При мысли об этом, ей ничего не стоило улыбнуться этому безрадостному полутуману-полудождю и тяжелому серому небу, которым, как крышкой, был накрыт сверху Лондон.
Корабли и море всегда привлекали ее. К полетам на самолете Гейл была равнодушна – ведь ей хотелось смотреть на мир, а не на ватные облака.
До сих пор у нее не было такой возможности. Она кончила школу как раз к тому времени, когда заболел отец. Его болезнь все тянулась и тянулась. Нечего было и думать о том, чтобы оставить уход за ним на мать – миссис Уэст, в отличие от дочери, была совершенно беспомощна в практических вопросах.
После смерти отца настало время задуматься о дальнейшей жизни. Университетское образование не привлекало Гейл, а на другое ей просто не хватало денег.
– Ты – прирожденная медсестра, моя дорогая, – заявил однажды друг семьи, доктор Манфред. – Я могу замолвить за тебя словечко перед начальницей в моей больнице.
К тому времени брат Гейл – Питер уже стал летчиком-испытателем и женился. Он с семьей жил в Сюррее около большого авиационного завода. Мать Гёйл не ладила с невесткой и предпочитала жить у своей сестры на окраине Лондона. Как только Гейл исполнилось восемнадцать, она поступила на начальные курсы медсестер.
Гейл нравилась работа медсестры. Еще при жизни отца, ухаживая за ним, она поняла, что испытывает удовлетворение, оказывая помощь тем, кто сам не может о себе позаботиться; доктор Манфред оказался прав, когда говорил, что работа медсестры или сиделки вполне может стать ее призванием.
Кроме того, такая работа дает возможность много путешествовать. Детское увлечение путешествиями по-прежнему было живо в Гейл, несмотря на тот энтузиазм, с которым она училась на курсах.
Гейл спешила на встречу с Патом в маленький ресторанчик недалеко от их больницы, где обычно обедали студенты и персонал.
Среди пассажиров автобуса, в котором ехала Гейл, был один высокий и симпатичный – он напомнил Гейл о человека в лифте. Кровь прилила к ее щекам. Она никогда не думала, что может вызывать отвращение у привлекательных молодых людей.
«Ну и ладно, – подумала она. – Все равно, я его никогда больше не увижу». Но Гейл никак не удавалось выкинуть все это из головы; воспоминание о случившемся пробивалось даже сквозь радостное возбуждение сегодняшнего дня. Может быть, тот человек просто придумал себе такую манеру смотреть на незнакомых людей? Однако он выглядел слишком серьезным для такого нелепого поведения и, кроме того, Гейл видела, какое проницательное и умное лицо было у незнакомца в лифте.
Уютная обстановка и запах хорошей пищи успокоили ее, когда она вошла в ресторанчик. Она заметила в зале вихрастую голову Пата и направилась к нему, ловко маневрируя между тесно стоящими столиками. Перед тем, как поднять навстречу ей голову, Пат многозначительно поглядел на свои часы.
– Я опоздала, извини, Пат.
– Ничего, – он глубоко вздохнул, – Ну что, получилось? Одного взгляда на ее искрящиеся радостью глаза, впрочем, было достаточно, чтобы понять, что все в порядке.
– Ты выглядишь так, будто вот-вот выскочишь из собственной кожи – как сосиска на сковородке.
Гейл засмеялась.
– Отлично! Сегодня у меня великий день. – Если она вызывает такие ассоциации у Пата, то на что же она должна была показаться похожей тому, другому человеку.
– Извини, что мы не можем отпраздновать это чем-нибудь покрепче томатного сока. – Пат придвинул к себе стакан с кроваво-красной жидкостью. – В этой забегаловке ничего крепче не подают. Ну и ладно, мы займемся празднованием позже.
Пат, казалось, избегает смотреть ей в глаза.
– Ну, давай, милая, рассказывай; как тебе удалось пробиться через грозную Бесси Балмонт? Ты теперь будешь у нас плавучая медсестра. – Он поднял свой стакан.
– Постой, Пат, не нужно, – закричала Гейл. – Если говорить тосты за безалкогольным напитком, то удачи не будет.
Пат недоуменно вскинул брови.
– Глупости. Это все придумали пивовары и виноделы. Каким это образом добрые пожелания могут принести неудачу?
– Я думаю, ты прав, Пат, – улыбнулась она ему в ответ. Она оказалась права. Пат вовсе не рад, что она уплывает и изо всех сил старается этого не показать. Он не поздравил ее, не сказал, что рад перемене в ее жизни. Он никогда не умел притворяться – все его мысли тут же отражались на его лице. Кроме того, он упорно избегал смотреть на Гейл.
Чтобы дать ему время привыкнуть к новой мысли, Гейл начала торопливо рассказывать историю собеседования у миссис Белмонт.
Официантка принесла им рыбы с жареной картошкой и Гейл с удовольствием отметила, что аппетит Пата, в отличие от его чувств, ничуть не пострадал.
– Послушай, – сказал Пат, покончив с рыбой. Он наконец поднял глаза и смотрел теперь прямо на Гейл.
– Если честно, когда я говорил о тебе со своим дядей, мне и в голову не приходило, что ты можешь получить это место. Надо же было быть таким идиотом.
Гейл попыталась что-то возразить, но он быстро продолжил:
– Ты же знаешь, сколько народу пытается получить эту работу. Тебе просто очень повезло, да, ты здорово везучая, это уж точно.
– Я думаю, что твой дядя очень помог, миссис Белмонт упоминала его рекомендации.
Доктор Логан, начальник медицинского отдела Трайпл Стар Лайн, был дядей Пата. Именно от Пата она впервые услышала о том, что в компании появилась вакансия. Но она и сама не очень-то верила раньше, что ей удастся ее занять.
– Пат, я понимаю, как мне повезло. – Ее взгляд, все еще искрящийся радостью, теперь, когда она смотрела Пату в глаза, посерьезнел и выражал благодарность. – Если бы не ты, у меня ничего не вышло бы. Я тебе очень благодарна, Пат, очень.
– Перестань, – Пат вяло отмахнулся.
– Это все неважно. – Он улыбнулся и стал опять похож на того жизнерадостного парня, каким она его привыкла видеть.
– У тебя есть все данные, чтобы по праву занимать это место. Ведь не каждый же день к ним приходят девушки вроде тебя – умные и красивые. Они были бы полными дураками, если бы тебя не взяли. – Некоторое время Гейл нежилась в тепле и восхищении, которые излучал его взгляд, он успокаивал и внушал ей уверенность в себе, какой контраст с открытой неприязнью, на грани с отвращением, которая отразилась во взгляде того человека в лифте!
Пат не зря восхищался ею. Гейл была очень хороша собой. Блестящие рыжевато-каштановые волосы выгодно оттеняли ее живые, карие в золотую крапинку глаза и лицо с нежной гладкой кожей. Длинные ноги и стройная фигура дополняли картину. Двигалась она плавно и грациозно, и даже бесконечная беготня по больничным коридорам не нарушила изящество ее движений.
Она разглядывала Пата, с которым сильно сдружилась за годы обучения в больнице. Первое, что в нем бросалось в глаза – это непослушная шевелюра какого-то невероятного ярко-рыжего цвета. Глаза у него были бледно-серыми, а кожа ослепительно белой, как будто природа израсходовала всю свою живописную фантазию на окраску его волос.
