Теперь увидев эту военную машину, вспомнила друга детства и замолчала, печально вглядываясь в переднее стекло. Юра заметил мое изменившееся лицо.
— Устала?
— Есть немного, — ответила я и растерла щеки ладонями, — не могу спать в самолете. Так, слегка дремала.
— Еще немного и мы уже на месте. Так, Вань? — обратился он к сидящему солдатику, молча крутящему руль большой машины.
— Так точно, — повернулся тот с улыбкой, — уже рядом.
Так и случилось. Еще один поворот и открылся простор, от которого захватывало дух: море! Это было море, скорее даже океан. Я прильнула к окошку.
— Здорово, — воскликнула я, — Это Тихий океан?
— Точно, — откликнулся Юра, — только вначале Авачинская бухта, а потом океан.
Мы поехали дальше, и вскоре показался первый пункт КПП. Остановились и нас внимательно проверили на наличие пропуска. Еще в аэропорту мне поставили штамп на регистрацию в Вилючинске и сейчас пограничники все тщательно проверяли. Вернув документы, козырнули:
— Счастливого пути.
Вскоре показался городок на берегу Авачинской бухты. Вообще-то бухта называется Крашенинниковой в Авачинской губе, но все называют ее Авачинской. Вилючинск недалеко от столицы Камчатки, всего-то пятьдесят километром, но горы и сопки скрывают здесь поселки, и кажется, что такие они здесь единственные. Об этом я читала скупые строки в интернете. Кое-что рассказал мне и Юра, когда я спрашивала о погоде, о квартире и о работе. Теперь же мне предстояло увидеть все самой и самой же во все вникнуть и принять. Иначе не будет здесь жизни ни мне, ни моей дочери.
— Пока поселю тебя у себя, — сказал Юра, когда мы подъехали к пятиэтажному дому «хрущевка» как еще их называют, — твое жилье будет после оформления.
Я вскинулась было, но он продолжил:
— Будет тебе квартира, только надо прописаться в погранотряде и на работе. Не волнуйся, я живу один, не женат, в двух комнатах. Не будет тесно, обещаю.
Я кивнула, принимая его вариант, хотя мне он говорил, что сразу повезет на мою жилплощадь. Иван помог втащить мой багаж из двух больших чемоданов и двух баулов на третий этаж и простился с нами. Я поблагодарила его и протянула ему коробку московских конфет. Он покраснел и отнекивался вначале, но потом согласился, когда я сказала, что обижусь.
— Ребят своих угощу, — смутился он, но взял. И я видела, как ему этого хочется.
— Ребенок еще, — вздохнула я, заметив блеск в его глазах.
Юра предоставил мне просторную комнату, как я бы сказала зал или гостиную, с балконом, открывающим вид на бухту.
— Там океан? — показала я на видневшуюся вдали темно-серую полоску.
— А? — он подошел ко мне, — Ага, так и есть. Давай я тебя покормлю.
— Я не хочу, — ответила, отходя от окна, — если только кофе?
— Счас сварю. Тебе какой?
— Обычный, черный, — засмеялась я, заходя вслед за ним на холостяцкую кухню.
Здесь было скромно и заметно, что это место не было постоянным для этого молодого мужчины: как-то пусто, но чисто.
— Сам убираешься, или кто помогает? — спросила я его в спину, когда тот уже заваривал в джезве крепкий напиток. Запах витал в воздухе, и стало несколько уютнее.
— В основном сам, но иногда помогает одна моя сотрудница.
Он так это сказал, что я поняла, что между ними что-то есть, только непонятно что. И это исходит с его стороны. Скорее, он разрешает ей себе помогать.
Мы пили вкусный кофе и разговаривали на разные темы, в основном он рассказывал мне о своей работе, о сотрудниках и о моей будущей. Так я узнала, что штат небольшой, всего их двое теперь будет профессионалов, выполняющих основную работу, то есть сбор еженедельной газеты. Остальные же корреспонденты живут в других поселках и поставляют материал с мест по эл. почте.
