– Хорошо, – киваю, лишь бы отвязаться. Потом всегда можно будет перенести, затем отменить…
– Давай поспим хоть немного. Еще часа два есть в запасе, – просит Инночка, убирая назад черные волосы и обнажая обтянутую кружевом грудь. Являя мне натуральную троечку. Не бог весь что, но натурель. Даже после ночи моя милая идеально причесана. Чего не скажешь о Яне. Там всегда на голове бардак. Вселенский хаос.
– Сейчас приду, зай, – отмахиваюсь, как от надоедливой мухи. – Докурю вот, – показываю на тлеющую в пальцах сигарету. Меня давно не пронять черными кружавчиками и зазывными позами. Все случится, когда я захочу, и никак иначе.
– Жду тебя, – сложив губки бантиком, поводит плечиком Инночка. И я точно знаю, что сейчас она уляжется в мою постель. А значит, поспать не удастся. Девочке захочется утренней разминки. Вот только я всегда после таких снов опасаюсь заделаться импотентом. Ни одной бабы не хочу, если она не Яна. Пусть сначала попустит немного.
Как я, блин, докатился до жизни такой? Делаю шаг к перилам и с высоты семнадцатого этажа смотрю вниз на пустую трассу, на волны Залива, бьющиеся в край парапета.
Я и уехал в Питер. Сбежал, не желая видеть ее, дышать одним воздухом, и чтобы никогда не слышать ее имя. Янна…
Именно так, с двумя звонкими согласными посередке.
Наверное, потому бешусь, что впервые в жизни бросили меня? Но навряд ли. Пять лет прошло… Может, приворожил кто неумело? В который раз отвергаю эти дурацкие мысли. Зайдя в кухню, пью воду прямо из бутылки. И как на плаху иду в спальню. С ухмылкой смотрю на Инночку, растянувшуюся на моей кровати. Наверное, долго приноравливалась, занимая соблазнительную позу. Длинные ножки чуть разведены в сторону. А полы халатика чуть приоткрыты. Приманка для идиотов, конечно!
Плюхаюсь в постель. Закидываю руки за голову. Закрываю глаза. Инночка разочарованно тянется ко мне. Ластится, как несмышленая кошечка. Обнимаю ее на автомате. Только это не любовь и не страсть. Заученные движения, жесты, улыбки. Одна сплошная подделка. Суррогат семьи.
– Я тебя не приглашал, – сообщаю холодно. – Хочу поспать перед работой. Сегодня сложный день.
4
– А папа говорит… – щебечет Инночка, как обычно выдавая мне все тайны папы-начальника. Тем и хороша заинька. Папаша, биг-босс и основатель компании. любит пообсуждать дома рабочие вопросы. Но сегодня мне даже слушать ее не хочется. Во-первых, я все и так знаю. А во-вторых, пока в моей голове прочно обосновалась Яна, мне дела нет до других проблем. Выгоню из башки стерву, тогда…
– В другой раз, зай, правда. Давай поспим. Или мне потом весь день с головной болью маяться.
– Я тихонечко полежу рядом, Кит, – мурлычет Инночка, обнимая меня.
– Лежи, – позволяю великодушно. Чувствую, как женская головка с черной гривой укладывается мне на плечо. Как девичьи коленки елозят туда-сюда от моего живота до бедер. – Только постарайся не копошиться. А то отправлю в свою комнату.
Девчонка замирает, стараясь не побеспокоить меня. Вот на таких и нужно жениться. Послушных и предсказуемых! А не страдать дурью по совершенно случайной бабе.
Это я загнул, конечно! Никакая Яна не случайная. Подружка моей младшей сестры.
Прикрываю веки и снова оказываюсь в придорожном мотеле. Вспоминаю, как гнал туда на всех парах, несмотря на метель. А еще Янка сзади подначивала. Водила ладошками по моей башке и даже пыталась обнять с заднего сиденья.
– Никитос! – орала, заглушая музыку.
Помню, как, припарковавшись на безлюдной стоянке, распахнул Янкину дверцу и сразу же полез целоваться. А руки уже сминали ткань юбки. Тащили вверх подол.
– Не здесь, дурачок, – всхлипнула она, и мне ничего не оставалось, как схватить девчонку за руку и потащить в мотель. Снять первый попавшийся номер и, завалившись в него, прижать девчонку к стенке.
