В разговоре с Вероникой я поведала ей, что поняла, что Игорь ей не изменяет, только уж в пьяном виде и с проституткой, а это не измена семье, так я считала. И если он перестанет пить, то мы сможем вновь обрести покой.
Но случился праздник Восьмое марта, и он вновь пропал на сутки. Когда его отыскали в каком-то клубе, абсолютно пьяного и на голой девке, то тут мое терпение иссякло и я, собрав дочь, покинула «мамин» дом и уехала в городскую квартиру, с желанием разойтись навсегда. Об этом и сообщила Веронике. Та не стала меня убеждать остаться, а попросила все же поговорить со Степаном Петровичем и послушать его совета. Я так и сделала. Его доводы были для меня неприемлемыми: он уговаривал еще раз положить в клинику и «зашить» как говорится, на что я не согласилась, помня, как это случилось с Высоцким.
— Тому не помогло, и этому не поможет, — качала я головой, молча слушая отчаянные попытки отца уговорить меня вернуться.
Мы ни до чего не договорились, и я уехала с тяжелым сердцем. Поздно ночью, часа в два, раздался телефонный звонок от Игоря, в котором он просил меня, его простить и дать ему поговорить с Катюшей.
— Ты видел сколько времени, — шипела я зло, боясь сорваться на крик, — ребенок спит уже. А тебе все неймется, залил глаза вновь. Не звони больше.
И отключила телефон. Уже прошло много лет, но я до сих пор не могу себе этого простить. Ведь может быть тогда и не случилось того, что случилось потом.
Не дозвонившись, он обозлился и пьяным сел за руль. Весенняя ночная дорога была нехорошей, то таяло, то замерзало, и часто вода проступала на поверхности наледи. Было очень скользко. На крутом повороте машину занесло, и он скатился с обрыва, перевернувшись несколько раз. Об этом я узнала из утренних новостей, когда готовила завтрак Катюше. Миска выпала из моих рук, когда сообщили, что Игорь скончался по дороге в больницу.
Я не помню ни похорон, ни поминок, ничего. Все было как в тумане или в бреду. Мое сердце билось ровно, а душа замерзла. Время остановилось и рухнуло в небытие вместе со мной.
Как рассказывала мне потом Вероника, я была как мертвая, как пустая кукла-марионетка: делала что говорили, ходила, как просили, ела, что давали. И не плакала. Она даже боялась, что я сошла с ума от горя.
Приехали мои родители и мама забрала меня и Катюшку домой. Там я отошла среди родных и вне стен, так напоминавших мне о потере моей любви.
Глава 12
Прошел год со смерти моего мужа.
Я не вернулась в Москву, где все мне напоминало о моих днях с Игорем. Да и врачи, что занимались мной больше месяца, советовали пока не бывать на старых местах, где прошли мои самые лучшие дни и где все еще ощущался дух покойного мужа. Вероника выслала мне всё, о чем я просила, то есть мои вещи и дочкины. Дом и квартиру они закрыли и опечатали, карту Игоря переделали на Катюшу, как я и просила. С Вероникой мы перезванивались и переписывались, и я сообщала ей о своем здоровье и дочкином, слала селфи с ней и виды своего города. Приглашала в гости. Она обещала обязательно приехать.
Катюшу я готовила и повела ее в первый класс школы, которую закончила сама. Еще ранее у нее появилось здесь много друзей, а в школе еще больше. Она была девочкой общительной и веселой. Не в меня, скорее в Игоря. Теперь я понимала, что у него был мягкий характер и эмоциональный, и поэтому ему трудно было справиться со своей пагубной страстью. После смерти матери он начал пить, и потом еще отец скороспело женился. К тому же еще его командировки в «горячие» точки, где ходили по краю. Все это он заливал спиртным.
Встретив меня, он влюбился и всю пылкость души перенес на наши отношения, но со временем она прошла, и вновь его обуяли прежние страсти, плюс нестабильная психика, переданная по наследству от матери. Недаром Диана называла его тетёхой. Мой муж выбрал меня с моим сильным характером и стабильной нервной системой. Я была его защитой от прежнего бытия и поддержкой в новом качестве. Но и это было, как оказалось, временным.
