Бездельник! Всю жизнь норовит за Дарьин счет. Я ему сказала в последний раз: ты мужик, живи честно! Работай, зарабатывай, содержи семью! Неужели не надоело ходить в прихлебателях?! Обиделся!

– А мама говорит, – не выдержав, вступилась за отца Таня, – мама говорит, что папа талантливый…

– Чего он делает, твой талантливый? Баклуши бьет! А то еще хуже – склочничает, каверзничает. Уже и нас с Дарьей поссорить собирался!

Таня залпом выпила чай и теперь выжидающе смотрела на меня.

– Таня, возьми бутерброд! – потребовала тетя Ира.