Натали. — Я знаю.
— Мне Джейсон сказал. Но нам туда нельзя. Опасно.
— Верно.
Интересно, когда дедушка заблокировал дверь.
Джени потянула ее за руку.
— Но глядите, эта часть вращается. Так что ее можно сдвинуть.
— Ох. — Она не заметила. Натали нахмурилась. — Но вы же не залезали туда?
Джени выразительно закатила глаза и хихикнула:
— Я же сказала, что нам нельзя.
Ох, тогда ладно. Натали улыбнулась, глядя, как девочка подошла к фотографиям.
— Это вы на фотографии?
— Нет. Это Николь. Моя сестра.
— О. Она выглядит как вы.
— Да. — Натали посмотрела на фотографию, глаза защипало. — Мы были близнецами.
— А больше вы не близнецы? — Джени сморщила носик, накручивая прядь волос на палец.
— Ну, это грустная история, Джени. — Натали скрестила руки на груди и подумала, сколько можно рассказать. — Видишь ли, Николь умерла.
— Ох. Как так?
Джени повела ее по комнате, прыгая в своих черных туфельках по паркету, как в классики.
— Попала в аварию.
В глубинах памяти завыли сирены. Натали убрала волосы с глаз и остановилась возле пианино. Подняла крышку. Провела трясущимся пальцем по клавишам из слоновой кости, пережидая, пока сердце перестанет колотиться.
— Печально. — Джени оказалась рядом и нажала несколько клавиш. — Моя мама очень хорошо играет на пианино. А вы умеете, мисс Натали?
Желудок сжался. Когда она играла в последний раз? Должно быть, несколько месяцев назад.
— Когда-то играла.
— Разлюбили?
— Нет. — Она пробежала пальцами по клавишам, наиграв несколько гамм. — Просто в последнее время у меня не было возможности поиграть.
Или желания.
— О. — Похоже, это удовлетворило девочку. Джени наиграла первые ноты «Собачьего вальса». — Я забыла, как дальше.
— Вот так. — Они сели на банкетку, Натали показала Джени ноты и, когда поняла, что девочка запомнила, присоединилась к ней. Они дважды сыграли от начала и до конца. — Еще раз? Давай проверим, как быстро у нас получится.
Пальчики у девочки оказались проворными, и Натали смеялась, пока они на полной скорости играли всю мелодию. Они с Ник могли играть «Собачий вальс» часами, пока мама не умоляла их перестать.
— Мне нравится эта песенка. Мамочка часто играла ее со мной. — Улыбка Джени растаяла. — Моя мамочка тоже попала в аварию, как ваша сестра. Но врачи ее вылечат. Дядя Таннер обещал.
— Что обещал дядя Таннер? — отвлек их голос в дверях.
К ним шел Таннер, скрестив руки на груди, но на лице угадывалось веселье.
Натали уставилась на Таннера, потом на Джени. Дядя?
Таннер облокотился на пианино.
— Натали. Я так понимаю, ты не сдалась болезни, что бы это ни было.
— Да. — Она выдавила улыбку. Сегодня хороший день, и она не позволит Таннеру его испортить. — Мне лучше. Ты тоже был в церкви?
Она постаралась не выдать своего удивления, но скользнувшая по его губам усмешка говорила о том, что ей это не удалось.
— Не надо так изумляться.
Он подавил зевок. Под глазами снова темные круги.
Они собирали виноград по ночам, когда было прохладнее. Натали видела их в те ночи, когда не могла заснуть.
— Он проспал всю проповедь, — прошептала ей Джени. — Мне Джейсон сказал.
— Эй, а ну-ка.
Неожиданный смешок наполнил комнату и выманил из Натали настоящую улыбку. Она украдкой бросила взгляд на Таннера.
Он сменил свою обычную рабочую одежду — грязные джинсы и заляпанную футболку — на пару элегантных хаки, рубашку в черно-зеленую клетку и почти ослепительные коричневые оксфорды. Волосы были аккуратно причесаны, за исключением нескольких прядей, которые упали на лоб, щекоча темную бровь.
А он неплохо прихорошился.
Натали отвела взгляд, игнорируя бабочек в животе. Он не первый красивый мужчина, которого ей доводилось видеть. И ей не положено раздумывать о его привлекательности. По многим причинам. И первая из них: если ее отец добьется своего, она лишит его работы.
— Джени, бабуля говорит, что пора мыть руки, — распорядился Таннер. — Иди позови Джейсона, он на улице с собаками.
— Хорошо.
Девочка слезла с банкетки, обняла его ноги и убежала, окликая брата.
Таннер напряженно застыл около французских дверей. Натали сыграла несколько аккордов, пытаясь придумать, что сказать, чтобы не прозвучало глупо.
— Значит, ты их дядя?
— Что?
Он медленно развернулся, в золотых крапинках в его глазах отразилось солнце.
— Джени назвала тебя «дядя Таннер», то есть ты их дядя? Не отец?
Натали попыталась рассмотреть его левую руку. Она не заметила кольца раньше, но это не значило, что он не женат.
— Как-как?
Он посмотрел на нее как на сумасшедшую.
— Извини. Просто... я не знала. Я думала, что дети могут быть твоими.
— Моими?
Его брови взметнулись вверх.
— Ну. Да. Я предположила, что у тебя есть семья.
Натали скрестила руки на груди и встретила его потрясенный взгляд.
— Ты много предполагаешь, — фыркнул Таннер и пересек комнату. — Это дети Марни. Моей сестры.
— Марни? — Натали повернулась. Таннер рассматривал фотографии. — Я ее не помню.
— Ты с ней никогда не встречалась. — Он вздохнул и размял шею. А когда снова посмотрел на Натали, глаза потемнели. — Она на пару лет старше меня. Жила с отцом. — Он переступил с ноги на ногу. — Обед почти готов.
Натали поднялась:
— Значит... ты не женат?
Ладно, это само вырвалось.
Таннер пошевелил перед ней пальцами без колец:
— Не женат. А теперь, если ты закончила перекрестный допрос, можем пойти поесть?
Они наслаждались обедом под ясным небом и теплым солнцем, и Натали почти забыла о том, что дома уже приближается зима. Она даже не соскучилась по опадающим листьям. Может быть, она задержится в Калифорнии.
— Натали Грейс, ты ешь как птичка.
Дедушка Хэл поднял кустистые брови.
— Извини, дедушка. Все очень вкусно, но боюсь, мой желудок еще не готов.
Натали виновато улыбнулась Саре. Она сумела съесть весь овощной суп и попробовала несколько кусочков говядины, но все остальное просто гоняла по тарелке.
— Ты слишком много работала там у себя, верно? — поддразнил дедушка. — Хорошо, что твой отец отправил тебя сюда. Мы заставим тебя расслабиться. Может быть, даже немного повеселиться. Таннер мог бы к тебе присоединиться. Он уже много лет не брал ни дня отпуска.
— Таннеру надо работать, —
