Джуди молчала.
– В общем, она, конечно, женщина, у нее этого не отнять, судя по тому, как активен этот рыжий коротышка.
Джуди невольно улыбнулась.
– Ну, наконец, ты оживилась! – Джулия зажала под мышкой вешалку с одним платьем и полезла за другим.
– Она, между прочим, опять… – начала Джуди.
– Что?! – перебила Джулия и ловким движением перекинула оба платья через спинку кресла. Сев на низенький пуфик, она смешно вытаращила глаза. – Просто фантастика!
Джуди, не удержавшись, засмеялась. Джулия тоже пожурчала низким глуховатым смехом.
– Так вот, – уже серьезно продолжила она основную свою мысль, – эта детородная машина, безусловно, тоже…
– Зачем ты так зло?
– …тоже женщина, кто будет спорить? Но разве она… женщина, Джуди?
– Что же, по-твоему, только разряженная и размалеванная…
– Почему сразу «разряженная, размалеванная»? Я же не о проститутках говорю! Женщина должна нравиться себе самой, любоваться собой, быть уверенной в своей неотразимости, в своей красоте, шарме.
– Я не любовалась собой, но я нравилась себе, – задумчиво проговорила Джуди.
– Боже мой! Я не говорю, что ты уродина, что на тебя невозможно смотреть. Но… – Джулия на секунду сдвинула брови и подняла вверх острый ноготок багрового цвета, – помнишь, в детстве ты рисовала?
– Да, – лицо Джуди внезапно поблекло, несмотря на макияж. – Помню. – Голос ее прозвучал глухо.
– Но ты же поняла, что настоящий художник из тебя не выйдет, что игра не стоит свеч. А ты ведь неплохо рисовала.
– Неужели? – резко отреагировала Джуди. Джулия, наконец, заметила, что выражение лица сестры изменилось.
– Ну вот, опять злишься… – Она легко поднялась, подошла к Джуди и запустила красивую кисть в рыжие кольца волос сестры. – Сестренка, – голос ее потеплел, – ты очень хорошо рисовала. Я, правда, мало что в этом понимаю, но мне нравилось. А относились мы к этому твоему увлечению так скептически…
Джуди повела головой, высвобождаясь из-под руки Джулии.
– … потому что понимали: вряд ли ты добьешься успеха.
– А успех – это главное, да?! – почти крикнула Джуди. Она смотрела на сестру снизу вверх и глаза ее, так тщательно подчеркнутые рукой Джулии, гневно сверкали.
– Ого! – усмехнулась Джулия. – Если ты сегодня так же будешь смотреть на своего кавалера, успех тебе гарантирован.
Джуди передернула плечами и отвела взгляд.
– Мне вообще не очень-то нравится эта затея. Ты подумай сама, ведь он знает меня такую, какая я есть, а тут я явлюсь… Словно это я для него… словно мне так уж важно…
– А что – не важно?
– Ну, ты же знаешь…
– Ах, оставь! Неужели лучше вечно ждать, выплакивать глаза? – Джулия отошла и снова села на пуфик. – Иди, смой косметику, а потом взгляни на себя в зеркало. Да присмотрись хорошенько! Хотя ты же все равно не заметишь! – Она пренебрежительно махнула рукой. – Может, если бы я видела тебя каждый день, и я бы не заметила…
– Не заметила чего? – почти испуганно прошептала Джуди. – Я так сильно подурнела? Состарилась?
– Нет, ты выглядишь молодо. И не подурнела. Но ты… как-то вся поблекла. И главное, глаза. У тебя были самые прекрасные в мире глаза, я так тебе завидовала! – Джуди изумленно посмотрела в зеркало. – Не каждый любитель порисовать, пусть даже у него есть к этому способности, может стать художником. Так же не каждая женщина имеет право называться женщиной. Дело не в косметике. Главное – это ощущать себя женщиной. А красивая одежда и хороший макияж только помогают в этом. Я хочу, чтобы ты изменилась сама и изменила свою жизнь. Сегодня, может быть, что-то сдвинется, хоть на дюйм – и то хорошо. А то, что ты будешь выглядеть эффектно, вряд ли этому помешает. Почему не попробовать? Джуди! Ты меня слушаешь?
– Да, – рассеянно ответила сестра, по-прежнему всматриваясь в свое лицо.
– Ну, хватит болтать! Иди сюда, будем выбирать платье!
– О, да он ничего! – пропела Джулия, наблюдая из окна, как высокий мужчина в элегантном дорогом костюме прикоснулся губами к руке Джуди, а затем распахнул перед ней дверцу серебристого «форда мондео». – Ну, дай Бог тебе, детка!