Пять лет прошло! Долбаных пять лет! Но я помню эту ночь, как будто вчера сдирал с Янки вещи. А она, не оставшись в долгу, нетерпеливо стаскивала с меня свитер, возилась с пряжкой ремня. Вот только утром мы поссорились…. Если б я мог переиграть ту сцену! Прилететь из дня сегодняшнего на машине времени в то декабрьское утро и отвесить самому себе хороший пендель. Что бы изменилось? Да ничего! Помирились бы. Я довез бы ее до дома. Клюнул бы в щеку и услышал признание о скором замужестве.
Перед самой свадьбой оторвалась по-крупному девочка! В последний раз сходила налево. Чувствую, как от злости сводит челюсти. И руки сами собой сжимаются в кулаки.
«Тебя использовали, придурок, вот ты и бесишься. Ждешь реванша. Накручиваешь себя. Все бесполезно. Яна – не Карлсон. Улетела, и не вернется. Богатый муж, сдувающий пылинки. Дети. Когда бываю в родном доме, слышу обрывки разговоров. И сам не знаю, почему меня ее благополучие бесит со страшной силой. Понимаю, если бы любил. Но я не способен. Видимо, «счастливая» жизнь родителей поставила жирный крест на слове «любовь». Нет такого чувства. Все обман для легковерных идиотов.
– Ты слишком напряжен, Кит, – шепчет Инночка. Трется об меня всем телом, призывая бросить глупые размышления и заняться любовью. Вот только как быть, если Яна до сих пор стоит перед глазами?
– Я уже засыпал, – вру, представляя рядом другую. – У меня какие-то серьезные проблемы со сном. Нужно пропить гормоны…
– Сходи к эндокринологу, – вздыхает Инночка. Более глупого совета и придумать нельзя.
Если б не Яна, я бы до сих пор работал с отцом и братом в нашей семейной клинике. У нас все эндокринологи до седьмого колена. И если уж я сам не пойму, что со мной происходит, позвоню ближайшим родственникам. Но пока в этом нет необходимости.
Отворачиваюсь к стене. Смотрю на белесые обои, которыми застройщик обклеил почти все спальни в жилищном комплексе, и в очередной раз пытаюсь понять, почему эта женщина до сих пор не отпускает меня? Любви нет, страсти – на один раз. Только обрывки воспоминаний, терзающих душу. Может, нужно встретиться разок? Так… Без всяких обещаний. Просто проверить, что все кончено, и разбежаться в разные стороны. Как там психологи говорят? Незакрытый гештальт? Я не сторонник расстановок Хелленгера. Но, может, здесь собака зарыта? Здоровенная такая псина…
Да и чем мне поможет сраный мозгоправ? Спросит, не делала ли моя мама аборты? Откуда мне знать? Но моя маман много чего натворила по жизни. Отцу наставляла рога. Даже померла не как все. Просто прилегла отдохнуть и уже не встала. Какой-то там сосуд оторвался. Папаша немного погрустил для приличия и метнулся к любовнице. А там уже ребенку три года.
– Знакомьтесь, ребята, ваша сестричка!
5
Вот и верь после этого в счастливую семейную жизнь. Нет, лучше по расчету. Да и я вроде все прикинул правильно. Вот только мозги причесать маленько, и все придет в норму.
Снова поднимаюсь с постели. Устало тру башку, пытаясь подумать о чем угодно, только не о Яне. Но мысли снова и снова возвращаются к этой дряни. Вижу, как хохочет она, закидывая голову. Замечаю округлые коленки, стройные ноги и короткую юбку, которую хочется содрать и выкинуть вон. А саму Яну…
– Сделай мне кофе, зай, – хрипло прошу Инночку. Наблюдаю, как она послушно подскакивает и, скрутив волосы на затылке в узел, спешит в кухню.
– Бутеры тоже, зайчара? – спрашивает, стараясь казаться веселой.
– Да, – киваю, потирая башку. Хотя не хочу есть. Пить тоже. Разве что напиться. Но ранним утром я себе такое позволить не могу. Кошусь на часы. Половина восьмого. Уже и вставать пора. Может, пробежаться по округе? Скинуть хандру и грусть.
– Я на пробежку, – заявляю, открывая дверцы шкафа и выуживая оттуда спортивный костюм.
– А как же кофе, малыш? Я уже сварила, – озадаченно смотрит на меня Инночка.
Задача с тремя неизвестными, блин!
– Выпей сама. Вылей. Подумаешь!
Натягиваю кроссы, нейлоновую красную ветровку с капюшоном и на всех парах несусь вниз по лестнице. И выскочив к Финскому заливу, бегу вдоль. Не обращаю внимания на сигналящие друг другу машины. Домчу до стрелки и обратно.
