– Ха-ха, пап! – взвизгивает она и устремляется к елям.
Густые лапы скрывают ее.
– Мира, не балуйся! – кричит Стальнов.
Из-под ели в него летит новый снежок.
Я усмехаюсь и тоже сгребаю немного снега. А что, пропадать – так с музыкой! В конце концов, он же сам сказал развлекать его дочь. А как именно – указаний не поступало.
Подгадываю момент, пока Макс отвлекается на Миру, и кидаю в него снежок. Стальнов явно не ожидал такого поворота событий.
– Ах, так, – он прищуривается, а мне становится легко и весело, как в детстве.
Снежок от Макса не заставляет себя долго ждать. Он попадает за воротник. Я трясу курткой, пытаясь вытряхнуть снег, а Макс и Мира смеются.
Вот, значит, как? Ну, держитесь!
Меня охватывает азарт. Я по сугробам несусь к ближайшим елям и прячусь за них.
Слева в меня врезается снежок от Миры. Справа – от Макса. Он раскусил мою тактику и тоже спрятался за деревом.
Малая довольно визжит. Теперь все снежки летят, почему-то в меня, особенно в этом усердствует Макс. Надо срочно менять дислокацию!
Получив очередным снежком в плечо, взвизгиваю и бросаюсь к кусту можжевельника. Прячусь за ним.
Потревоженный снег падает с веток мне прямо на голову, сыпется за воротник, и я вскрикиваю. Пытаюсь отмахнуться от снежинок, кружащих вокруг меня.
– Ася! – доносится голос Макса.
Бездумно дергаюсь в сторону голоса и натыкаюсь на мужское тело.
– Ах, ты ж!
По инерции мы оба летим в сугроб. При этом руки на Макса каким-то неведомым образом оказываются на моей заднице!
– Мило, – говорит он и слегка сжимает ладони на моих полупопиях.
Наши взгляды встречаются. И я густо краснею.
Макс лежит на снегу, я на нем. В этот миг он мне кажется безумно красивым. Как в тот день, когда я открыла глаза в больничной палате и впервые увидела его. Снова этот серьезный взгляд и морщинка между бровей, которую до безумия хочется коснуться пальцем и разгладить...
Мы смотрим друг другу в глаза. Миг… Второй…
Взгляд Макса меняется. Он скользит по моему лицу и застывает на губах. Его ладони сквозь куртку и джинсы прожигают меня.
Тихий вздох срывается с моих губ. Глаза Макса темнеют. У меня сбивается дыхание, а внутри разливается жар. Кажется, весь мир внезапно перевернулся и перестает существовать. Только он, только я...
Наше дыхание смешивается. Так горячо. Так близко. До невозможности.
У него есть невеста…
Мысль о ней быстро пропадает из головы. Потому что сейчас мне плевать на нее…
Наши губы все ближе и ближе…
– Ну, вы где? – недовольный голос Миры нарушает момент.
Я вздрагиваю и отшатываюсь от Макса. Он не держит меня. Вскочив, поспешно отворачиваюсь и пытаюсь взять себя в руки.
Святые помидорки, что я творю? Я только что едва не поцеловалась с почти женатым мужчиной!
2. МАКС
Неловкая сцена…
Уже полдня прошло, а мои ладони все еще горят от ощущения ее тела. Хотя, какое там тело? Я же только пуховик и пощупал! Но воображение подло подкидывает картинки: вот я лежу на снегу, а Ася на мне. Ее грудь упирается в мою грудь, мои руки на ее попе, а наши губы так близко, что даже сейчас, стоит об этом подумать – и в паху все сжимается.
Надо было остаться ночевать у Ларисы. Сейчас я бы не отказался от доступного женского тела, пусть и напичканного силиконом. В конце концов, я не мальчик, чтобы передергивать по углам или стоять под холодным душем. Я нормальный мужик с нормальными потребностями.
Солгав, что занят, иду в кабинет. Беру телефон. Набираю номер Ларисы.
– Пуся? – она дышит в трубку. – Что-то случилось?
Сжимаю трубку до хруста в костяшках. Чувствую себя подлецом.
– Нет, ничего. Хотел пожелать спокойной ночи.
– Издеваешься? – капризно хнычет она. – Конечно же без тебя она будет спокойной! Когда там уже твою старуху выпишут?
– Не называй ее так!
– А что такого? Она же старая! Ей шестьдесят лет!
– Все, пока.
Обрываю звонок. Подумав, полностью отключаю телефон и бросаю в ящик стола.
