Я рассказала ей все, что знала, включая мою мать. Но опустила историю с Хиксоном и Хоуп.
— Очень надеюсь, что твоя мать не устроит скандал в салоне красоты, — пробормотала она, когда я закончила.
— Она именно так и поступит, миссис Ви. Но я учусь тому, что это ее метод воздействия, и он не должен влиять на мою жизнь.
— Если бы она поступила так с моим братом, — тихо проговорила она, — не думаю, что смогла бы давать ей деньги все эти годы.
Я подумала о мужчине, который находился наверху и которого я никогда не видела.
— Вы бы тоже давали денег.
Она немного подумала и прошептала:
— Конечно, ты права.
Нам необходимо было сменить тему, нам обеим.
— Хотите, через неделю я запишу вас в «Салон Лу»? Вы сможете пойти туда, пока я побуду с вашим мистером, — предложила я, далеко не в первый раз.
— О, дитя, это так мило. Но, наверное, не стоит оставлять Берта с незнакомцем. Уверена, ты понравилась бы ему, если бы он проснулся. Но потом он все равно будет задаваться вопросом, где я.
Но ее муж не проснется, он просто не мог. Его мозг был поврежден куда сильнее мозга Энди. Еще одно доказательство того, что надеяться бесполезно.
И тогда я впервые попробовала уговорить ее:
— Может пастор Келлер может посидеть с ним?
— Не думаю, Грета. Но ты — милая девочка, и спасибо за предложение.
Я замолчала, как и всегда.
Когда она шла к сушуару (прим. сушуар — большой, профессиональный фен в виде «шапки» для сушки волос), который установила у себя на кухне после случившегося с мужем, я сказала:
— Пока сушатся волосы, не хотите перекрасить ногти?
— Ты принесла с собой лак? — ее глаза вспыхнули и повернулись ко мне.
— А разве он не всегда со мной? — улыбнулась ей я.
— Конечно, милая, — улыбнулась она в ответ. — И я бы выбрала тот перламутровый персиковый, который ты использовала прошлой весной. Знаю, что приближается осень, но я не осень. Я весна. Когда дамы следили за всем этим, я красилась и подбирала цвета как профессионал. Хотя конечно, весенний цвет осенью — это как жемчужные тыквы на ногтях.
— Звучит идеально, — сказала я ей, направляясь к чемодану, чтобы достать сумочку.
Я накрасила ей ногти, уложила волосы. И обняла ее перед уходом. Она всегда засовывала мне в карман двадцатку помимо того, что платила, добавив чаевые.
У Лу была семья, о которой необходимо было заботиться, поэтому она не могла выкроить время на вечерний визит к клиентке. Ее прошлый стилист была молодой девушкой, и после работы у нее были свои дела, поэтому она отказывалась работать и на дому. Поэтому оставалась только Фрэнсис из Юкки, которая приезжала к миссис Уитни и брала двойную плату, чтобы компенсировать расходы на бензин.
И в первый же раз, когда Лу попросила меня об этом, я согласилась.
У миссис Уитни было не так уж много гостей, а выходила в свет она еще реже. Но это не значит, что она не хотела, чтобы ее волосы хорошо выглядели.
Она ценила, что я нахожу время приехать к ней, ведь это означало, что я попаду домой поздно после очень долгого рабочего дня. Она ценила настолько, что давала мне дополнительные двадцать долларов каждый раз. Я никогда это не комментировала. В этом не было необходимости. Ей просто хотелось так поступать. Поэтому я позволяла ей.
После этого я поехала домой, по пути позвонив Энди.
Персонал позвал его, и я слушала его болтовню, пока ехала, потом пока готовила себе салат из шпината с кубиками вареных яиц, красным луком, клюквой, миндалем и сыром.
Ему нужно были идти, и я попрощалась, наконец, поев. Убрав за собой, я заварила чай. Затем я вышла на крыльцо и опустилась в свое плетеное кресло. В воздухе чувствовалось легкое дуновение, словно лето прощалось с нами. Совсем скоро, чтобы посидеть на крыльце, придется надевать свитер, как прошлой осенью. Но прямо сейчас он мне не нужен.
Я села, скрестив ноги, и подняла книгу, которую оставила здесь прошлый раз. Положив закрытую книгу на колени, подняла чай к губам, наблюдая за улицей.
