Анастасия Соловьева - В поисках утраченной близости

– ЗАГС – это теперь не модно. И, честно говоря, не всегда нужно. Главное, это отношения двух людей.

– Любовь? – тотчас же догадалась Таня, и глазки у нее вспыхнули.

– Любовь – это слишком общее понятие. Доверие, понимание, нежность… Восхищение. Желание жертвовать собой. И это все любовь. Но не только это.

– А что еще?

– Еще?..

Я медленно побрела вдоль озера, вспоминая Стива. Еще я постоянно скучала без него. Еще мне всегда хотелось что-нибудь для него сделать: обрадовать, а иногда поразить. Зато мне никогда не хотелось за него бороться. Я совершенно искренне, по-детски восхищалась им. Интересно, а что он такого делал? Не делал ничего особенного. Но мне в нем нравилось все. Ни разу за всю историю наших отношений мне не нужно было идти на компромисс. Мне очень нравилось с ним соглашаться. Во всем соглашаться, принимать его версию жизни.

Я очень любила, когда он звонил мне. И еще больше, когда он внезапно появлялся на пороге моей квартиры. Когда он ушел, мне показалось: с орбиты сошла Земля. Я пила из стакана воду, и все время хотела откусить стекло. Я боролось с этим идиотским желанием и забывала Стива. Между аппетитным стеклом и жалящей душу любовью существовала необъяснимая дьявольская связь. И когда дикое желание сошло на нет, любовь тоже подернулась легкой пеленой, сентябрьской дымкой – превратилась в прошлое, в прекрасное далеко.

Надо признать ради справедливости, что Стив честно пытался реанимировать это безвременно угасшее чувство. Были такие времена. Но и они канули в Лету – подернулись дымкой цвета спелого винограда. Так мне, по крайней мере, казалось.

И вдруг в последний вечер выясняется, что любовь никуда не делась. Только спохватилась я поздно. У Стива Инга и… красивая секретарша.

Про секретаршу, скорее всего, неправда – Стив глубоко порядочный человек. Временами я думала даже, что обыкновенные романтические отношения ему в тягость. Стиву нравилось жить в семье, он был очень счастлив в первом браке. После смерти жены трепетно воспитывал дочь, и даже его второй брак расстроился из-за того, что мачеха и падчерица плохо воспринимали друг друга. Помню, как его насмешило высказывание какой-то эстрадной знаменитости: «Нельзя жениться на всех женщинах, с которыми ты переспал». Мой Стив спал только с теми, на которых потенциально готов был жениться, и я уверена, что его послужной список нельзя назвать очень уж длинным.

Но теперь он женится на Инге. Если уж он так близко сошелся с ней, значит, она этого достойна. Во всяком случае, он считает, что достойна. Это во-первых.

А во-вторых, для того чтобы выйти замуж, Инга обязательно сделает все от нее зависящее. Потому что любить можно по-разному. Можно – безоглядно, как Стива любила я. Очертя голову. Наслаждаясь самим чувством, самим процессом. А можно – имея в виду перспективу. Перспективу прожить с ним до конца, носить его фамилию и гладить его рубашки…

Такое чувство мне, кстати, тоже хорошо знакомо. Некогда я испытывала его к своему бывшему мужу – мистеру Роджеру Стейну. В те времена, когда бывший муж был будущим, мне приходилось изобретать множество мелких и не очень уловок, чтобы будущее наконец-то сделалось настоящим.

– Вот и Женька, когда я спрашиваю ее, отвечает, что я еще мала про любовь разговаривать. – Утомленная моим затянувшимся молчанием, Танюшка решилась напомнить о себе.

– Но ведь ты же любишь! Любишь маму, бабушку, папу.

– Да это же совсем другое!

– На первый взгляд. А по большому счету – то же самое.

– А Женька мне совсем не так говорила!

– Ну что ж… Возможно, она и права. В этих делах – сколько людей, столько и мнений.

– Да! Вот в книжках написано…

– Какие же ты книжки читала, интересно знать? – улыбнувшись, спросила я.

– Да всю Даниэлу Стил!

– Ну и что там написано?

– Не то, что говоришь ты… Но и не то, что Женька.

– Я же сказала: разные мнения.

– А пошли мороженого поедим, – неожиданно предложила Таня.

– Только давай сначала зайдем на дачу. У меня нет денег. Я сумку с собой не взяла.

– Деньги у меня найдутся. Хватит на мороженое!

Из плюшевого рюкзачка, сшитого в виде обезьяньей мордочки, Таня вытащила маленький кожаный мешочек. Я думала, что сейчас она начнет пересчитывать мелочь, но в мешочке оказались вполне полноценные бумажки: несколько голубеньких, две коричневые и даже одна малиновая.

– Это от Макса, – подавляя горделивую улыбку, объяснила Таня.

– Ничего себе!

– Ему Женька велела.

– Вот как он ее любит!

– Просто слушается.

Наш фокус с мороженым тетя Ира вычислила на удивление легко.

– На озеро ходили? А еще куда? На станцию? Значит, за мороженым! Кто тебе разрешил? – Она уничтожающе взглянула на Таню.

И дальше неприятности только продолжали сгущаться. Приготовленный тетей Ирой куриный бульон оказался переваренным, жирным и совершенно несоленым. Таня с видимыми усилиями отправляла в рот очередную ложку, подогревая, таким образом, бабушкино недовольство.

– Мороженого налопались? Химии? Там Е да Ё! А нормальные продукты ты есть уже не можешь!

На второе Таня героически сжевала безвкусную куриную ножку, выпила компот и вылезла из-за стола, не забыв сказать спасибо.

«Бабушка старенькая, болеет…» – с умилением вспоминала я ее слова. Какая хорошая дочка растет у Даши: тонкая, наблюдательная, терпеливая. Даже среди взрослых редко встретишь такого человека! А еще говорят: молодость эгоистична…

– Она ведь почему так плохо ест? – продолжала лютовать тетя Ира. – Дашка приучила ее к карманным деньгам. Некогда ребенком-то заниматься – вот тебе, девочка, денег, купи себе побольше отравы! А дома есть нечего, холодильник пустой. А все из-за этого – из-за Вовы! Жили бы по-человечески – она бы ему готовила обеды и Танюшку бы кормила нормально. После свадьбы, бывало, мясо жарила сковородками. Да теперь у всех так, с кем ни поговори, – подытожила тетя Ира. – Раньше – дело другое. Вот мама моя покойная, твоя бабушка, – у нее и обед, и завтрак, и пироги к празднику. Ты маленькая была. Не помнишь?

Я помнила. Не только бабушку, но и свою маму. На столе хрустящая скатерть, горячие завтраки, обеды из трех блюд, закуски на выбор, домашнее печенье. Мама любила готовить, любила дом. Правда, на моей памяти она никогда не работала – отец не только зарабатывал деньги, но и приносил домой дефицитные продукты.

А Дашка? После десятичасового рабочего дня тетя Ира собиралась поставить свою дочь к плите. Я не сомневаюсь: при ее доходах Дашка элементарно могла нанять домработницу. Но это опять же не устроило бы тетю Иру. Слыханное ли дело – в дом каждый день таскается чужой человек?! Везде будет совать нос, да еще обворует, чего доброго. Лучше уж пусть с голоду помрут!