«Сверкающая Америка». Но он не жаловался.
Он мог писать только вечерами, когда возвращался с работы. Но не мог осилить и двух страниц, откладывал ручку. Все было бесполезно. Мысли не шли, тело было безжизненным, в душе не оставалось чувств и эмоций.
Вот на это он жаловался. Что эта страна не давала ему писать. В той это было невозможно — или тюрьма в гонорар. Эту — абсолютно не волновало, что он — пишет.
С Юджинией они договорились, что он приедет в школу. Хотя это было опасно. Уже почти месяц они не видели друг друга. С того паркового свидания.
Она предупредила его, что телохранитель теперь не сидит в машине, а циркулирует вокруг.
Александр осторожно подъехал к стоянке и поставил машину. Так же осторожно он вышел из нее, пересек паркинг и завернул за угол школы. И конечно, с его счастьем, сразу напоролся на телохранителя, который стоял оперевшись на стенку, крутя травинку в пальцах. Он не побежал, он подскочил к нему в два прыжка.
Левой рукой, без разговоров, без предупреждений, он резко пробил Александру скулу, что-то стесав там. Правой он ударил хуком в живот. Юноша охнул и согнулся. По очереди, тут же, с левой и с правой подряд он сильно пробил ему в голову, подбросив его в воздух. Александр упал плашмя. Не прицеливаясь, телохранитель ударил его ногой в пах, как мешок, валявшийся на дороге. Александр скорчился. Бездыханный, он лежал уже без сознания.
Больше он не помнил ничего: ни как пополз, ни как дополз до машины, ни как очутился дома, ни как оказался в ванне, чтобы смыть грязь и прикосновение чужих рук и ног.
На следующий день он не вышел на работу, он просто не мог идти. Низ живота болел и стрелял, лицо саднило и жгло. На скулу страшно было смотреть.
Позвонила Юджиния, она была взволнованна:
— Что случилось?
— Я не мог уйти вчера с работы.
— А почему ты сейчас не на работе?
— А-а… у меня выходной. Неожиданно она осознала:
— Какая работа?! Ты мне ничего не говорил!
— Легкая, маленькая работа. У нас не было времени поговорить с тобой.
— Я хочу тебя увидеть, я не могу больше…
— Я постараюсь приехать, обязательно.
— Когда?
— Как смогу, — и он посмотрел в зеркало на себя. И подумал, что сможет не скоро.
— До свидания, — сказала она.
Он никогда не слышал у нее такого голоса.
Но приехать ему не удалось. Больше Юджинию не пускали в школу. Учителя должны были приезжать к ней домой и учить там. Их наняли частно. А через два месяца она приедет в школу и сдаст необходимые экзамены и работы. Все было договорено. Мистер Нилл был попечителем школы, а попечителям не отказывают.
На следующий день он тоже не поехал на работу, он просто не мог показаться с таким лицом. Это был позор.
А еще через день ему позвонил менеджер и сказал: либо он появится на работе, либо будет уволен. Он не появился и был уволен. Если бы его и убивали, он ни за что не согласился в таком виде показаться перед людьми. Он никогда не был бит. И то, что переживал он внутри, не поддается описанию.
В два часа дня в его квартире раздался звонок, и дверь открылась сама. Он забыл ее закрыть. Он не поверил: это была Юджиния. Она бросилась к нему в порыве и обняла. Губы нашли его губы и как привычные уткнулись в них. Она целовала его висок и шептала:
— Я не могу без тебя, я не могу.
Теплая волна поднялась в его груди и вознеслась под горло.
Она прижалась своей щекой к его щеке, и этого он не выдержал: он отшатнулся. Она отклонилась с удивлением и вдруг увидела. Ее губы мелко задрожали, скулы дрогнули, руки невольно потянулись к нему:
— Господи, что они сделали с тобой… Какой-то ком, название которому он никогда не знал, покатился к его горлу и там застрял.
— Юджиния, не плачь. Не плачь, Юджиния.
Он коснулся уголков ее глаз и растянул их, чтобы она не смогла заплакать.
— Не плачь. Я не видел тебя так долго, я не хочу, чтобы ты плакала.
Она прильнула к нему, вся.
— У меня только час времени.
И он на руках отнес ее в спальню. Шторы были не задернуты, и он, не подумав, снял рубашку. На боку расползалось огромное сине-кровяное пятно. Александр хотел отвернуться, и в этот момент она увидела. Глаза Юджинии широко раскрылись, она сначала не поверила и коснулась рукой, спросив:
— Что это?
Потом опустилась на колени и безудержно зарыдала, и не было никакой силы остановить ее — она плакала!
Потом она пошла в ванную, а он все вспоминал запах ее кожи. Запах был божественный.
Он встал, чтобы выйти, но она вскрикнула уже из комнаты и попросила, чтобы он не заходил туда. Всего одну минуту. Александр не понимал, какие у нее могут быть секреты, и улыбнулся. Потом вошел, в комнате ничего не изменилось. Юджиния обняла его. Она была свежая и одетая.
— Кто тебя привез?
— Дайана заедет за мной в четыре часа. Мы должны быть дома до…
Он кивнул.
— Я сказала, что у меня болит зуб. И она повезла меня к дантисту.
— Он может проверить? Наверняка это его доктор.
— Я сказала, что к школьному дантисту, он мне нравится. Я становлюсь умной. — Она грустно улыбнулась.
Бедная девочка, подумал он, зачем ей все это надо?
Оставалось еще десять минут. Она задумчиво сидела на краю стула, потом сказала:
— Ты можешь украсть меня?
Он не понял и посмотрел на нее удивленно.
— Помнишь, ты говорил, что твою маму воровали… Укради меня! Мы можем уехать в Мексику и там пожениться. Мне уже шестнадцать лет. А потом вернемся. И будет поздно.
Он улыбнулся ей и не стал говорить, что с «грин-картой» его поймают, как котенка, и засадят на годы долгие. Но и это не особо волновало его: он боялся, что этого не перенесет Юджиния.
Она продолжала:
— Только мы не можем лететь на самолетах. Там спрашивают фамилии. Мы наймем машину и доедем не спеша. Это будет наш медовый месяц. Они не будут знать номера.
Александр подумал, что раньше воровали на лошадях, теперь на машинах. И вообще — это, наверно, уникальный случай в Америке: чтобы воровали кого-то жениться.
— Ты сможешь решиться на это?
— Я — его единственная дочь… Но если сегодня вечером или завтра ничего не изменится, я уеду с тобой послезавтра.
Он широко открыл глаза.
— Просто мне нужно собраться. Совсем немного — все-таки это моя свадьба.
Она не поняла его взгляда. Вдруг запнулась и вздрогнула:
— Ты не переменил своего решения?
— Я просто никогда не думаю над тем, что уже решено.
Она обняла его. Александр не мог поверить, что она это сделает. Но, глядя в ее глаза, начинал осознавать, что так и будет.
Раздался гудок. И их губы разжались. Дверь за ней закрылась. Он вернулся в комнату и подошел к окну: Дайана уже распахнула для нее дверцу.
