дочка ляжет на постель, чтобы укрыть ее и пыхтящего балбеса в ее руках.
– Мультику не спится, – сказала Катя, поглаживая того по бестолковой голове.
– Мне тоже, – ответил я, понимая, что она имеет в виду совсем не пса.
Повисло молчание, во время которого каждый думал о своем и не спешил говорить.
Катя молчаливо разглядывала комнату, останавливая взгляд на фотографиях, которые висели на одной из стен. На них были изображены мы – счастливая семья, не подозревающая о том, что в один момент всё может оборваться и перестать существовать.
Беззаботные улыбки, дурачество в парке и копка картошки на даче у тещи. Жизнь была наполнена мимолетными радостями, украшающими каждую секунду.
А теперь не осталось ничего, кроме воспоминаний, на которых теперь лежит тень могильной плиты.
– Пап?
– М?
– А почему бабушка говорит, что мама смотрит на меня с неба? Как она может смотреть на меня с неба, если ее в землю закопали?
Вопрос, который может вогнать в ступор кого угодно.
– Не знаю, – ответил честно.
– Соня сказала, что мама смотрит на меня из моего сердца, – произнесла дочка в потолок. – Когда я думаю о ней и чувствую, как в груди что-то щекочет, это значит, что мама смотрит мои мысли и радуется, если они хорошие.
Повернул к ней голову и увидел, как дочка ладонями водит по грудной клетке. Ее взгляд, устремленный в потолок, потеплел. На губах появилась легкая улыбка.
– Щекочет, – сказала она едва слышно.
К горлу подкатил ком. Нахмурился и проглотил его. Набрался смелости и спросил:
– О чем ты подумала?
– О том дне, когда мы ходили в парк аттракционов с тобой и с мамой.
– Когда ты переела сладкой ваты?
– Угу, – ответила она тихо, продолжая смотреть в потолок. – Щекочет? – положила она свою маленькую ладонь на мою грудь.
– Щекочет, – прошептал и накрыл ее руку своей, чувствуя, как изнутри разрывает на части.
Глава 6
– Отвали! – оттолкнул от себя вонючую пасть, которая норовила цапнуть меня за нос.
Спина болела и ныли мышцы от спартанского сна на полу на тонком покрывале.
Дочка уснула на моей постели. Будить её так и не решился.
Если она смогла не просто войти в комнату, спустя год после… того дня, но еще и уснула на том месте, где когда-то спала Маша, то я не имею никаких моральных оснований на то, чтобы беспокоить ее сон и тем самым отталкивать от воспоминаний, которых она перестала сторониться.
В отличие от меня.
Трудно осознавать, что десятилетняя девочка оказалась обладательницей куда более крепких яиц, чем ее отец.
На часах… еще нет и шести утра, а у псины уже проснулся зов природы.
Стараясь не наступить на идиота, который так и подлезал под ногу в неуёмном желании на что-нибудь помочиться и где-нибудь навалить, надел кроссовки, накинул старую спортивную куртку. Убедился в том, что в ее карманах есть сигареты и зажигалка, чтобы мне тоже было чем заняться, пока Мульт будет носиться по площадке без малейшего намерения вернуться в квартиру.
На улице ранняя зима или поздняя осень. Хрен знает, как определяется текущее время года. По месяцу или по погоде?
По месяцу – ноябрь. Вроде, еще осень.
По погоде – дерьмо. Ледяным воздухом обжигает легкие и хочется откашляться. Морозом щиплет лицо, ветер задувает под куртку.
Невольно съежился, вжал голову в шею и поднял хлипкий воротник. Под подошвой кроссовок прохрустела тонкая корка льда в перемерзшей луже.
Спустил Мульта с поводка. Пока он лихорадочно обнюхивал место под поссать-посрать, достал из кармана пачку сигарет, выловил одну и зажал ее губами. Прикрыл ладонью слабый огонек зажигалки и глубоко затянулся, чувствуя легкую горечь во рту и небольшое головокружение от курения натощак.
Пнул носком кроссовка жухлый листок, который тут же подхватило ветром, унося подальше.
Пёс пытался что-то откопать в замерзшей земле, но выходило паршиво. Только поцарапал холодную почву и замарал лапы, которые мне теперь точно надо будет мыть. Неожиданно замер, повел в стороны висячие уши, прислушиваясь, и, виляя хвостом, побежал куда-то мне за спину.
Выпустив струю сизого дыма в морозный воздух, нехотя развернулся проследить за ним взглядом. И пожалел.
В ста метрах от того места, на котором я стоял, укутавшись в объемную куртку и километровый шарф, топталась новая подружка моей дочери – Соня. Девушка смотрела себе под ноги и иногда бросала сосредоточенный взгляд на своего пса, который теперь объединился с псом Кати.
Уголки губ Сони были, как и все те разы, что я ее видел, немного приподняты.
Это раздражало.
Странная мания улыбаться тогда, когда поводов для улыбок нет. Вокруг не происходит ровным счетом ничего, но она ведет себя так, словно прямо сейчас вокруг нее творится нечто грандиозное.
Например, два шерстяных идиота грызут друг другу уши.
То еще событие.
Отвернулся. Банальное нежелание вступать в диалог с кем-либо в шесть утра. К тому же, давить из себя слова и вымученную улыбку я не стал бы и в любое другое время суток.
Новая затяжка и дыхание вновь окрашивает воздух сизым дымом. Опустив голову, смотрю себе в ноги и не нахожу ни одной мысли, кроме навязчивого желания заглянуть через плечо. Отчего-то складывается ощущения, что в спину мне упёрся взгляд девушки с приподнятыми уголками губ. Должно быть, ждёт момента, когда я посмотрю в ответ, чтобы иметь возможность начать со мной диалог.
Ненужный мне диалог.
Я понимаю, что являюсь социальным существом и с социумом нужно взаимодействовать, хочешь ты того или нет, но последние месяцы отлично показали мне, что если перестать обмениваться с кем-либо парой ничего не значащих фраз о погоде, здоровье, быте… то ничего, в сущности, не меняется. Всем друг на друга всё так же плевать, просто я снял с себя обязанность скрывать этот факт за навязанной вежливостью.
И, как ни странно, не перестал быть
