— Но я…
— Я вычту это из счета за услуги фирмы «Феникс».
Из переднего отсека выглянул молодой черноглазый пилот, улыбнулся Джуди, прикоснулся двумя пальцами к несуществующей фуражке и быстро что-то сказал Алессандро. Джуди не поняла ни слова — и тут же расстроилась. Алессандро вроде бы не глядел на нее, однако тут же спросил:
— Ты расстроилась? Почему?
— Он… Он на меня так посмотрел…
— Итальянец не может иначе смотреть на красивую женщину. А ты очень красива.
— Он, наверное, подумал — вот летит очередная подружка босса…
— К твоему сведению, на этом самолете никогда в жизни не летала ни одна женщина.
— Ну да?
— Святая правда. Зато теперь вся Италия будет знать, что я летел с тобой.
— Так уж и вся Италия?
— Ну… вся Сицилия.
Джуди очень боялась поверить тому странному ощущению счастья, которое на нее нахлынуло во время этого, абсолютно пустого, ничего не значащего разговора. Она словно вернулась на восемь лет назад, когда Сандро был влюблен, когда ничего еще не случилось и вся жизнь была впереди…
Действительность встала перед ней во всей своей неприглядности, и Джуди закусила на мгновение нижнюю губу, а затем поинтересовалась у Алессандро спокойным, слегка ироничным голосом:
— Что ж, если мне предстоит играть роль, я хочу знать замысел автора. Прежде всего, ответь мне на вопрос — зачем тебе этот остров?
В глубине души она очень надеялась услышать правду. Однако не удивилась и тому, что он ответил.
— Это красивое место, оно очень подходит мне для деловых переговоров.
— Настолько красивое, что ты готов играть со мной в любовь?
Синий взгляд обжег ее льдом, пламенем, страстью, ненавистью, Бог знает, чем еще, но Джуди не испугалась. Через мгновение Алессандро справился с собой.
— Бизнес превыше всего, детка. Если бы я думал иначе, я бы не стал тем, кем стал.
— Сандро… Пожалуйста, поговори со мной. Скажи мне то, что ты думаешь на самом деле!
— Я никогда и никому не говорю то, что думаю на самом деле.
— Значит, ты все время врешь?
— Не говорить правду и врать — разные вещи. Я никого не пускаю в свою душу.
— Даже Сержа? Тони?
— Они на меня работают. Я уверен в их профессионализме. В этом смысле я им доверяю, и очень многое доверяю, надо сказать.
— Но почему…
— Однажды я открыл свое сердце, Джу. Впустил в него одну барышню. Хочешь, расскажу, чем все это закончилось?
Она отвела взгляд первой. Потом Алессандро с легким смешком добавил:
— Ладно, спи. На сегодня потрясений достаточно. У тебя есть часов шесть, пользуйся.
— Звучит так, словно мы собираемся десантироваться в лагере противника.
— Не совсем, но вполне может статься, что отдыхать тебе там не придется.
Она вспыхнула, хотя очень хотела всего лишь презрительно усмехнуться. Потом на нее неожиданно навалилась усталость, такая огромная и тяжелая, что Джуди едва успела свернуться калачиком в удобном кресле, как заснула. Она уже не чувствовала, как Алессандро накрыл ее пледом, как осторожно отвел со лба растрепавшиеся пряди рыжих волос. Как наклонился и тихонько коснулся губами ее виска.
Она открыла глаза и убедилась, что все случившееся — не дурной сон, что она по-прежнему в самолете и что напротив нее сидит до отвращения свежий и прекрасный Алессандро Кастельфранко, чисто выбритый и переодевшийся в свои любимые джинсы, легкую джинсовую рубашку и светлые мокасины из оленьей кожи.
— С добрым утром, белиссима. Не смотри на меня таким диким взглядом, это все еще я, твой ночной кошмар. Примешь душ?
— Что?!
— Это такая штука с дырочками, из них льется вода…
— Не смейся. У меня ноги затекли. Послушай, мы уже прилетели?
— Нет, но скоро прилетим. Монте Адзурро покажется через полчаса.
— Что?! Мы сядем прямо на остров?!
— Не вижу ничего сверхъестественного. Там есть посадочная площадка. Большие лайнеры туда не поместятся, но мы — в самый раз.
— Я не могу появиться перед Спардзано в таком виде.
— Я предполагал нечто в этом роде. Не очень понимаю почему, но… В хвосте самолета душевая и гардеробная. Ты найдешь там все, что тебе угодно…
Джуди встала перед Алессандро, испепеляя его взглядом.
— Это уже второй раз за месяц!
— Прости, что именно?
— Второй раз за месяц ты распоряжаешься моими вещами! Ты подстроил все заранее, растленный ты тип…
— Тихо, тихо, легче на поворотах. Если ты о том, что я опять без тебя собрал твои вещи, так это не так. Там все абсолютно новое, все бирочки на месте.
Джуди, кипя от возмущения, прошествовала в ванную, начисто проигнорировав Сержа и Тони в соседнем салоне. Впрочем, душ действительно освежил ее, а персикового цвета льняное платье сидело на ней великолепно, так что на обратном пути Джуди решила простить и адвоката, и охранника, милостиво кивнув им.
Самолет совершил идеально мягкую посадку, и вскоре открытая «ланчиа» уже уносила Джуди и Алессандро Кастельфранко прочь от самолета. Тони последовал за ними, но Серж, к удивлению Джуди, только помахал им с трапа самолета.
— Он остается?
— Он летит дальше. Это у нас с тобой каникулы, а Сержу нужно работать.
— Боже, какая кругом красота! Ты был прав, это великолепное место.
— Хм.
— Ты… бывал здесь прежде?
— Только в детстве.
— На каникулы приезжал?
— Ну… да. На каникулы.
Напрасно прождав более подробных разъяснений, Джуди отвернулась и стала смотреть в окно. Красота острова завораживала, а когда дорога резко поднялась в гору и прямо под ними открылось море, молодая женщина вскрикнула от восторга:
— Какое великолепие! Он похож на драгоценный камень в оправе моря. А пляжи! Они совершенно пустые!
— Здесь никого нет, даже местных жителей. Причалить к берегу можно только в одной гавани, там Спардзано построил хорошую пристань. Хорошую в том смысле, что ее хорошо охраняют.
— От кого?
— От мира. От людей. От непрошеных гостей.
— Ясно. А ты?
— Что — я?
— Где ты жил, когда приезжал сюда на каникулы?
Алессандро тщетно пытался справиться со спазмом в горле. Пауза затягивалась. Как хорошо, что она занята рассматриванием красот острова…
Белый дом в тени олив. Дикий плющ и виноград. Розы пахнут солнцем, солнце — розами.
Дом ждет. Дом хранит отзвуки прежней счастливой жизни. Колыбельную песню. Скрип колес маленького велосипеда. Пение юлы. Эхо детского смеха…
Я не был здесь двадцать девять лет. Прости меня, дом мой. Я вернулся. Я никогда не забывал о тебе, никогда. И о клятве тоже, Нонни… Я вернулся, чтобы вернуться навсегда.