— Вот и пригодится твой бывший опыт работы в письмах, — засмеялся он, — будешь отбирать наиболее значимые и своевременные, потом же формировать гранки. Общий же формат сделаю сам. К тому же мы поставляем новостийный материал еще и местному радио. Они появляются в эфире на три часа, по часу в течении дня, как по расписанию: утром, в обед и вечером. Так что и с ними мы дружим. Да все это я покажу и познакомлю уже на месте. А сейчас, прости, побегу. Обещал. А ты располагайся и отдыхай. И еще. В холодильнике есть куча всякой еды и еще в морозилке замороженные пельмени. Из оленины, между прочим, по местной кухне приготовлены.
— Сам делал? — ахнула я.
— Неет, — засмеялся он, — все Танюха. Мастерица. Да и с ней познакомлю обязательно. Она у нас как говорится по современному — офис-менеджер, уборщица и кладовщица. Хорошая девушка, исполнительная. Вот и мне помогает иногда.
Тут он как-то уж совсем смутился и даже покраснел.
— Ну, все, побежал. Звони, если что.
Он кивнул и быстро вышел в коридор. Скоро услышала, как хлопнула входная дверь, и щелкнул замок. Я вздохнула и с кружкой еще горячего кофе прошла к окну. Там открывался вид на внутренний дворик. На большой площадке уже гуляли дети, женщины с колясками, ходили по тротуарам военные и гражданские. Стариков почти не было, как обычно в таких пятиэтажках и в такое время.
Город Вилючинск образован недавно в середине прошлого века Указом Верховного Совета СССР, объединив несколько прилегающих поселков, в один административный центр и назывался Советское. И только с января девяносто четвертого года переименован в Вилючинск, по названию соседствующего Вилючинского вулкана. Микрорайон Рыбачий возле самого города еще с середины прошлого века был базой подводных лодок и теперь оставался тем же, только дизельные были заменены на атомные. Сам город имеет развитую инфраструктуру и ничем не отличается от остальных современных городов России, даже превосходил некоторые количеством и качеством заведений для работы и отдыха всех жителей, как военных, так и гражданских. Школы, стадионы, комплексы типа «аквапарк», библиотеки и даже музей. А еще есть два храма, где хранятся знаменитые колокола с легендарных кораблей «Сибирь», «Спасск», «Чукотка». Есть Дом культуры и Дом офицеров флота, в общем, все направлено на нормальную жизнь военных моряков и их семьи.
Именно здесь и мне предстояло жить и привыкать к новым условиям, по сравнению с московскими просторами. Хотя и в моем родном Березовском было также, и я почувствовала себя уже спокойнее.
— Наверное, тем, кто не жил в таких городках, трудно привыкать к обособленному быту, но не мне, — думала я, рассматривая играющих детей на площадке с современным обустройством. Они носились, смеялись и их крики доносились и до этого окна. Я смотрела на них и с тоской вспоминала свою дочку.
— Как бы и она здесь играла, — думала я, — но все потом.
Вымыла под краном кружку и прошла в комнату, которая будет мне пока временным жильем. Она была также скупо обставлена, по-спартански: диван угловой, столик журнальный, на стене телевизионная панель и рядом низкие длинные, вдоль стены, полки со всякой всячиной: фото в рамках, книги, какие-то кубки, даже флажки на стоячках, кружки с выпуклым рисунком, меховые игрушки или же тотемы. На стенах висели два больших постера: один с видом парусной каравеллы на фоне ярко-синего моря, на другом девушка в кожаном костюме на красном байке. Я удивилась такому разбросу во вкусе и начала заниматься своими делами. Составила в сторону чемоданы, достала свое постельное белье и расстелила его на раздвинутом диване, где уже лежали подушка и одеяло, заранее приготовленное «для спанья», как сказал Юра. Мне было интересно, как он мне это все преподносил: краснея и смущаясь, будто юный мальчик более старшей подруге. Хотя я таким его и считала.
Женщина всегда старше своего одногодка, по всем позициям и даже по природе, а уж я-то с моим прошлым опытом и ребенком и подавно.
Задвинув плотные занавески и приготовив постель, прошла в ванную комнату, чтобы привести себя с порядок. Там все было также просто и по-холостяцки: зеркало, раковина, ванная с душем и унитаз в углу. Все сверкало чистотой.
