– Так, – кивнул Гриффин.
И тут до меня начало доходить.
– Вы с Джиа встречались и после школы?
Он снова кивнул.
– И сколько?
Гриффин оглянулся на рабочих. Некоторые из них посматривали в нашу сторону, ожидая, когда он освободится.
– Может, поговорим в другом месте? Давай выйдем на улицу и как следует все обсудим.
– Сколько, Гриффин?
Он посмотрел прямо на меня – прямо мне в глаза.
– Тринадцать лет.
– Тринадцать лет?!
Я лишилась дара речи. Всегда ненавидела это выражение – до сих пор ненавижу. Удивительно, сколько раз Питер пытался мне его приписать: «Я лишилась дара речи при виде отеля “Бурдж-аль-Араб”, при виде Биг-Бена, при виде Миланского собора…» Хотя я в жизни не испытывала – или по крайней мере не писала – ничего подобного. Однако в ту минуту, когда я узнала, что до меня мой муж тринадцать лет встречался с другой женщиной, фраза эта передавала мое состояние как нельзя лучше.
– Послушай, это довольно сложная история, и мне не хотелось ее на тебя вываливать – я еще в Калифорнии объяснял почему. Не думаю, что в начале отношений стоит излишне вдаваться в такие подробности.
– А если вдаваться не излишне, а слегка? С меня бы вполне хватило! И вообще, откуда тебе знать, что стоит делать в начале отношений, а чего не стоит? Ты же встречался с одной и той же девушкой с тех пор, как пошел в ясли!
Он пропустил мои слова мимо ушей – и, пожалуй, правильно сделал.
– Поверить не могу, что ты так долго был с кем-то… что ты так долго был с кем-то другим.
Я почувствовала, как изнутри поднимается ревность и еще что-то вроде озарения: если время – мерило настоящей любви, хотя бы отчасти, сколько же лет пройдет, пока мы не узнаем друг друга так же хорошо, как знали тех, с кем были прежде?
– Главное, что мы расстались задолго до нашего с тобой знакомства. И даже до того, как я уехал в Лос-Анджелес.
– Задолго – это за сколько? За полгода?
– Скорее месяцев за девять.
– А-а, ну это меняет дело…
– Я собирался обо всем тебе рассказать, но сначала хотел поговорить с Джиа, узнать ее реакцию. Я надеялся, что если уеду на время из города, ей будет легче пережить наш разрыв. Думал, она поймет, пусть это и нелегко, что так лучше для нас обоих.
– То есть ты от нее ушел?
– Да.
– Почему?
Гриффин поморщился, словно от боли:
– Энни, между мной и Джиа все было кончено задолго до того, как мы расстались. Я просто не мог продолжать так и дальше, если понимаешь, что я имею в виду… Джиа, правда, не поняла…
И я знала, почему она не поняла. В этом и есть весь ужас разрыва, правда? Те, кто бросает, думают, будто сделали все возможное, а те, кого бросают, уверены, что самые главные возможности еще впереди.
– Послушай, давай поговорим вечером. Если хочешь, я все тебе объясню. Только ты должна поверить, что между нами все было кончено еще до встречи с тобой. Зря я не рассказал тебе о своем прошлом. Но это именно прошлое, и, думаю, ты это знаешь.
И я действительно знала – чувствовала, что так и есть. Замешательство и ревность немного отпустили, и в голову мне пришло еще кое-что.
– Подожди минутку… Но она ведь знала? Знала, что ты женат? Ты ей сообщил?
Гриффин не ответил.
– Ты ей не сказал?
– Я пытался: звонил, но она не брала трубку, писал, что нам нужно поговорить, но она не отвечала. Сообщать такое по имейлу было бы слишком жестоко, и я решил подождать, пока не вернусь в Уильямсберг и не увижусь с ней лично.
– Иными словами, я сообщила твоей девушке, с которой вы встречались тринадцать лет, что ты женился на другой меньше чем через год после вашего разрыва?
Я покачала головой, опустила взгляд и только тут обратила внимание, что повязано у меня на шее…
– А еще я украла у нее шарф!
– Энни, пойдем…
Я вышла на улицу. Гриффин последовал за мной. Я сама не знала, куда иду, – куда-нибудь, где можно продолжить разговор. Но потом я обернулась и посмотрела на Гриффина. Вид у него был подавленный – настолько подавленный, что я опомнилась.
– Я ужасный человек, – сказала я.
– Почему ты так говоришь?
Я не знала, как ответить. Еще больше, чем неприятные откровения Гриффина, меня мучило нечто иное – что Ник так быстро нашел себе другую, что его тянуло к кому-то столь на меня не похожему, способному заполнить те пустоты, которые не могла заполнить я. А теперь, сама того не зная, я стала этой «другой» для Джиа и без малейшего предупреждения вторглась в ее родной город. Не говоря уже о том, что меня согревал ее самодельный оранжевый шарф…
И тут мне в голову пришла еще одна мысль.
– Разве это не самое худшее?
Гриффин растерянно посмотрел на меня.
– Ты был с ней тринадцать лет – разве это не самое худшее в ваших отношениях?.. Или самое лучшее?..
– Наверное, и то и другое.
Домой я вернулась только затемно. Оставив Гриффина в ресторане, я села в машину и поехала покупать себе пальто. Я была не в состоянии переварить все те сведения, которые беспрестанно вываливали на меня окружающие – Джесси, Гриффин, Джиа… А вот покупка нового пальто – это вполне мне по силам. Однако на тихих улицах Уильямсберга – удивительно тихих и почти безлюдных – мне встретился только один магазин одежды (вернее, винтажной одежды), и тот, видимо, уже закрывался, потому что свет в окнах не горел.
Когда я вошла, стоящая за прилавком девочка-старшеклассница покосилась на меня, как на ненормальную. Хотя, возможно, мне просто так показалось: хорошенько разглядеть ее лицо мешала огромная фиолетовая шляпа и того же цвета очки.
Я поздоровалась, и продавщица кивнула мне.
– Очень тихо сегодня на улицах, правда? – сказала я.
– Обычное дело после пяти.
– Да, конечно… – пробормотала я и растерянно добавила: – Подождите… что вы имеете в виду?
– Правило пяти, – пожала плечами девушка.
Сначала я подумала, что она узнала во мне неместную и просто хочет надо мной подшутить. Я рассмеялась, не желая ударить в грязь лицом, но продавщица даже не улыбнулась.
– А что тут смешного? Это же просто правило!
Она закатила глаза, словно поверить не могла, что до меня до сих пор не дошло.
– С ноября по март после пяти вечера на улице редко бывает больше пяти человек, – объяснила она.
– А вот в Лос-Анджелесе люди ходят по улицам в любое время дня и года.
Я снова засмеялась, но лицо продавщицы осталось непроницаемым.
– Могу я вам чем-то помочь? – спросила она.
– Просто покажите, где тут у вас зимние пальто.
Продавщица кивнула на дальнюю стену, где висело всего два предмета одежды: черное шерстяное пальто размера S, усыпанное красными и зелеными стразами в форме сердечек, и та же модель размера XL.