Поначалу Джуди чувствовала себя неловко в вечернем платье сестры, ее почти пугало собственное лицо, то и дело выплывавшее из часто встречавшихся в тот вечер зеркал. Но понемногу ей стало доставлять удовольствие прохладное прикосновение узкого атласного платья, тяжесть собранных в тугой пучок на затылке волос – прежде она никогда такой не была. Смущали, но одновременно приятно волновали частые пристальные взгляды мистера Джонса («Ах нет, что вы! Просто Роджер, прошу вас!»), и даже когда Джуди замечала, что взгляд его плавно скользит с ее лица вниз по шее, плечам, полуобнаженной груди, это заставляло трепетать от стыда, но все же приятно льстило. Единственное, что мешало – это неотвязные мысли о Рэе. Словно она видела происходящее не только своими, но и его, Рэймонда, глазами. В ее воображении он смотрел на нее взглядом, полным ярости. Рэй, Рэми…
Она очнулась от прикосновения Роджера к ее руке.
– Что с вами, Джуди? Вы словно не здесь, не со мной…
– Простите, я давно не бывала в ресторане, может, поэтому немного рассеянна.
– Ну, ресторан – это, наверное, громко сказано… Просто одно из приморских кафе, здесь таких множество. Впрочем, что это я вам рассказываю, словно вы нездешняя. Мне часто приходится общаться с приезжими, видимо, кое-что стало входить в привычку.
Роджер смотрел ей прямо в глаза и говорил очень тихим голосом, оттого казалось, будто он говорит что-то интимное. Ладонь его мягко, но крепко удерживала руку Джуди.
– Вам здесь нравится?
– Очень, – ответила она довольно громко, чтобы сбить его полушепот.
Роджер отпустил ее руку, откинулся на спинку стула и рассмеялся:
– «Очень»! Как вы просто и емко ответили. Вы прелесть, Джуди!
– Вставай, Шарль, мой мальчик, – легко, едва касаясь, Фрэнк провел кончиками пальцев по темным волосам.
– Щекотно… – ответил ему сонный голос.
– Нам обоим пора собираться. У меня еще не уложены вещи. Да и тебе нужно быть в форме, не правда ли?
– О да! – длинная смуглая нога выползла из-под одеяла и обвилась вокруг Фрэнка. – Ты плохо будишь…
Усмехнувшись, он попытался высвободиться.
– Я приготовлю кофе.
– Но ты ведь еще меня не разбудил.
Фрэнк наклонился и медленно провел кончиком языка по гладкой коже от колена до бедра. И тут же парусом взметнулось одеяло и накрыло его жаркой волной.
Через несколько минут он спросил:
– Ну, а теперь проснулась? Вставай, не то опоздаешь. Ты всегда так долго собираешься…
– Я не поеду, Фрэнки, – Шарлотта села в постели и закурила.
Он молча смотрел, как ее тонкие смуглые пальцы покачивают длинную сигарету. Обернувшись, Шарлотта взглянула на него с удивлением:
– Ты не рычишь, любовь моя?
– Нет. Потому что ты сейчас же встанешь…
– Может, ты хотя бы выслушаешь?
– И не собираюсь. – Фрэнк встал, накинул халат и вышел.
Она проводила его глазами.
– Перестань обращаться со мной как с маленькой! – Голос ее стал злым, пальцы нервно мяли сигарету.
– Ты сама хотела работать, Шарли, – спокойно сказал Фрэнк, появившись в дверях. – В этом не было необходимости, но ты требовала предоставить тебе возможность сделать карьеру. Ты сама решила, что хождение по подиуму – это предел твоих мечтаний. И что же? Прошел год, и ты поняла, что это не очень-то веселый и легкий труд? – Он снял халат и бросил его на постель. – Но теперь, милая, я настаиваю: ты поедешь и продлишь контракт еще на год. А там посмотрим.
– Фрэ-энк! – крикнула Шарлотта ему вдогонку, бросила сигарету в пепельницу и, не одеваясь, устремилась за ним.
Длинным отполированным ноготком она ковыряла стену, искоса поглядывая, как он то подставляет под душ лицо, то приседает, то резко поворачивается и нагибается. Понимая, что он хочет ее рассмешить, Шарлотта все же упрямо дулась. Она решила, наконец, добиться, чтобы он выслушал и понял ее.
– Фрэнк! – позвала она, не отрывая взгляд от стенки.
– А?
– Почему ты не хочешь брать меня в Штаты?
– Тебе нужно работать.
– Вранье! Ты просто меня стыдишься. Я ведь знаю – я ей не понравилась. Ты один раз показал меня и с тех пор даже не заикался…
– А? Что ты там бормочешь, я не слышу.
Вода лупила Фрэнка прямо по макушке и водопадом срывалась со лба. Волосы облепили голову – казалось, будто он в шлеме. Не удержавшись от улыбки, Шарлотта все же попыталась не растерять свой решительный настрой на серьезное объяснение.
– Я не хочу… – начала она.
– Что?..
Она повысила голос:
– Я не хочу больше работать у Жана!
– Он что, пристает к тебе?
– Да нет, как раз наоборот.
На мгновение Фрэнк замер, и Шарлотта успела заглянуть ему в глаза.
– Вот в чем значит дело… – значительно проговорил он, но тон его был привычно ироничным.
