Упала рядом с Виктором на покрывало. Раскинула руки в стороны…
Ей сейчас даже не хотелось подначивать мужчину и о чем-то спорить. Слишком хорошо было.
– А ты умеешь молчать, Аля?
Можно было бы обидеться. Но вопрос прозвучал как-то слишком по-доброму, без привычной у Виктора издевки.
– С тобой – вообще никак не получается. Уж извини.
– Да ты говори, мне нравится…
– Нет. Теперь уже не буду!
Дух противоречия не смог промолчать и в этот раз. Взбунтовался, хоть и без особой прыти. Аля надула губы и закрыла рот на замок.
Виктор легко поглаживал ее ладонь, которая, конечно же, совсем случайно упала на покрывало рядом с его рукой. Как будто успокаивал… Но больше было похоже на то, что ему просто хочется к ней прикасаться. А Аля что? Але это тоже нравилось…
– Мам… мне сегодня к третьей паре…Я еще посплю… – Она сквозь сон пробормотала что-то невнятное, отвернулась в другую сторону и с удовольствием провалилась в сон.
– С каких пор я стал похож на твою маму?
И голос не тот. И мама никогда не шептала ей на ухо таким вот образом, кусая за мочку…
– Господи… Я что, уснула?!
– Мне приятно, когда ты так обращаешься… Но лучше не богохульствуй! И подвинься чуток. Ты мне руку отлежала, теперь как будто не моя…
Аля почему-то была укрыта одеялом, а спала совсем не на подушке. И комната была уже точно не ее.
– Я реально уснула, Пальмовский?!
Всю дремоту и негу словно рукой сняло.
Пальмовский, кстати, тоже лежал совсем не в той позе, которую Аля запомнила последней: тогда они оба валялись на спине поперек кровати, раскинув руки-ноги в стороны. Звезды, блин… А теперь уже вытянулись как положено… И Виктор точно успел переодеться.
– Ты что? Поменял мне одежду?!
– Ну, Аль, ты по каким-то заведениям бродила, сидела своей попенцией непонятно на чем… И я должен был в таком виде уложить тебя на чистую простыню? Да еще и сам об тебя потереться?
– Мог и не тереться. Можно подумать, кто-то тебя заставлял… – Вообще-то, проблема была совсем в другом. Но Аля никогда бы не призналась, что ей до одури жалко нескольких часов, бездарно потраченных на сопение в подушку. Поспать бы она и дома могла.
– А мне вот хотелось. Поэтому я вытряхнул тебя из джинсов, завернул в свою футболку и засунул под одеяло.
– Спасибо. – Надулась, сама не очень понимая, зачем. Но вот тянуло дуться, и все тут.
– За что? – В отличие от Али, у Пальмовского было просто суперское настроение. Он улыбался, посверкивая зубами и глазами в полумраке комнаты.
– За заботу. За что еще?
– Ты очень здорово сопишь во сне. Так мерно… Это лучше всякой колыбельной. Слушаешь, а глаза сами по себе закрываются…
– Так ты меня сюда привез ради этого? В качестве личной сопелки, что ли?
– Ага. Хорошо, что ты вовремя заметила. Еще посопишь? А то мне кажется, что вставать еще рано…
Пришлось считать до десяти. Потом еще раз. Нужно было как-то успокоиться и не убить его прямо на месте!
Аля копила все впечатления, запоминала каждую минуту и секунду с Пальмовским. Зачем? И сама не сказала бы. Но, как самой настоящей скряге, ей было мало.
Мало всего, что с ним связано. Мало времени, мало слов, мало объятий, прикосновений… Катастрофически не хватало его улыбок и смешков, по поводу и без. Его неожиданных реакций на ее порой глупые выходки.
Моменты, когда Виктор смотрел на Алю своим фирменным жадным взглядом, от которого гнулись и дрожали коленки, вообще были на вес золота. Каждый из них девушка могла восстановить в памяти до самых мельчайших деталей. Жаль, что они были до невозможности редкие…
– Слушай, Вить. Я решила переехать от родителей. – Они заехали перекусить в какую-то небольшую кафешку. Виктор казался расслабленным, довольным… Наверное, планировал какие-то свои отличные выходные.
– Вот как? А ничто не предвещало беды… Мама взяла сковородку или ремень, чтобы начать твое воспитание?
Он даже бровью не повел. Не испугался, что Аля таким образом напрашивается в его квартиру. Или просто не показал виду?
– Мне просто все сложнее придумывать для нее отмазки, когда я остаюсь у тебя. Врать надоело. – Закусила губу. И язык заодно. Проговорилась! Но поняла свой промах, лишь когда Виктор начал округлять глаза. Все больше и больше.
– А с этого места поподробнее, пожалуйста…
– Какие подробности тебе нужны? – Аля сделала вид, что увлеклась салатом, к которому до того ни разу не притронулась. Теперь же увлеченно ковырялась в капусте, вытаскивая из нее кусочки моркови и перца.
– Ты же у нас вся такая раскованная, современная, открытая… И от родителей секретов нет… Они вроде как понимающие… – Виктор смотрел исподлобья. Вроде как не осуждал, скорее, задавал уточняющие вопросы.
– Даже если так, все равно, становится странным, что я ночую у тебя три-четыре раза в неделю! Папа уже намекает, что ждет тебя с букетами, конфетами и подарками…
– Да ради Бога. Я хоть сейчас заеду и куплю. И рванем навещать Петра Петровича, раз он по мне скучает.
Сердце Али пропустило удар. Потом еще один. Потом разогналось до неприличной скорости, заставляя кровь шуметь в ушах и окрашивать щеки багрянцем.
Аля могла сколько угодно притворяться независимой, равнодушной и безразличной, колоть словами и шутками. Телу-то не прикажешь реагировать как шальному, выдавая свою хозяйку с потрохами.
Конечно же, Пальмовский сделал вид, что не понял намек. И снова хохмил в своем духе.
Конечно же, Аля не могла себе позволить расшифровку этого намека. Ей и в прошлый раз очень тяжело дались все разговоры на тему замужества и любви.
А с другой стороны… Если он позволяет себе так жестоко над ней издеваться, то почему бы не ответить тем же самым?
– Отлично. Тогда вообще красота. Можно будет переезжать сразу в твою квартиру. – И залпом высосала через трубочку остатки молочного коктейля. Получилось шумно, смешно и немного странно. Точно так же, как ощущала себя Аля.
Алька блефовала. Так безнадежно и так отчаянно, что только слепой или совсем уж дурак не заметил бы, как блестели ее глаза на последней фразе.
Пальмовский думал о том, что не мешало бы вот прямо сейчас щелкнуть ее по носу и отучить от