И я позволила тишине и спокойствию Глоссопа проникнуть в меня. Сегодня был насыщенный и очень долгий день.
Здесь я встретила мужчину, который, как я знала, в другой жизни или при более удачном стечении обстоятельств, мог бы сотворить чудо и уравновесить мой мир, который всегда был неустойчив. Он мог бы сделать меня счастливой. Неважно, что его бывшая жена собиралась создать кучу проблем в обозримом будущем. Неважно, что придумает моя мать, чтобы помучить меня ради получения желаемого.
Не смотря на все это, мне нравилось жить здесь. У меня всегда было это место на крыльце моего дома в Глоссопе, чтобы напомнить мне, что я попала именно туда, куда нужно.
Возможно, у меня и не было надежд и мечтаний. Но с той жизнью, которую я вела, я жаждала именно того, что получила сейчас.
Спокойствия. Мира. Простоты.
Для меня. И для Энди.
И я могла принять как хорошее, так и плохое. И заканчивать ежедневные американские горки, имея все необходимое.
Спокойствие.
Другими словами… Глоссоп.
Глава 6
Штрафы за превышение скорости
Хикс
Субботним вечером Хиксон сидел на своем диване, устремив взгляд в телевизор, по которому шел поздний вечерний фильм. Громкость стояла на минимуме, поскольку девочки уже легли спать.
Но мысли его были заняты не фильмом. Уже достаточно долго его занимал беспорядок, буквально поглощающий его жизнь.
Шоу сегодня отправился на свидание с Венди. Уже второе за неделю.
И Хикс не спал, ожидая, что сын вернется к комендантскому часу, который сын оспаривать не стал. Его мальчик никогда не спорил.
Комендантский час по субботам наступал в полночь. И оставалось еще десять минут.
Он ждал и размышлял о том дерьме, что творилось в его жизни. Хикс заметил, что неделя хоть и началась не очень хорошо, но, на удивление, все наладилось. Он ничего не слышал от Хоуп. Но и Грету он не видел (а значит, ему не приходилось бороться с тягой к ней). И ему не нужно было ничего никому разъяснять. И никто не навязывал ему свою точку зрения по какому-либо вопросу. За исключением пастора Келлера, он подошел к Хиксу, когда тот вместе с Донной обедал в «Арлекине».
Пастор заявил прямо:
— Шериф, надеюсь, что скоро увижу вас с Гретой в церкви. Порой Грета забывает о своем долге перед Богом, но это объяснимо. Но я давно не видел тебя, сынок. Господь не одобряет, когда его дети не ценят святости брака, но у него свои пути показать, что нечто правильное происходит из ошибочного. Так что приводи свою новую женщину в дом Отца Всевышнего, чтобы он мог воочию увидеть красоту своего творения.
Келлер не дал возможности Хиксу вставить и слова. Он сказал, что посчитал нужным, и просто ушел.
Хикс не был раздражен ни тем, что сказал пастор, ни тем, что у него хватило наглости подойти к нему и сказать все это в лицо. Его волновал лишь один факт — какой информацией должен располагать настолько религиозный человек как пастор Келлер, чтобы понимать причину не появления Греты в церкви по воскресеньям. А, по мнению Хикса, пастор был еще более религиозен, чем предполагала его профессия.
Это не должно было его волновать, поэтому Хиксон заставил себя забыть об этом и просто радоваться, что не случилось ничего нового, связанного с Гретой. В том числе радовало и то, что новости о встрече с Гретой не дошли до его детей.
Вечер они провели вместе с детьми, осматривая пару домов, но ни один им не понравился. И это был единственное изменение в их рутине.
Это хорошо. Но в остальном все не так. Остальное было дерьмово.
И это не просто заполняло его мысли и отвлекало от просмотра вечернего фильма, это занимало его голову всю неделю. Черт, да весь этот год.
И, очевидно, что все это имело отношение к Хоуп.
На данный момент его занимал лишь тот факт, что с тех пор, как она попросила его уйти, а он пытался докопаться до сути проблемы, делающей ее такой несчастной, Хоуп просто зажмуривалась, потом бросала на него обиженный взгляд и говорила: «Ты знаешь, Хикс».
