Удивил.
Людмила через плечо оглянулась на него. Лучше бы этого не делала. Игнат не выпрямился во весь рост. Так и стоял, будто укрывал её от всего остального мира. И из-за этого их лица оказались непозволительно близко. Даже показалось, что его губы прошлись по её волосам.
Опять вздрогнула. Почему он не отходит? Хорошо хоть в глаза ей не смотрит, а прямо — в салатник.
Отвернулась. Прочистила горло. Скосила взгляд на его руку, как бы давая понять, что так стоять не прилично. Хотя и волнительно. Когда её в последний раз обнимал так мужчина? Лет тысячу назад.
Игнат убрал руку резко. Также резко отступил. Пошатнулся, неудачно встав на правую ногу. Вдохнул сквозь крепко стиснутые зубы. Но это не заставило его вести себя осмотрительней, нет. Порывисто развернулся, держась за спинку стула, и шагнул к выходу.
— Пойду, посмотрю как у них там дела, — стараясь, чтобы голос звучал ровно, обронил он.
Людмила только коротко кивнул, опустив голову и слушая его отдаляющиеся шаги. В голове повторятся один и тот же вопрос: что это было? Стечение обстоятельств?
Вздохнула. Уперлась ладонями в край столешницы. Протяжно и как-то разочарованно выдохнула. На миг прикрыла глаза, а потом посмотрела на свой живот. Туда, где совсем недавно лежала ладонь Игната.
Тряхнула головой. Фантазёрка и мечтательница.
Глава 10
Их маленький праздник удался на славу. Мясо было божественным. Закуски вкусными. Торт — сладким. В общем, все остались довольны. Особенно мальчишки. Они так набегались, получили такую массу впечатлений, что уже к девяти часам вечера оба начали клевать носами. Людмила это сразу заметила. Вздохнула украдкой. Вставать из-за стола не хотелось, хотя уже давно никто не ел. Просто сидели, пили маленькими глотками малиновый компот и болтали. Дети иногда прибегали, чтобы урвать со стола соломку огурца или кусочек сочного шашлыка. А тут, прибежали, сели по обе стороны от деда и притихли, подперев руками головы.
Что ж, любой праздник имеет свойство заканчиваться. Вот и их подошёл к своему логическому завершению. Она уже привстала, чтобы погнать сыновей в душ и спать, но Леонид Захарович её остановил движением руки.
— Сиди, я сам за пацанами прослежу, — пояснил он свой жест.
Людмила удивилась, но послушно опустилась на стул.
— Спасибо, — смущённо поблагодарила.
— Мне в радость, — отмахнулся дед. — Сто лет ни за кем не ухаживал. Идём, детвора, я вам расскажу одну очень увлекательную историю вместо сказки на ночь.
Мальчишки пошли. Вернее, побрели. Лишь раз обернулись, чтобы подарить маме любящие улыбки. Людмила ответила такой же в ответ. Мельком взглянула на молчаливого Игната и всё же решила встать. Пора убирать со стола. Он без слов её понял. Начал помогать. В четыре руки перемыли всю посуду, хотя ей и было совестно, что гость помогает. Игнат же был непреклонен. Ели все, а убирать ей одной? Нет. Ему совесть не позволит просто сидеть и наблюдать за нею.
Управились быстро. Потом она тихонечко подошла к двери детской. Прислушалась. Услышала воодушевлённое повествование деда. Что ж, можно ещё немного посидеть на улице, если, конечно, гость согласится.
— Чаю? — предложила, обернувшись к Игнату, что тенью следовал за нею.
Отрицательно мотнул головой.
— Лучше компот. Душно, — пояснил он.
Людмила кивнула. Быстро проскользнула мимо него. Взяла в холодильнике графин с напитком и два стакана. Графин забрал Игнат, при этом наградил её таким укоризненным взором, будто она не тару в два литра взяла, а в двадцать.
Смешной. Заботливый и смешной. Но говорить об этом ему не стала. Пусть ухаживает за ней, раз нравится. Ей приятно. Очень приятно. Благодаря нему она вновь стала чувствовать себя женщиной. Пусть и замученной, но женщиной. Правда, осознание того, что нравиться она ему не может априори, всё же портило это сладкое ощущение.
Они прошли в сад. Разместились на лавочке. О компоте благополучно забыли, стоило его только поставить.
