дороги.
— Хочешь, я схожу?
— Ой, все. Ничего не надо. Неужели, ты не понимаешь?
Сворачиваю в сторону столовой. Там были качели. Посижу там. Покачиваясь, принюхиваюсь к морозному воздуху.
— Это тебе, Мышка! — вздрогнув чувствую, как в руки мне всовывают горячий бумажный стакан.
Голос Ритин. Я чувствую в ее голосе улыбку. Мышка… Сердце выпрыгивает из груди. Мне хочется нервно рассмеяться. Кусаю губы. Ощупываю стакан. Кофе? Делаю из трубочки глоток. А там — какао! Такое же, как мы пили с Шагаловым на качелях. И я кусаю губы сильнее, но улыбка все равно прорывается.
Эмоции шквалят!. Словно наш роман с Добби продолжается.
В гардеробе, совершенно внезапно, чьи-то руки помогают снять мне плащ. И также внезапно испаряются.
— Яна, доброе утро, — подхватывает меня под локоть одна из работниц, которая помогает мне выбрать еду и относит мой поднос на стол.
— Теть Катя, я ей помогу сама. Мы вместе завтракаем, — слышу голос Агнии. — Привет… — сжимает мне кисть.
Мы берем омлет, еще что-то, Ася забирает поднос, садимся за столик.
— Ася… — шепчу я. — А что происходит?
— Ничего, — давяще и многозначительно. — Ничего не происходит.
— С Максом все хорошо?
— Угу… Кушай.
Не чувствуя вкуса съедаю ложку.
— Он здесь где-то?
— Вот здесь… — надевает на меня наушники.
О неожиданности хватаюсь за них руками. Окей… Там играет музыка. Я слушаю.
«Ты далеко, но как за моим окном.
И я рад тебе, хоть и вижу мельком…»
(Тима Белорусских «Незабудка»)
Хихикая, закрываю тыльной стороной руки губы. Макс!.. Песня замолкает, Ася снимает с меня наушники.
— Ешь, опоздаем!
Засовываю поспешно еще пару ложек в рот. Запускаю на своем плеере тоже трек.
— «Хорошие девочки любят только плохих парней.
Он не рыцарь на белом коне и не супермен.
Он куча проблем, да ну, он нравится йе-eй…»
(Минаева, TRITIA «Хорошие девочки»)
— Мхм! — по-деловому мычит Ася, щелкая ноготками по экрану телефона. — Я тебя поняла.
Я знаю, что она ему передаст.
— Пойдем…
— Ты иди. А я сегодня на уроки не пойду. Мне надо уехать.
Мы прощаемся. На КПП, Миша помогает мне сесть в машину. Меня улыбает как полоумную. Ничего не могу с этим поделать.
— У тебя все хорошо? — подозрительно.
— Похоже, что плохо?
— Да нет. Это и настораживает!
В голове играет песня от Макса. Я сортирую бабочек в своем животе — на романтических, слишком горячих, щекочущих и другие их неожиданные виды. И я, даже не схожу с ума от страха перед снятием повязок.
Машина останавливается.
— Папа здесь?
— Естественно.
Вдох поглубже! Настраиваю себя на спокойное принятие любого результата. Чтобы без истерик хотя бы… Но когда сажусь в кресло и чувствую, как мне снимают накладки, нервы не выдерживают. Мне становится нехорошо, обмахиваю себя руками.
— Яна?
— Сейчас… — дышу глубже.
— Дочь?
Раскрываю ладонь в его сторону, тормозя, на подходе. Нет! Я тебя не простила еще. Не подходи.
— Снимайте, — выдыхаю я.
— Сейчас будет темно, ты ничего не увидишь в любом случае. И еще достаточно долго тебе нельзя будет смотреть на свет. И находиться в освещенном помещении. Выходить днем на улицу. Поняла?
— Да, — дрожит мой голос.
Мои глаза протирают теплым, удаляя медицинский клей с век. Слышу щелчок.
