Я поднимаюсь, чтобы покинуть квартиру. Не буду даже брать с собой сумочку, она в моей комнате, а мне так трудно дышать, что хочется как можно скорее оказаться на воздухе.
— Куда ты идешь? — соскакивает мама. Она проходит вслед за мной в гостиную — Кристина.
Я оборачиваюсь. — Я хочу на воздух.
— Не смей делать вид, будто обижена на нас. Ты еще так молода и не понимаешь, что выбор, который ты делаешь сейчас, может испортить свою жизнь. Мы твои родители и желаем тебе добра.
— Я услышала достаточно, — говорю я — теперь мне хочется уйти.
— Сейчас твой папа спокоен, но если ты будешь упрямиться, он начнет скандалить и тебе это не понравиться. — предупреждает меня мама и я смотрю на неё какое-то время. Ничего не говорю, а просто разворачиваюсь и выхожу из квартиры.
Меня встречает утренняя прохлада и свежий воздух. Смесь обиды, разочарования и непринятия накрывает меня так, что я едва не теряю равновесие.
Мне больно, слова папы снова и снова звенят в моей голове, отчего я чувствую тошноту и едва сдерживаю слезы. Я его разочарование.
Все еще прокручивая разговор с папой, я отправляюсь в ближайшее кафе. Мне нужен кофе и немного времени, чтобы прийти в себя.
Я ощущаю мелкую дрожь и бесконечное чувство вины, хотя мне не хочется это ощущать. Не помню, чтобы хоть раз после скандала с родителями или подругами я не испытывала что-то подобное. Всегда чувствовала себя дико виноватой и пыталась найти способ исправить это.
Я едва не всхлипываю, когда думаю о том, что всегда пыталась угождать родителям. Даже когда они подали мои документы в несколько университетов на те специальности, которые не вызывают у меня никаких эмоций, я промолчала.
Понимающе кивала им, когда они говорили, что хотят помочь определиться в жизни. До этого дня я была послушной девочкой, и мы практически не ругались с отцом, кроме тех дней, когда я хотела рассказать ему о своем увлечении рисованием.
Я поднимаю глаза и тяжело вздыхаю, когда напротив меня присаживается Аля. Я позвонила ей и Кате, чтобы они побыли со мной. Мне захотелось рассказать им, как несправедлив ко мне папа и как они вместе с мамой несправедливы к Давиду. Они даже не пытаются узнать его.
Какое-то время назад, у нас с подругами даже была традиция. Мы завтракали вместе каждую субботу, но после того, как у Али появился Алекс, мы не всегда могли собраться вместе, а она устраивала нам истерики, когда мы завтракали без неё.
Аля бросает на меня странный взгляд и устраивается удобнее. Её русые волосы собраны в небрежный пучок, а серые глаза буравят меня. Она уверена, что знает причину моей ссоры с родителями, и не понимаю, как ей удалось до сих пор сдержаться и не сказать что-то вроде «я так и знала, что этого не избежать».
— Ты выглядишь ужасно — говорит Аля, подаётся вперед и кладет руки на стол. — Что произошло?
Мы оборачиваемся, когда слышим голос Кати, она у бара, заказывает себе кофе, а потом направляется к нам. Её длинные, густые черные волосы собраны в высокий хвост, отчего она выглядит сердитой. Катя поправляет свой хвост, проводит рукой по всей длине волос, пока стоит рядом с нашим столиком и изучает меня. — Что случилось? — спрашивает она, а потом двигается и присаживается рядом с Алиной напротив меня. — Хочешь рассказать? Или нам нужно чем-то тебя отвлечь? — мне нравится Катя в том, что она почти всегда, бывает внимательна и тактична. В то время как Алина наоборот всегда любопытна и прямолинейна.
— Она поругалась с родителями — говорит Алина и откидывается на спинку мягкого дивана — Как пить дать это из-за Давида. — добавляет она и смотрит на меня с осуждением. Не понимаю, почему она решила быть против Давида.
— Что за Давид? — спрашивает Катя и её идеальные, черные брови поднимаются вверх, а я тяжело вздыхаю.
— Дело не только в нём. — выдыхаю я. — Но основная причина нашей ссоры то, что я начала с ним встречаться. Папа и слышать об этом не хочет, а маму вчера чуть не разорвало от злости. Оба как попугаи повторяют о том, что я собираюсь испортить свою жизнь.
— Может быть, кто-нибудь объяснит мне, что за Давид? — снова говорит Катя.
