- Господи! - восклицала бабушка, содрогаясь от ужаса и старости. - Чем только они не расплачивались с волшебницей: голосами, хвостами, душами, лишь бы хитрая карга превратила их в людей! О какой морали здесь вообще можно говорить? О, скверные девчонки! Благо, изменниц было не много, да и земля их толком не держала - они жили и умирали столь же мучительно, сколь тяжек был их грех.
После такой идеологической обработки, прозрачных детей морского царя было уже силой не вытащить со дна любезного океана. Но в семье не без урода. Несмотря на тысячу предупреждений, младшая русалочка вбила себе в голову во что бы то ни стало отыскать логово Тихого океана и познакомиться с колдуньей. Увы, ее мечта к пятнадцати годам разрослась и с каждым днем все меньше напоминала мечту: метаморфоза, которая помогла бы занять место под солнцем среди людей становилась для русалочки реальностью, пусть, пока не осуществленной и чудесной, но реальностью, затмившей маразм бабушки, а идея замены морского хвоста на двуногую половину человеческого тела захватила все ее помыслы.
Ведь, если не в пятнадцать, то когда?
Каким образом русалочке удалось найти колдунью, современным сказочникам не известно. Нам остается лишь гадать на кофейной гуще или сочинять небылицы. Непросто заплыть туда, куда добирались единицы из миллионов, еще сложнее об этом рассказать. Доплывает тот, у кого нет иного пути. Для прочих реальное волшебство покрыто кромешным лабиринтом страстей, в коем легендарные Сцилла и Харибда - не последние, но и далеко не первые по величине нагоняемого страха чудовища.
Либо ты идешь до конца и вдребезги разбиваешь страх смерти, либо тебя не существует. Кто отважится на подвиг? Окинув взглядом миллионы душ, понюхавших запах чуда, но не дерзнувших дойти до конца, мы будем в панике. Какие там миллионы! Миллиарды от сотворения мира - их куда больше, чем тех, кто мудро посмеивался над чудом, присвоив таинству клеймо воздушного замка. Увы, миллиарды несчастных теней навеки затеряны в лабиринтах подводного царства: без света, тепла и надежды. Не посмев дойти до истока жизни и небытия, они отрезали от себя возможность скинуть старую кожу, чтобы возродиться в новой. Поистине, лучше вообще не принюхиваться, не ведать о тайнах сих, чем ведать наполовину.
А, между тем, чудо просто как жизнь. Не бывает реального чуда, но всегда стоит чудесная реальность: возникновение жизни из недр смерти, плоти из зерна, духа из пустоты, - все это абсолютно просто и волшебно одновременно. Тем волшебнее, что мы, сталкиваясь с чудом нос к носу, не замечаем его присутствия на каждом шагу. Чтобы заметить, надо дойти до самого конца, познать единство жизни и смерти, - вот в чем фокус, - отдать последнее, самое главное зерно ради...
А ради чего?
Тут и обрывается путь к волшебству.
«Ради себя?»
Помилуйте, для «себя» мы придумаем что-нибудь более практичное. Ради себя пока никто не расставался с последним зерном: жить-то как-то надо.
«Ради людей?»
Ха-ха-ха-ха! А почему не «ради куриц, пауков и инопланетян»?
«За родину?»
За Новую Зеландию или Южную Африку?
Действительно чудесно – ответа нет.
Но без последнего зерна не бывает чуда: расстанешься с ним, похоронишь в земле, умрешь вместе с зерном - пойдет дождь, и из одного семени появится всход с сотней плодов. А что потом выйдет из этой сотни! А из следующих! Если это не чудеса, то давайте придумаем что-нибудь более волшебное, пусть и менее реальное. Все упирается в последнее зерно: отдать себя самого ради...
Давайте признаемся: ради чего русалочка решилась на опасную метаморфозу, она и сама толком не знала, как и мы с вами. Нашла колдунью и все: хочу быть человеком, хочу дышать, видеть солнце и любить. Хочу! Да будет так.
- Э! - сразу возникает справедливый вопрос: - Да было ли что ей терять, кроме окутанной мраком ледяной бездны и терзаемого одиночеством забвения?
А как же?! Красота русалочки породила множество легенд. Она была и младше других русалок, и нежнее, и прозрачнее, и так далее, и по всем статьям. В противном случае и говорить было бы не о чем. Там, под водой, ее, случалось, принимали за мираж, бесплотное видение, сам идеал; ее божественный голос с такой легкостью проникал в сердце живого создания, что мог напрочь обезоружить любую океанскую злюку и привести в добрейшее расположение духа кровожадную акулу. Да, ей было что терять. И конечно, ее любили. Ее носили б на руках, если б красоту можно было трогать руками, и обожествили, если б живое существо можно было обожествить. Поскольку и то, и другое запрещается смертным, ее любили заочно – на благоразумной дистанции. Кому охота связываться с идеалами? Даже беглый взгляд на совершенство, и тот оставляет в душе осадок крамолы, вот почему младшая принцесса была вынуждена обитать в более глубоких и темных местах, чем ее сестры, вот откуда одиночество и тихая задумчивость, от которых рукой подать до мечты, а от мечты - до чуда: с холодного дна - к солнцу, из миража - в тело, от отстраненного к себе благоговения - к обыкновенной любви, такой простой и чудесной одновременно, что малейший намек на ее реальное воплощение острыми клещами сжимал сердце задумчивой русалочки. И было это тем больнее, чем ниже она опускалась в ледяную бездну в поисках преисподнего логова реального волшебства.
Колдунья едва не проглотила язык, когда увидела, кто к ней заявился. Она приняла русалочку за мираж или самого ангела, посланного Создателем из иного мира: ее взор моментально устремился к поверхности океана, а губы начали бубнить последнюю молитву. Тем временем русалочка пристроилась неподалеку, с любопытством разглядывая легендарную царицу магии: она это или не она? Столько сил ушло на поиски, а колдунья выглядела вовсе не так, как рассказывала бабушка (кстати, родную бабку на ее фоне можно было назвать девочкой, волшебнице стукнуло лет этак девятьсот, если не больше): во-первых, она не производила с первого взгляда неприятного впечатления, во-вторых, на ее лбу не росли омерзительные интеллектуальные шишки, изо рта не вываливались жабы, а глаза были преисполнены скорее апатией переходного возраста всех стариков, чем «неподводной печалью». Словом, великий страх, испытанный русалочкой, на пути к самой глубокой впадине планеты сменился разочарованием: волшебница напоминала бесполезную сомнамбулу. Спрашивалось, какая из нее волшебница?
- Госпожа! - окликнула русалочка, когда старуха закончила молитву.
- Дитя мое... - Царица дна повернулась к гостье вполоборота и обреченно выпустила два пузырька. - Как ты меня нашла? Как ты здесь оказалась?