— Не тоскуй и не плачь, — как-то сказала мне Вероника в ответ на мои жалобы на ночные сны, где я опять с Игорем и его любовью, — значит такая у тебя и у него судьба. Прими ее и живи дальше. Ты еще так молода и Катюшке ты нужна. Если надумаешь вернуться, то мы все будем тебе только рады. Знай, что здесь вас ждут.
Я благодарила ее и все чаще задумывалась о перемене места жительства.
— Мне надо уехать куда-то далеко-далеко, за тысячи верст, где все будет другое и другие люди, и другое время.
И такое место нашлось — Дальний Восток и именно Петропавловск. Туда переехал по направлению после учебы мой давнишний респондент Юра, с которым мы познакомились еще в Москве, когда я приехала в компанию на практику. Там, в отделе писем, я помогла ему пробить несколько статей на тему края и его людях, когда он проходил там практику. Сейчас я вспомнила об этом и еле нашла в своих старых архивах его емейл и тут же направила запрос. На следующий день пришел восторженный ответ от Юрия Забродина, главного редактора газеты «Вилючинские вести», относящиеся к местному муниципальному образованию. Когда я спросила, могу ли у них получить рабочее место любое по профессии, он даже замер на время, а потом обрадовался и затараторил, что был бы очень рад, так как профессионалов здесь с огнем не сыщешь, а такой как я он готов сразу даже два, три места предложить.
— Газета местная, малооплачиваемые должности, будут ли тебе не в тягость? — спрашивал он, вглядываясь в мое лицо, — Ты из столицы и сюда? Что-то случилось?
Я вкратце рассказала о своей потере, и желание уехать от сложившейся обстановки и окунуться в другую жизнь. Он понял и обещал пробить пропуск, так как город был закрытым для гражданских. Там в основном были военно-морские базы, и требовался специальный пропуск на работу и проживание. Вскоре Юра сообщил мне, что местный мэр заинтересовался мной и обещал полное содействие. Только надо было получить пропуск. Я обратилась за помощью к Веронике и рассказала о своем желании. Та поспрашивала у Степана Петровича, а тот видимо, уже тоже проработал эту тему и вышел на военное Министерство. Там ему обещали помочь, если нужно.
Так и случилось. Юра прислал эл. почтой заверенное приглашение на работу в газету и пропуск в зону.
Я собиралась недолго. Катюшу пока оставляла здесь, у мамы. Мне надо было освоиться на новом месте, осмотреться, начать работать, а уж потом везти туда дочку. И хотя Юра рассказывал о Вилюйске, как о современном городе со всеми инфраструктурами не хуже краевых, я все же боялась тащить ребенка в неизвестное место, за тысячи километров. Здесь у бабушки с дедушкой, она была как за каменной стеной. К тому же брат оказывал самое пристальное внимание своей племяннице. Он еще не женился и не имел детей, и поэтому был влюблен в свою «хохотушку-веселушку Катюшку», как называл ее и всегда проводил с ней время, когда бывал дома. Она полюбила его и перестала тосковать по отцу. Чем-то он, видимо, ей его напоминал: то ли смехом, то ли крепкими руками, когда подбрасывал вверх и кружил вокруг. А еще привозил ей подарки, как когда-то мне. Баловал, иначе говоря. В общем, я со спокойным сердцем оставляла дочь, которая уже заканчивала первый класс и была отличницей, как и я.
С Вероникой и Степаном Петровичем я простилась с болью в сердце. Они понимали, что мне надо продолжать жить и поэтому не сильно уговаривали приехать в Москву.
— Ты уж там не задерживайся надолго, — стирая слезу говорила Вероника, — у меня ведь никого здесь нет, кроме тебя.
Я тоже ревела.
— Но мы же не расстаемся навсегда, подружка, да и в отпуск буду приезжать. А когда забирать буду Катюшу, то обязательно приеду к вам повидаться. Обещаю.
Я видела, как расстроен был и Степан Петрович. Конечно, после смерти Игоря у него был еще один сын-наследник, но внучку он любил, тем более, что она была вся в них внешне, в Воркутовых. К тому же он очень хотел, чтобы по истечении времени она жила и училась в Москве. Я, улыбаясь уже, обещала.
