Но на остров я не заработал, еще даже не весь долг Шерхану отдал. Значит, заработаю, голова, хоть и пробитая, соображает неплохо.
Даже настроение поднимается, когда представляю ее личико восторженное. Привезу ее, на глаза повязку надену, а там пальмы, океан и песок белый, на котором написано: «Вероника». Скажу: «Это твой остров».
У нее глазки заблестят, она повернется и спросит шепотом: «Тим, ты с ума сошел?» На шею мне бросится, а потом я ее прямо там на песке этом…
Мелодия вызова шарахает по мозгам, и я еще пару секунд втыкаю, пока не понимаю, что это звонит телефон. Шерхан. Что ему понадобилось так срочно?
— Тимур, срочно приезжай, обстоятельства изменились.
Разворачиваю тачку и топлю за город в его особняк. Без Шерхана болт мне, а не остров, так что поеду, послушаю, что он мне расскажет. А потом домой, к своим девочкам, без которых жизни своей больше не представляю.
Глава 13
Тимур приезжает поздно, я уже начала волноваться. Но ничего ему не говорю, разве я имею право интересоваться, где он проводит время? Я ему не жена и даже не любовница. То, что было утром, можно списать как снятие стресса от перенапряжения.
Он заглядывает ко мне — или к себе? — в спальню, здоровается, а потом я слышу из детской, как он ласково разговаривает с малышкой. Наверное, он сейчас отпустит временную няню — ту женщину, которая ухаживала за Полинкой, когда я заболела. И сегодня уже будет ночевать у Польки в детской.
Когда Тим возвращается в спальню, притворяюсь, что сплю. Полинку я уже покормила, купать мне ее не разрешили — Тимур всем приказал, чтобы мне не разрешали много ходить. Поэтому старательно дышу с закрытыми глазами.
Он идет в душ, возвращается оттуда очень быстро и идет к кровати.
— Ника, я знаю, что ты не спишь, — щекочет ухо его теплое дыхание, — хватит притворяться.
Я даже не успеваю сделать вид, будто только проснулась, Тимур забирается ко мне под одеяло и оплетает руками и ногами.
— Ты сегодня отдохнувшая? — он прижимается животом, и губы сами собой ползут в улыбке.
— Тимур, ты меня раздавишь!
— Я просто пообниматься хочу, сладкая…
Где-то через час и уже после душа он в самом деле просто меня обнимает, и только тут я понимаю, что он закрыл дверь в детскую.
— Тим! — шепчу ему в ухо.
— Ммм?
— Надо открыть дверь, мы Полинку не услышим.
— Там с ней няня. Я договорился, она пока подежурит круглосуточно.
— Зачем, Тимур, я сама могу!
— И я могу. Но мне надо выспаться, у меня завтра сложный день. А тебе восстановить силы, так что давай спать, — он закрывает глаза. — Может быть, мне даже придется уехать.
— И мне снова будут фотки с тобой спящим слать? — вырывается само собой, и удивленный Тим приподнимается на локте.
— Тебе присылали фото? Со мной? Спящим? Когда?
Пытаюсь отвертеться, но он уже вжимает меня спиной в простыню и смотрит совсем по-другому. Неласково и ни капли не терпеливо.
— Ника, говори!
— Это было перед тем, как я ушла. Мне Кристина прислала фото, где вы с ней в постели. А на следующий день ты прилетел и меня прогнал. Я тебя тогда ударила, — быстро проговариваю и еле сдерживаюсь, чтобы не зажмуриться, так сверкают его глаза.
— Я не спал с Кристиной, Ника, ни тогда, ни потом, — говорит Тимур, и тогда я беру свой телефон.
Я сохранила их в облаке, под паролем — снимки и скрин с ее сообщением. Сама не знаю, зачем, ведь ни разу больше туда не заглядывала. Может, надеялась когда-нибудь бросить Тиму их в лицо?
Он молча рассматривает фото, потом берет свой телефон, водит пальцами по экрану и прикладывает телефон к уху.
— Джахар? Здравствуй, дорогой, не разбудил? Я тебе там кое-что отправил, видос и фотки. Жена далеко? Рядом? Отлично, вместе посмотрите. Я все удалил, не сомневайся, слово даю, а ты там сам смотри, что дальше делать… Извини, что сразу не отправил, закрутился, девочки мои заболели, лечил…
Тимур непроизвольно двигает бедрами, вжимаясь в меня, и я с опаской поглядываю в сторону детской. Кажется, сон пока отменяется. Тим откладывает телефон на тумбочку и тянется ко мне.
