попку то одной, то другой рукой. Потом полностью ложится на меня и, обхватив мою голову, прикасается своим лбом к моему.
– Идеальная, – шепчет напротив моих губ и ускоряется.
Все быстрее, сильнее и глубже, поднимая наше удовольствие на уровень выше. Мое от меня постоянно ускользает, но мне достаточно чувствовать, как сходит с ума Кир. Я чувствую дрожь его тела под своими пальцами, мурашки, которыми покрывается влажная от пота кожа. Слышу тяжелое, прерывистое дыхание и рык, который поднимается откуда-то из центра груди.
А потом внезапно Кир приподнимается и снова касается пальцами моего клитора. Я пытаюсь увернуться, слишком чувствительна эта часть после оргазма. Но Кирилл второй рукой удерживает меня за бедро на месте и врывается грубее. Толчки становятся жесткими. Я чувствую, что внутри как будто припекает. Там все еще дискомфортно, но не настолько, чтобы остановить то, что происходит между нами. И сейчас мне не хочется быть нигде, кроме как рядом с ним.
Хнычу, потому что кажется, что уже не могу выдерживать эти ощущения. Слишком интенсивно, практически до боли. Кир не оставляет шанса, мне просто приходится провалиться в новый оргазм. Я прикусываю свои пальцы, потому что из горла рвется какой-то животный крик вперемежку со стонами.
Кир замедляется, пока мои внутренние мышцы пульсируют, но разгоняется еще сильнее, как только пульсация стихает. Он хватает меня за бедра и, подтянув их немного выше, вдалбливается в мое тело в сумасшедшем ритме, от которого над спокойной гладью реки разносятся пошлые шлепки тел, чавкающие влажные звуки и наши хриплые стоны. Я выгибаю спину и подмахиваю ему, потому что именно это ощущается сейчас наиболее правильным: дать ему то, в чем он так отчаянно нуждается.
Последние пару толчков оказываются самыми мощными. Кир замирает, его тело каменеет и дрожит, а потом отпускает меня и нависает сверху. Я чувствую, как дрожат его предплечья, пока он упирается локтями в покрывало, чтобы не завалиться на меня всем весом. Кирилл тяжело дышит, упершись лбом между моих грудей, а я с довольной улыбкой перебираю его влажные волосы на затылке.
Так мы лежим, кажется, вечность, пока Кир не ложится сбоку и не притягивает меня к себе на грудь. Я втягиваю воздух носом и улыбаюсь еще шире. Запах пота, смешанный с запахом секса и туалетной воды Кирилла… Пожалуй, это мой новый любимый аромат. Хихикаю, потому что, если бы кто-то сказал мне, что в этом коктейле ароматов я буду восторгаться еще и запахом мужского пота, я бы покрутила пальцем у виска, настолько это казалось нереальным.
– Прости, я должен был быть нежнее, – говорит Кир спустя какое-то время.
– Все хорошо, мне все понравилось.
– Мне тоже, – усмехается он, а я глажу ямочку на его щеке, которая образуется от улыбки. – Нам надо искупаться.
– Согласна.
Мы встаем, Кир избавляется от презерватива, а потом неожиданно подхватывает меня и, перекинув через плечо, несет к реке. Я шлепаю по его каменной заднице и смеюсь, но даже не собираюсь спорить. Сейчас мне слишком хорошо, чтобы затевать дискуссии.
У меня такое ощущение, что моим первым сексом мы словно сорвали чеку, и теперь взрыв неизбежен. Мы не можем перестать касаться друг друга. В воде наши конечности постоянно сплетаются, губы находят друг друга, тела трутся и прижимаются. Мы до такой степени распаляемся, что едва не занимаемся сексом прямо в речке, но Кир прижимает меня к себе и шепчет на ухо:
– Сегодня больше нельзя.
– Почему? – хнычу я.
– У тебя там все должно зажить.
– У меня ничего не болит.
– Это пока ты в воде и в тебе нет моего члена. Но как только войду, будет больно.
– Личный опыт? – поднимаю голову и смотрю на него, прищурившись. Вроде как ревную, но не столько к другим девушкам, сколько к опыту, которого у меня не было, и я вынуждена полагаться только на его слова.
– Скажем, наблюдения. Пойдем.
Мы выходим на берег, одеваемся и, собрав покрывало, идем за руки к машине. То, что между нами происходит, совсем не похоже на мое желание использовать Кира в своих целях. Это чувствуется как нечто естественное, правильное. Может, у меня получится достичь своей цели и вместе с этим заполучить Кирилла? В смысле обладать им полностью, неделимо. О свадьбе, конечно, рановато говорить, но я бы хотела с ним встречаться.
Перед тем, как усадить меня в машину, Кир коротко целует в губы и, улыбнувшись, закрывает дверцу. Всю дорогу держит меня за руку и бросает многозначительные взгляды.
Я счастлива. Наконец-то за долгое время я переполнена этим чувством по самые глаза. Душа парит, в теле приятная истома, и только некоторые его части сладко ноют.
Знала бы я в момент своего подъема, что лучше было не заезжать на озеро и вообще не задерживаться нигде, чтобы приехать вовремя домой и спасти маму от позора. Но я беспечно прижимаюсь к Киру, когда он провожает меня до калитки, тону в его бесконечных жадных поцелуях, от которых начинают саднить губы. И едва отрываюсь от него, когда небо уже начинает понемногу светлеть.
Я разуваюсь на пороге, а потом слышу мычание мамы и ее прерывистые вздохи. Отбрасываю босоножки и влетаю в комнату. На пороге на секунду застываю, не веря своим глазам. Друг отца, дядя Андрей, раздел мою маму и пытается влезть на нее, пока отец в дым пьяный спит в паре метров на своем диване.
– Ты такая красавица, – приговаривает это чудовище. – Всегда мне нравилась. Танька моя доска, а у тебя вон какие…
Недолго думая, я хватаю сковороду и, замахнувшись, луплю по морде этого ублюдка так сильно, как могу. Он слетает с мамы, а я быстро набрасываю на нее одеяло.
– С-су-ука-а! – тянет он, отползая по полу. – Я ж тебя…
– Пошел нахрен из нашего дома! – кричу, срывая голос. – Я убью тебя к чертям!
Перед глазами красная пелена, все тело напряжено, натянуто, словно струна, готовое броситься в бой.
– Машка, заткнись, – бурчит отец со своего дивана, ворочаясь.
– Твою жену чуть не изнасиловали! – продолжаю кричать. – А тебе насрать! Вы подонки! – Наблюдаю, как папин дружбан отползает из комнаты на выход, а я тащусь за ним, продолжая размахивать сковородкой. – Ненавижу вас всех! Чтобы вы сдохли! Ужрались своей водки и сдохли! Все до одного!
– Машка, да заткнешься ты?! – ревет отец за моей спиной. – Башка раскалывается.
Он садится на диване, но я бросаю на него только короткий взгляд, снова возвращаясь к алкашу, который, схватив свои сланцы,