— Открывай глаза.
— «Ты далеко, но как за моим окном… И я рад тебе, хоть и вижу мельком…», — напеваю, чтобы успокоиться и медленно открываю глаза.
МАКС
Распахивая бесцеремонно дверь, Маруська вламывается ко мне. По-деловому дефилирует туда обратно, требовательно глядя мне в глаза.
Волосы заплетены в десятки мелких разноцветных косичек, имитирующих обрезанную длину заплетенными ниже лопаток нитками.
— Класс! — поднимаю большой палец вверх.
Запрыгивает ко мне на кровать. Под мышкой азбука. Учит алфавит. Но одной скучно, и она пристраивается мне под бок, чтобы я подсказывал. Хватает ее ненадолго.
— Я понравлюсь мальчикам?
— Э! — дергаю за косу. — Какие мальчики? Буквы, учи, давай!
— У нас есть мальчик, его зовут тоже Максим. Мы будем дружить! И целоваться!
Разбирает неконтролируемое раздражение. Что за новости?!
— Фууу… — морщусь, глядя ей в глаза. — Гадость какая! Это кто тебя надоумил?
— Девочки говорят, когда дружат — целуются.
— Дуры твои девочки и все врут! А ты веришь.
— Не целуются? — с подозрением.
— Не целуются… — вздыхаю я.
— А что делают? У тебя есть подружка?
— Есть.
— Как зовут?
— Яна.
— И что вы делаете?
— Я… делаю ей всякие приятные сюрпризы.
И даже не соврал!
— Конфеты?
— Конфеты тоже не помешают, — беру себе на заметку.
— А она?
— А она — радуется. Учи, давай, — нажимаю на любопытный нос.
— А мама с папой целуются! Я видела.
— Ну они ж не дружат! — закатываю я глаза. — Они женаты. Им можно.
Маруська удрученно вздыхает.
— Алфавит рассказывай. А то придумала — целоваться! Уши пооткручиваю кентам твоим!
— А — аист, Б — барабан, В — ворона, Г… А Вы в гости друг к другу ходите?
— Нет.
— А на день рождения ее пригласишь к нам?
День рождения скоро…
Поднимаюсь с кровати. Меряю шагами комнату. Нахрен мне праздник не сдался, если Янки не будет! Но ее не будет. Так обломаться с восемнадцатилетием — это треш просто!
Сбегаю по лестнице вниз.
— Максим, подойди…
Отец с мамой сидят на диване рядом, просматривают что-то в его телефоне. Подхожу сзади, положив локти на спинку дивана, заглядываю в экран. Там тачки из салона.
— Есть две разных комплектации…
— Я же сказал, пап, мне не нужна тачка. Я другое попросил.
Вылетаю из дома на улицу, притормаживаю у висящей груши. Несколько раз от души заряжаю по ней. Мягкий настил на площадке, сейчас — сырой и заколевший. Упруго подпрыгиваю, с вертушки бью пяткой в верхнюю часть груши.
— Макс, — ежась выходит следом отец. — Ты думаешь, я не понимаю, чего ты бесишься? Прекрасно понимаю. Но есть такие партии, которые не могут быть сыграны, сын. Надо смотреть правде в глаза.
— О чем ты? — методично луплю грушу.
— Тебя влечет запретный плод. Только потому, что он запретный. Развернись. За спиной вагон точно таких же. Это глупо — зацикливаться.
— Глупо вести бизнес, который в любой момент может сделать нас с Маруськой нищими детьми зэка! — выбиваю двоечку. — Ты постоянно втираешь мне про ответственность. Но где твоя ответственность, я чет не въезжаю!
— Ты не понимаешь, о чем говоришь! Я же не могу по щелчку пальцев свернуть такую деятельность. У меня долгосрочные обязательства перед людьми!
— Завязывай, пап! С зоны ты их не выполнишь, эти обязательства! Или ты