— Она подсыпала мне тогда что-то, Ника, я уверен, потому что я почти не пил, а с утра был как с бодуна. И в номере моем ее не было, я не изменял тебе, Полькой клянусь…
Он ложится сверху, накрывает мои губы своими, и, не знаю, почему, но я ему верю.
* * *
У Тимура начинаются тяжелые дни, вечерами он возвращается домой уставший и загруженный. Я уже совсем выздоровела и теперь сама занимаюсь дочкой, няня приходит только на ночь.
Мне звонит риэлтер, нашлись покупатели на квартиру. Меня устраивает сумма, и я договариваюсь о сделке. Надо только теперь решить, как мне на нее выбраться. С тех пор, как я живу в доме Тимура, я никуда не выезжаю сама, если не считать поездки за вещами в самом начале.
Оставлять Польку одну не хочется, и тут мне приходит в голову, что можно оформить доверенность на Тимура. Пускай он тогда сам идет на сделку, сразу заберет свои деньги, а мне вернет остаток. Или не вернет, кто знает, вдруг он захочет взять с процентами? Все-таки, я его подвела…
Звонит телефон — Тим.
— Ника, у меня в кабинете в столе серая папка, отдай ее водителю, пускай привезет мне в офис. Совсем вылетело из головы.
— Да, Тимур, конечно.
Иду в кабинет, папку нахожу сразу, тяну, и вслед за ней выпадает файл с документом, напечатанным на бланке государственного образца. Вверху, внутри голубой виньетки надпись: «Свидетельство о рождении».
Читаю дальше, и у меня строки сливаются перед глазами: «Ланина Полина Тимуровна. Мать — Ланина Вероника Дмитриевна. Отец — прочерк».
Перечитываю несколько раз. Отец — прочерк. Тимур оформил дочь полностью на меня, дал только свое отчество. Я мать-одиночка, он — никто?..
Кладу файл обратно и иду к двери, еле переставляя негнущиеся ноги. Что это значит? Почему он не захотел оформить отцовство? И почему в таком случае продолжал относиться ко мне как к няне своей дочери?
Но что бы это ни значило, теперь я могу беспрепятственно уехать со своим ребенком, на которого никто не имеет права, кроме меня.
Вот только хочу ли я этого так, как хотела месяц назад? Вопрос зависает в воздухе как мохнатая темная туча, в любой момент грозящая пролиться мне на голову. Потому что мой ответ: «Нет. Не хочу. Не хочу никуда уезжать».
А внутри разрастается предчувствие, что от моих желаний или нежеланий уже ничего не зависит. И что спрашивать меня особо никто не планирует.
* * *
— Придется сесть, Тимур, — Демьян смотрит в упор, а я так же упорно избегаю его взгляда. — Христом Богом прошу, послушай меня, сядь. Не сядешь, цена твоей жизни — ломаная копейка в базарный день.
— А если сяду, нет? — поднимаю глаза и вижу в направленном на меня взгляде ожидание и настоящую боль. — До меня там еще скорее доберутся.
— Я тебя в СИЗО в одиночку посажу, может, до зоны и не дойдет. А дойдет, в нашу отправим, в ментовскую. Лично охранять тебя буду. Ну кто знал, что Шерхана подстрелят?
Шерхан знал. Или догадывался, не зря все мои активы обратно вернул, настоятельно советовал семью на время из страны вывезти. Говорил, что у него разборки намечаются с партнером по бизнесу, но за каждым из них стоят разные покровители из силовиков, так что разборки эти должны были проходить совсем на другом уровне.
Сейчас Шерхан в реанимации, состояние тяжелое, а по мою душу в город прибыл киллер, как мне только что сообщил Демьян.
Я не знаю ни одного человека, которого заказали, и который остался жив. От хорошего киллера не спрячешься, это я знаю хорошо. И на что надеется Демьян, не понимаю.
— Шерхан меня предупреждал, что неспокойно будет в городе, — тяну нехотя, — семью вывезти говорил. Я собирался дела утрясти и с ними уехать.
Ехать было куда, у каждого из нас есть убежище за бугром. Я готовился выезжать, документы на руки получил и на себя, и на Полинку. Удочерить только ее не успел, но там уже не к спеху. Думал, вернусь и все сразу: Нику замуж заберу и Польку на себя запишу, будут они обе Большаковы.