— Я познакомилась кое с кем в салоне, когда Аля делала себе тату.
— Обалдеть! — разводит руками Катя и поворачивается к Алине. — Я даже не знала о том, что ты сделала тату. — она тычет в неё пальцем, но я не слышу в голосе обиды, только удивление.
— Ну, спасибо — недовольно выдыхает Алина и бросает на меня полный раздражения взгляд. — Я не говорила потому, что она очень личная и касается только нас с Алексом. Надеюсь, ты родителям своим не рассказала об этом? — она обращается ко мне.
— Ну, ясно. — говорит Катя и опережает меня. Алина переводит взгляд на неё. — Личная, так личная. — добавляет она и поджимает губы. За столом повисает странное напряжение. — Так, что за Давид?
— Мне понравилась его тату. — говорю я — Так мы и познакомились. — на самом деле мы не познакомились в тот вечер, но это не важно. — Потом мы еще раз увиделись на дне рождении Макса. Мы пообщались, и он понравился мне, а потом узнала, что он брат Артема.
Катя склоняет голову и внимательно слушает мой рассказ.
— Поначалу Давид делал вид, что не замечает меня. Возможно, он решил, что мы не будем общаться. Но потом все получилось как-то само собой. Мы стали проводить время вместе, узнавать друг друга и… в общем мы встречаемся и об этом узнала наша семья. Никто из них за нас не порадовался.
— Наверное причина в том, что он выглядит как какой-то бандит. — вмешивает Аля. Я снова слышу в её голосе осуждение. — Алекс сказал, что он не самый завидный жених. Хочешь, расскажу о нём всё, что узнала?
— Зачем ты вообще что-то о нём узнавала? Если тебя что-то интересует, спроси у меня. — я вдруг злюсь на неё. — Это ведь я с ним встречаюсь.
— Уверена, что это не надолго. — бросает Аля и откидывается на спинку дивана, на котором они с Катей сидят. Я чувствую, как злость закипает во мне. Мои щеки горят, а в ушах стучит кровь.
— Тебе действительно не стоит в это лезть — говорит Катя и бросает взгляд на Алю. Я молчу, но чувствую, как готова взорваться, я хочу кричать на Алю, да вообще на всех. Меня раздражает и злит абсолютно всё, даже то, что официант слишком долго ставит наши кружки с кофе на стол, а потом что-то говорит Кате, пытаясь привлечь её внимание. Внутри меня все горит, еще и потому что я сдерживаюсь. Я даже сдерживаю желание разреветься. В основном, потому что не могу плакать при ком-то, тем более, что совсем скоро за мной приедет Давид.
Катя, наконец, избавляется от официанта и смотрит на меня.
— Выходит ты бросила Антона из-за него? — улыбается Катя и тянется за сахаром, чтобы добавить в свой кофе.
Я киваю, потому что отчасти это правда. Но мне не хочется сейчас снова объяснять, что мы с Антоном отдалились гораздо раньше, если вообще когда-то были близки.
Аля продолжает молча сидеть, откинувшись на спинку дивана и переводит взгляд с меня на гостей кафе за соседним столиком и снова на меня. В прошлом, она никогда не шла на примирение первой, даже, когда была очень виновата. Просто не привыкла извиняться, скорее всего, она дождется момента, когда просто сможет вмешаться в разговор, и мы будем вести себя так, будто между нами ничего не произошло.
— Я видела парня Ани — говорит Катя и смеется. — Мы заходили с мамой в её кофейню. Там так уютно и атмосферно — протягивает она. — Если твой… — замолкает Катя, когда к нам подходит мой парень. Моё сердце делает кульбит и я не в силах скрыть свою улыбку, когда смотрю на него снизу вверх.
Он дарит мне улыбку с закрытым ртом и присаживается рядом. Его рука оказывается на спинке дивана позади меня, а пальцы касаются плеча. Его светлые волосы зачесаны назад, а на лице трехдневная щетина. Глаза кажутся просто потрясающе голубыми, потому что их цвет подчеркивает голубая фланелевая рубашка в клетку надетая поверх белой футболки.
Я двигаюсь и утыкаюсь ему в шею, обнимая обеими руками за талию. Практически падаю к нему в объятия, крепко прижимаясь, и чувствую себя так хорошо, как никогда. Он дает мне ощущение покоя и безопасности. До того, как я позвонила своим подругам, мы говорили с Давидом. Его голос был ровным и спокойным, он убедил меня в том, что все будет в порядке. А он приложит все усилия, чтобы это решить.
