— Алессандро, мне надо бы тебе кое-что сказать…
— Потом, Серджио. Все потом. Ты уладишь дела в Милане, потом оформишь для нее все бумаги и прилетишь через несколько дней на Монте Адзурро.
— Если вы к тому времени не поубиваете друг друга.
— Ей нужен развод. Мне — остров. Остальное неважно.
Джуди метнулась на свое место и закрыла глаза, притворяясь спящей. Сердце бешено колотилось где-то в горле. Она не знала, что и думать.
Восемь лет назад она полюбила этого красивого, смуглого, синеглазого короля, полюбила всем сердцем, но не особенно задумывалась, какую он прожил жизнь до нее. Ее не волновали его деньги, это чистая правда, но и его прошлое ее тоже не волновало. Собственно, что она знала об Алессандро, кроме того, что он красив, сексуален и не имеет себе равных в постели? Хотя, с чем ей сравнивать…
Мысли Джуди метались из стороны в сторону, словно загнанные зайцы. Значит, это не банальная блажь миллионера — во что бы то ни стало приобрести клочок земли, который другой миллионер не хочет уступать из принципа?
Родной дом Сандро. Маленький мальчик у постели мертвой бабушки. В синих глазенках нет слез, насмерть закаменели смуглые скулы. Мужская клятва, которая была слишком тяжелой ношей для осиротевшего ребенка. Гордость и честь.
Она резко открыла глаза. Алессандро сидел напротив нее и смотрел ей в лицо. Джуди мысленно стиснула кулаки. Что ж, игра есть игра. И Алессандро не должен знать, что она уже готова ему подыгрывать. Не такой он человек, чтобы принять чью-то жалость. В особенности — ее.
— Уйди отсюда, видеть тебя не могу.
— А я ничего, смотрю, даже нравится.
— Куда мы летим?
— Мы летим туда, где есть возможность смешать бизнес с удовольствием.
— В Италию?
— Да.
— К Спардзано?
— К Спардзано.
— Зачем туда лечу я?
— Ты моя жена.
— Ты обещал развод.
Он смотрел на Джуди, и возбуждение разгоралось в нем темным пламенем. Даже мысль, даже само слово «развод» вызывали в нем отвращение. Эти черные глаза, эти точеные плечи, высокая грудь, длинные стройные ноги — какой, к дьяволу, развод?! Она должна быть в его постели, сейчас, немедленно — и всегда!
Он почти заставил себя вспомнить о Рендере, об измене Джуди восьмилетней давности, о маленьком кусочке картона, выпавшем из кармана ее пиджака… Будем взрослыми и трезвыми людьми. Посмотрим правде в глаза. У него был миллион любовниц, а то, что ни одна из них не задержалась в его постели дольше, чем на ночь — это никого не касается. Он здоров, красив и богат, он женится на ком-нибудь подходящем, а любовь совсем ни при чем, от любви одни только страдания.
Она тоже давно живет собственной жизнью. Он может сколько угодно называть ее солнышком, рыжей белочкой, принцессой — на самом деле она взрослая, зрелая, хитрая и успешная баба. То, что она провела эти годы не в монастыре, очевидно. Ее ребенку не больше пяти лет, даже меньше. От Рендера ли, от другого мужчины — но она родила, наверняка и сейчас у нее кто-то есть.
Так почему же ты не можешь справиться со своими гормонами, Алессандро? Почему не можешь оторвать горящих глаз от ее груди, почему ласкаешь и раздеваешь ее взглядом, почему ненавидишь даже мысль о разводе, который ты ей дашь, потому что обещал, а ведь ты всегда выполняешь обещания?..
— Я спросила насчет развода. Если ты посмеешь сказать, что пошутил, — я выкинусь из самолета. Или устрою у Спардзано такую сцену, что даже слепоглухонемой заподозрит, что у тебя не все в порядке с семейными ценностями!
— Я не шутил. Ты получишь свою плату за работу. Серж отправится в Милан, потом подготовит все бумаги и привезет их нам. Я прошу тебя оказать мне последнюю услугу и еще немного поработать. На Монте Адзурро нам некоторое время придется изображать супругов.
— Насколько живописно?
— Настолько, чтобы Спардзано ничего не заподозрил.
— А где я буду спать?
— Мы будем жить в гостевом доме, там полно комнат. От тебя требуется только время от времени произносить на людях что-то типа «Чудесно, дорогой!» и «Конечно, милый!».
— Естественно. Что же еще может уметь произносить супруга Алессандро Кастельфранко! Это все?
— Желательно не шарахаться от меня, когда я беру тебя под руку, а также пару раз обменяться со мной страстным поцелуем…
— Нет!
— … В щечку. В лобик как-то нехорошо. Итальянцы суеверны.
Он вдруг стремительно пересел к ней ближе, взял за руку, склонился над ней, и Джуди едва не застонала от этой близости. Запах его волос, тепло его тела, прикосновение руки… Неизвестно, что страшнее: испытать это еще раз — или не испытать больше никогда!
— Прощу тебя, Сандро…
— Мы могли бы попробовать еще раз, Джу. Остров, море — и никаких Рендеров.
У нее из глаз вдруг хлынули слезы. Растерялись оба: Джуди — потому что не могла остановиться, Алессандро — потому что никогда раньше не видел, чтобы она ТАК плакала.
— Я не спала с Троем! Я тебе не изменяла!
— Джу, я готов все забыть…
— Ты не понимаешь! Ты готов забыть то, чего никогда не было, но я-то, я! Я помню!
— Джу, прошу тебя.
— Что ты сказал?
— Я прошу тебя…
— Не может этого быть! В твоем словаре нет этого слова.
— В моем словаре есть еще миллион слов, которых ты не слышала и которые тебе понравятся.
— Сандро, я…
— Джу, я хочу тебя. Ты хочешь меня. Это же очевидно, это — факт. Зачем подавлять собственные эмоции и чувства? Развод я тебе дам, клянусь. Прошу же только об одном: если у нас будет хоть один шанс, давай его используем. По рукам?
Она растворилась в синем взоре, растаяла в пожатии теплой руки, забыла обо всем на свете — и только поэтому шепнула «Да!». А уже в следующую секунду Алессандро целовал ее, но не так, как до этого, в Нью-Йорке. Это был нежный, долгий, сладкий поцелуй, обещавший множество интереснейших открытий, особенно по ночам…
Целуя Джуди, Алессандро невольно думал и о том, что если ему удастся — а ему удастся! — удивить ее в постели, она забудет про своего Рендера. У этого слизняка нет шансов! Через пару дней она не захочет вылезать из его по-. стели, а потом можно и отложить развод…
— Сандро…
— Что, рыжая?
— Мне надо позвонить Трою, сказать, что…
— Нет!!! Ты ему звонить не будешь. Серж ему позвонит.
— У меня нет одежды…
— Очень хорошо. То есть я хотел сказать — все купим.
— Но я…
— Я вычту это из счета за услуги фирмы «Феникс».
Из переднего отсека выглянул молодой черноглазый пилот, улыбнулся Джуди, прикоснулся двумя пальцами к несуществующей фуражке и быстро что-то сказал Алессандро. Джуди не поняла ни слова — и тут же расстроилась. Алессандро вроде бы не глядел на нее, однако тут же спросил:
