плечо и побрела вверх по холму, как будто ее ноги вязли в бетоне.
Таннер замялся и отправил Джейсону сообщение, что едет домой. Затем сел в машину, нагнал Натали, опустил стекло и перегнулся через сиденье.
— Садись.
Она остановилась и с удивлением уставилась на него:
— Я могу дойти сама.
Остатки терпения вылетели в окно. Таннер знал много упрямых женщин, но эта занимала верхнюю строчку.
— Натали. Садись.
Смирившись, она открыла дверь и забралась на сиденье рядом с ним. Прижала сумку к груди, откинулась на спинку и вздохнула.
— Спасибо. Чего-то мне нехорошо.
— Да неужели. — Он нажал на газ, и они поехали вверх по холму. Таннер аккуратно объезжал выбоины и неровные участки. — Почему ты сидела там весь день? Ты не наемный работник. Если тебе плохо...
— Давай просто помолчим?
Таннер стиснул руль и сердито уставился на дорогу. Они доехали до дома за три минуты, и все это время в салоне висело неловкое молчание.
Таннер остановился у парадной лестницы. Натали не шелохнулась, и Таннер подумал, чего она ждет. Если того, что он будет джентльменом и поможет ей выйти, то может просидеть тут всю ночь.
— Эм. — Она коротко взглянула на него. — Меня завтра не будет. У меня встреча в Сан-Франциско. Деловая.
— Ладно.
Что еще он должен на это сказать? Повеселись там?
— Что ж. — Натали наконец взяла свои вещи, сняла солнцезащитные очки и повернулась к нему лицом. — Я знаю, что ты не хочешь делать мне одолжений, но буду признательна, если не скажешь дедушке, что я неважно себя чувствовала. Не хочу, чтобы он волновался.
— Без проблем. — Хэл все равно будет волноваться. Достаточно одного взгляда на нее, чтобы понять, что что-то не так. — Надеюсь, ты быстро справишься, чем бы это ни было. Тут ходит грипп. Джени болела пару недель назад.
— Это не грипп.
Натали открыла пассажирскую дверь, сползла с сиденья и вышла, каким-то образом умудрившись не упасть. Таннер проследил, чтобы она благополучно дошла до двери.
Если это не грипп, тогда он не знает, из-за чего она выглядит так, будто подхватила загадочную болезнь. Да и плевать.
Почти.
Ладно, не плевать.
Только почему — вот в чем вопрос.
Каким-то образом Натали пережила первую неделю в Калифорнии. Встреча в Сан-Франциско прошла хорошо. Доктор Шерман ей понравился, и он выписал ей другой препарат. Первые пару дней желудок бунтовал, но утро воскресенья наконец принесло облегчение.
Вчера вечером дедушка сообщил, что собирается в церковь и она может присоединиться к нему, но Натали отказалась. Выспаться было куда как привлекательнее. Она проснулась, чувствуя себя человеком. Если повезет, то на встрече с доктором на этой неделе она сможет доложить, что новые таблетки не оказывают такой эффект, будто она провела четыре часа на концерте «AC/DC».
Утро она провела в патио за чтением. Сара возилась на кухне и болтала с ней, когда Натали зашла налить еще кофе. За короткое время она узнала про все рестораны и антикварные лавки в городе и лучшее место, чтобы любоваться закатом. В духовке запекалось мясо, а на столешнице остывал хлеб. Сара сказала Натали, что посещает вечерние службы, чтобы в воскресенье остаться дома и приготовить обед.
Определенно, по воскресеньям они обедают все вместе.
Похоже, семейство Коллинзов занимает особое место в дедушкиной жизни. Натали была рада, что у него есть компания, но сомневалась, что ей нравится, что эта компания Таннер Коллинз и его выводок. Но Натали была признательна Саре за заботу. Дедушка Хэл держал свои мысли при себе, но внимательно наблюдал за ней.
Натали укрылась в прохладной солнечной гостиной. Она рассматривала комнатные растения, картины на стенах и наконец поддалась притяжению множества фотографий, стоявших на полках встроенных книжных шкафов.
Так много воспоминаний...
Улыбнувшись, она взяла фотографию дяди. Ему было не больше восемнадцати. Красивый. Натали не видела его много лет. Они с папой похожи. Те же голубые глаза, хотя глаза Джеффри сияли ярче, тот же изгиб улыбающихся губ. На этой фотографии дядя смеялся, и Натали задалась вопросом, кто его фотографировал. И в какой точке мира Джеффри Митчелл сегодня. Она сделала мысленную заметку спросить потом у дедушки.
Дрожащими руками она взяла следующую фотографию в серебряной рамке, которая повернула время вспять.
Улыбающаяся Николь на качелях. Идеальная во всем.
Почти как на рекламе магазина детской одежды.
Натали опустилась в мягкое кресло и уставилась на свою близняшку.
Мама любила одевать их одинаково. Николь недолго мирилась с этим. С восьми лет сестра настояла, что они сами будут выбирать себе одежду. Что ж, Николь выбирала одежду. А Натали носила.
Когда была сделана эта фотография, им было пять или шесть. Натали подумала, а где же была она? Наверное, стояла в сторонке, как велела Николь.
Детские годы пронеслись быстро. Воспоминания о детском саде были размытыми, за исключением первого дня. Дня, которого Натали с ужасом ждала все лето. Няня привезла их к зданию из красного кирпича, отвела к ожидавшей воспитательнице и уехала. Натали не хотела плакать. Но вокруг было так много других детей, и все они глазели на девочек.
«Идем, Нат. Не будь трусишкой. Будет весело, вот увидишь. Идем же». Николь взяла ее за руку и потянула к дверям.
Сестра оказалась права, как обычно. Было весело. Очень весело.
У Натали получалось почти все, ей нравилось учиться, особенно позже, когда они с сестрой были в разных классах. Но Николь находила ее на площадке и во время обеда, и Натали по-прежнему приходилось играть вторую скрипку.
После того последнего лета, когда Натали вернулась одна навстречу взглядам, шепоту и невысказанным вопросам одноклассников, в школе больше не было весело.
Она вернулась к шкафу, чтобы поставить фотографию на место.
— Что вы делаете?
Тоненький голосок напугал ее, и Натали вскинула голову. Рядом стояла девочка, с которой она познакомилась в прошлые выходные. Одетая в темно-синюю вельветовую юбку и белую блузку с шоколадным пятном девчушка сверкнула голубыми глазами и широко улыбнулась.
— Ой. Привет. Джени, верно? — Девочка кивнула, и Натали улыбнулась. — Просто рассматривала фотографии.
Джени с минуту смотрела на книжный шкаф, а потом перевела свои большие голубые глаза на Натали.
— Хотите секрет?
— Конечно.
Джени важно показала на стену:
— Там за шкафом лестница. Ведет наверх к тур... турет... или как ее там.
— Турель [2], — кивнула