Зачем я вообще ей позвонил? Думал, назначить встречу и расслабиться. Но мысль о Ларискиных прелестях не вызвала такого желания, как мысли об Асе…
Как она это делает? Почему рядом с ней мои мозги превращаются в кисель и стекают ниже пояса? Что в ней такого особенного?
У меня были женщины куда красивее…
Скрип двери отвлекает от мыслей. Поднимаю голову и хмуро смотрю на того, кто посмел нарушить мое уединение.
На пороге мнется Мира и трет глаза:
– Па-ап, ты идешь?
Хмурюсь:
– Куда?
– Ну, поцеловать меня перед сном. Ася сказала, что почитает мне книжку.
– Сейчас иду.
Она закрывает дверь, а я понимаю что нихрена не иду. Не могу я сейчас видеть Асю. Она и так стоит перед глазами. И напиться нельзя – в доме ребенок.
Нужно проветриться. Однозначно.
Приняв решение, выхожу из кабинета. Напротив находится комната Миры. Ее двери неплотно прикрыты, сквозь щель видна полоска света и доносится тихий голос Аси. Кажется, она читает какую-то книжку.
Стараясь не шуметь, спускаюсь по лестнице. Пойду, собак выгуляю, а заодно мозги освежу.
Домработницы уже нет. Ивановна всегда после ужина уходит домой. В кухне я выпиваю стакан воды, затем обуваюсь, накидываю на плечи куртку и выхожу.
– Максим Николаевич? – перед крыльцом тут же вырастает охранник.
– Открой ворота, я прогуляюсь.
Наш коттеджный поселок тихое место. Все дома охраняются, а на улицах везде фонари и камеры наблюдения. Поэтому я решаю идти один, точнее, взять с собой пару собак. Сними веселее.
– Фунт! Кекс!
Они несутся ко мне с радостным лаем. Пристегиваю к ошейникам поводок.
Шпик, Дукат, Цезарь и остальные крутятся вокруг меня.
– Нет, ребята, сегодня вы остаетесь дома, – говорю им.
Киваю охраннику и выхожу из ворот.
Моя прогулка затягивается на пару часов. Я брожу по пустынным улицам, желая выкинуть из головы недавнюю сцену. И даже нахожу более-менее сносное объяснение своему сумасшествию: это все потому, что она живет в моем доме. Мой мозг воспринимает ее как свою собственность. Доступную собственность. Вот и все.
Надо просто каждый раз напоминать себе, что я не знаю эту женщину. Она не помнит, или говорит, что не помнит, свое прошлое. Она носит чужого ребенка. Я закрыл ее в своем доме по личным соображениям, ограничил выход в сеть и общение с миром, но не смогу держать так вечно.
Предложить ей денег?
Но что-то подсказывает, что она не возьмет.
Сказать, что она свободна и может идти, куда хочет?
Помнится, я уже проделывал этот трюк, когда вез ее из больницы. Почему она тогда не ушла? Некуда? А может, она просто разыгрывает потерю памяти, а на самом деле шпионит в пользу Радзинского или моих конкурентов?
Нет, лучше держать ее при себе и следить. Надо сфотографировать ее так, чтобы она не заметила. Пусть Таран по базе пробьет.
Погруженный в раздумья, не сразу замечаю, что за мной едет машина. Останавливаюсь и жду, пока она остановится возле меня.
– И давно ты тут? – спрашиваю, хмурясь, у сидящего за рулем Дыма.
Тот ухмыляется:
– Есть такое. Два часа ночи, Максим Николаевич!
Смотрю на часы. Точно, пора возвращаться.
Собаки весело запрыгивают в салон. Через несколько минут машина въезжает во двор, я прощаюсь с охранником, оставляю псов на него и вхожу в дом.
Внутри стоит тишина. Избавляюсь от верхней одежды, прохожу в гостевую ванную и мою руки. На секунду задерживаюсь возле двери в Асину комнату. Но тут же одергиваю себя: хватит! И поднимаюсь наверх.
Мира… Я обещал ее поцеловать и забыл. Вот такой я хреновый отец.
Острожно приоткрываю дверь детской и проскальзываю в полумрак. Слабый свет из окна помогает обойти препятствия в виде разбросанных кубиков и приблизиться к кровати.
Подойдя, замираю.
Мира спит, хмуря во сне светлые бровки. И Ася здесь. Лежит на боку, едва примостившись на краю детской кровати. Одной рукой обнимает мою дочь, словно это ее ребенок. А Мира…
