Мои внутренности скручивает.
— Я был нездоров. Близнецы могут с этим справится сами.
— Но они не знают оружия так, как ты.
— Были какие-то проблемы?
— Насколько я знаю, нет.
Я киваю.
— Ну, если возникнет проблема, я прослежу за этим.
Ру хмурится, поднимая тыльную сторону руки вверх, словно готов ударить по воздуху.
— Сколько неуважения вылетает из твоего рта, малыш. Клянусь Богом.
— Да ладно тебе, Руфус. Ты один из единственных живых людей, которых я правда уважаю.
Он затягивается сигарой.
— Да, и... я не сказал этого в тот день, но спасибо за подарок.
Я морщусь, мой желудок сжимается.
— А теперь не надо на меня наезжать, малыш, — продолжает он. — Просто дай мне сказать то, что я должен сказать.
Вздохнув, я встаю, иду к глобусу в углу его кабинета, где хранится бренди, наливаю себе двойную порцию и кручусь вокруг. Лед звякает о края стакана.
— Ты — самое близкое, что у меня когда-либо было в роли сына, — говорит он.
Мое сердце бешено колотится в груди, пальцы сжимают бокал так сильно, что отпечатываются на коже.
— И я знаю, что ты не любишь сентиментальную брехню, поэтому я сделаю это быстро. У нас много врагов. И я просто хочу сказать… — он прочищает горло. — Я рад, что у тебя есть моя шестерка, малыш.
Сухожилия в моей челюсти напрягаются, я сжимаю зубы, давя комок эмоций, застрявший в горле. Я наклоняю свой бокал в его сторону.
— Каждую ночь.
— И прямо до утра, — подмигивает.
В первый и единственный раз я встретил Питера во время «семейного отпуска», что на самом деле означало, что у моего отца, Артура, были дела в Америке. Я никогда не знал, чем именно он зарабатывал на жизнь, кроме того, что он был влиятельным, и все в Лондоне, казалось, знали и почитали его. Я знал, что у него был деловой партнер здесь, в Штатах, которого он часто навещал, обычно без нас. Однако в этот раз была годовщина свадьбы моих родителей, и мама настояла на том, чтобы мы поехали с ним.
На следующее утро за поздним завтраком я познакомился с Питером и его идеальной семьей. В то время я ничего не думал об этом. В конце концов, у меня были родители, которые любили меня, и я никогда ни в чем не нуждался. Тем не менее, по какой-то причине, когда я впервые увидел его, меня охватило сильнейшее чувство неотложности. Я списал это на то, что ненавижу погоду во Флориде. Было слишком душно и жарко. Слишком светло после жизни под пасмурным небом Лондона.
А потом вошла его красивая жена, неся на руках ребенка, которому было не больше года, и держа за руку маленькую девочку с каштановыми волосами и улыбкой, которая протягивала руку и поражала тебя своим сиянием. Их мать была красивой, но она бледнела по сравнению с моей.
Питер улыбнулся и пожал мою руку, мягкая кожа его ладони заставила меня почувствовать себя важной персоной. Почувствовать себя уважаемым. Глупо, но я смотрел на него так же, как на своего отца. А через два дня, когда мы летели домой на частном самолете компании NevAirLand, любезно предоставленном Питером Майклзом, он загорелся, врезался в деревья и убил всех на борту. Всех, кроме меня.
Я никогда не забуду выражение лица моего отца, когда он прочитал рукописную записку, написанную за несколько минут до этого — записку, переданную самим Питером. Я никогда не знал, что живой человек может стать таким же болезненно-белым, как призрак.
Именно этот образ преследует меня сейчас, когда мы едем по затемненной дорожке к входу в пещеру Каннибала. Хруст гравия под шинами вторит моим внутренним ощущениям, когда я понимаю, что мне придется усилия, чтобы не убить Питера прямо на месте.
Старки паркует машину и оставляет фары включенными — единственный способ осветить черноту ночи.
И вот он стоит, прислонившись к Rolls-Royce, в зеленой рубашке на пуговицах и темных брюках. Его люди стоят чуть впереди, а рядом с ним — потрясающая светловолосая женщина.
— Ты готов, малыш? — Ру смотрит на меня. — Будь сердечен, хорошо?