Людмила расслабленно откинулась на спинку, задрала голову на ночное небо, на котором с каждой минутой появлялось всё больше и больше звёзд. Удовлетворённо улыбнулась. Прикрыла глаза. Ей так комфортно было в обществе молчаливого Игната, что, кажется, она и позабыла о нём. Всего на несколько продолжительных мгновений, но всё же.
Быть может, её симпатия к нему — это не увлечённость, а просто какое-то родственно чувство? Разве она не должна его стесняться? Робеть? И всё в таком же роде.
Вздохнула. Покосилась на своего соседа по лавке. Он тоже наслаждался ночным пейзажем. Всё же он какой-то неправильный мужчина. Или это она правильных до него не встречала?..
Усмехнулась. Придвинулась к нему и положила голову на плечо. Нет, всё же с каждым новым днём ей всё уютней и уютней с ним. Словно тысячу лет они дружат.
Она отчётливо почувствовала, как Игнат опустил голову и посмотрел на неё. Точно посмотрел. Хмыкнул. А потом неожиданно уткнулся носом в её макушку. Вдохнул глубоко.
На секунду ей стало неловко. Она же вся пропахла дымом!
Позабыла об этом, когда он аккуратно повёл плечом, а после того, как она немного отстранилась, запрокинул руку и бережно приобнял её за плечи. Теперь она лежала на его груди.
Ей бы начать переживать, что такое поведение неприемлемо, да лень. Ничего же провокационного и пошлого нет в их объятиях. Главное, что удобно, всё остальное — ерунда.
Сидели долго. Иногда перебрасывались короткими фразами. Иногда показывали пальцами на падающие звёзды. Но по большей части сидели в умиротворённой тишине. В такой идиллии, о которой многим остаётся только мечтать. Первой встрепенулась Людмила. Подскочила на ноги, когда поняла, что начала дремать. Ни телефона, ни часов не было, чтобы посмотреть время. Также резко крутанулась на пятках, поворачиваясь к удивлённому Игнату лицом.
— Поздно уже, наверное, — неуверенно пояснила она.
Игнат задумчивым взглядом сверлил её с минуту, потом кивнул.
— Пора расходиться, — с нескрываемым сожалением добавила, видя, что он так и шелохнулся.
Он снова кивнул, но не сдвинулся с места. Так и продолжал расслабленно сидеть, держа руку так, будто до сих пор обнимал её. А потом она и опомниться не успела, как он дёрнул её на себя. Людмила ойкнула и приземлилась к нему на колени. Услышала, как он шумно втянул воздух через нос. Наверное, больно сделала его ноге. Хотела вскочить, да не позволил. Удержал, крепко прижав к себе. Сказать, что она опешила от всех его действий — это тактично промолчать. В недоумении заглянула ему в глаза, хотя это и трудно было сделать в темноте. Но всё же смогла увидеть, как один угол его рта приподнялся вверх в кривоватой усмешке.
Хлопнула глазами. Открыла рот, чтобы напомнить ему о травме и о том, что в ней не два килограмма веса. Не успела. Он опять её шокировал тем, что в ласковом жесте коснулся её щеки своей ладонью. Обхватил её лицо так, будто намеревался её поцеловать.
Нет! Им этого нельзя делать. Шарахнулась от него как от огня. Он не отпустил. Только разочарованно вздохнул.
— Нам не стоит, — прохрипела она, пряча от него глаза. Поняла, что ему не пришлись по душе её слова. Однако промолчал. На мгновение усилил хватку своей руки, а потом разжал, давая ей свободу.
Людмила отскочила от него на полметра точно. Выдохнула. Открыла рот сказать опять что-то, да так и замерла. Поняла, что почувствовала острое сожаление. Вот же она глупая! В кои-то веке мужчина захотел её поцеловать, а она как монашка испугалась. Хоть бери и теперь сама садись к нему на колени и целуй. Но она же не осмелится. Побоится. Да и правильно она сказала: им не стоит усложнять их отношения. Испортят всё.
Мысленно отругала себе. Перевела дыхание.
— Надо посмотреть, где там Леонид Захарович потерялся, — прочистив горло, произнесла как можно спокойнее.
Увидела, как Игнат встаёт, при этом морщась от явной боли. Захотелось шагнуть к нему и вцепиться в руку, чтобы поддержать. Усилием воли заставила себя остаться на месте. Знала, что он не любит жалости.