Я поднимаю брови.
— Конечно, Руфус.
— И не называй меня Руфусом в его присутствии, ради всего святого.
Ру выходит из машины первым, и я следую за ним, позволяя свету приземлиться на него, пока я прячусь в тени, не желая, чтобы Питер меня увидел.
— Ру, я полагаю? — голос Питера разносится по воздуху, заставляя мой желудок вздрогнуть.
Ру ухмыляется.
— Это я. Ты бы знал это, если бы пришел в первый раз.
Питер наклоняет голову, его седеющие волосы покачиваются при этом движении.
— Прошу прощения, я уверен, что ты понимаешь, почему я послал одного из своих людей первым. Конфиденциальность и осторожность имеют первостепенное значение.
Я засовываю руки в карманы, большой палец резко трётся о дерево ножа, пытаясь заглушить стук своего сердца.
— И кто же это? — спрашивает Ру, махнув рукой в сторону женщины, стоящей позади Питера.
Питер оглядывается на нее.
— Это Тина Белль(созвучно с Tinker Bell или Фея Динь-динь). Моя помощница.
Ее светлые волосы убраны назад, она улыбается и машет рукой.
— Тина, приятно познакомиться, — говорит Ру. — Ну, мы здесь. Поговорите с нами.
Питер откидывает голову в сторону, его взгляд переходит с Ру на Старки и, наконец, на меня, стоящего в тени.
— Ты заставляешь меня представить моих людей, но не оказываешь мне такой же любезности? — показывает на свою грудь. — Если ты планируешь, чтобы мы работали вместе, уважение должно быть обоюдным. Должен быть уровень доверия.
Гнев пылает глубоко в моем нутре. Доверие. Смешно, правда.
Я выхожу из тени на свет, руки в карманах.
— Доверие — забавное слово, не так ли? — спрашиваю я.
Ру поворачивается ко мне, сузив глаза. Я ухмыляюсь и подмигиваю ему.
Питер смотрит на меня долгие мгновения, словно впитывая каждую черточку. А потом его щеки слегка бледнеют.
Великолепно.
— В конце концов, — продолжаю я, — мы верили, что когда кто-то твоего калибра приходит на нашу территорию и просит о встрече, он окажет нам любезность и действительно появится.
Я делаю шаг вперед, пока не оказываюсь плечом к плечу с Ру, моя рука сжимает нож, пытаясь вложить всю свою ярость в рукоять, чтобы она не отразилась на моем лице.
Я ждал этого пятнадцать лет, и я собираюсь довести свой план до конца, независимо от того, как сильно моя кровь царапает мои внутренности, крича о том, чтобы покончить с ним здесь и сейчас.
Питер облизывает губы.
— А ты?
Я хихикаю, глядя на землю, прежде чем встретить его взгляд.
— Можешь называть меня Крюком.
— Ах, да. Крюк, — Питер усмехается. — Твоя репутация опережает тебя, — он наклоняет голову. — Не знал, что ты британец.
Я ухмыляюсь, прислонившись к передней части нашей машины.
Люди Питера подходят ближе, но он качает головой.
— Расслабьтесь все. Мы все просто бизнесмены, ведущие беседу, — его глаза смотрят в мои. — Не так ли?
— Я предлагаю нам перейти к делу, — огрызнулся Ру. — Ты уже потратил достаточно нашего времени, и я могу быстро стать нетерпеливым.
Брови Питера поднимаются к линии волос.
— Ты знаешь, кто я?
Ру качает головой.
— Ты хочешь сказать, что я глуп? Ты пришел на мою территорию и думаешь, что раз тебя зовут Питер Майклз, то ты можешь попросить нас прыгнуть, а мы скажем, как высоко, а потом поблагодарим тебя за услугу? — он качает головой. — Здесь все не так. Если ты хочешь работать на меня со своими самолетами и кораблями, мы можем поговорить. Я более чем готов заключить полюбовное соглашение. Но не думай ни секунды, что раз ты золотой мальчик в глазах всего мира, то я будет до этого дело здесь, у себя дома, — он показывает на свою грудь. — Это мои улицы. И каждый на них платит свои взносы. Ты меня понял?
