Она пошагала впереди по тропинке. Он — шаг в шаг за нею. Чувствовала затылком его прожигающий взгляд, но сталась отрешиться от него. Хотя всё же один раз передёрнула плечами.
В дом вошли всё в том же молчании. Людмила тихонечко заглянула в детскую. Дед спал на кровати Лёшки. Её сыновья — на Пашкиной.
Вздохнула. И что ей делать? Приоткрыла дверь ещё шире, давая и Игнату заглянуть. Он тихо хмыкнул, узрев эту картину.
— И что нам делать? — спросила шёпотом.
— Пусть спят, — таким же шёпотом отозвался Игнат, на неё так и не взглянув. Отступил, уходя из её личного пространства. — Я пойду домой. Поздно, — огорошил.
Людмила в растерянности моргнула раз, второй. Нет, она понимала, что ему уже пора, но… Что «но» запретила себе обдумывать. Кивнула.
Игнат сделал ещё один широкий шаг назад, отчего её сердце в груди замерло. Ей буквально захотелось прокричать свою просьбу, чтобы он остался. Закусила губу, запрещая себе быть слабой. Хватит. Она была такой восемь лет брака. Больше она не имеет такого права. От неё зависит благополучие её сыновей. Ей некогда влюбляться.
Улыбнулась, наблюдая, как он отворачивается от неё и ещё дальше отдаляется. Такое ощущение, что он уходит не к себе домой, а навсегда. Провожала его спину, погрустневшим взором, и улыбалась так же грустно. Когда до неё донёсся хлопок, означающий, что гость покинул пределы дома, судорожно выдохнула. Дрожащей рукой поправила растрёпанную причёску и на нетвёрдых ногах поплелась к себе в комнату.
На кровати сгорбленной старушкой просидела минут пять, не больше. Вздохнула. С тоской глянула в чёрное окна и заставила себя подняться. Несмотря на насыщенный день сна ни в одном глазу. Странно, но вязать тоже не хотелось. Хотя, обычно пальцы зудели постоянно, если азарт был связать очередную красивую вещь. В этот раз вещь получалась очень красивой и качественной. И Людмила не раз, рассматривая свой незаконченный труд, представляла как он «сядет» на фигуру Захарова. В фантазиях всё было не просто красиво, а идеально.
Сейчас же она даже не глянула на пряжу. Прихватила с собой любимую шаль, отыскала средство от комаров и мышкой выскользнула из дома. Остановилась. Вдохнула глубоко и с наслаждением. Улыбнулась. Сейчас она посидит на улице ещё немножко и пойдёт спать. У неё, вообще-то, отпуск, а она себе ни разу не позволила поспать подольше. Как робот встаёт в пять утра и до самого позднего вечера вертится с домашними делами, как юла. Не дело это. Так и жизнь вся пройдёт, а она и не заметит. Будет потом сожалеть.
Пройдя по тропинке в сад, осмотрела свои владения. Всё же уютно у них. Небогато, но уютно. И чисто. На огороде и в палисадниках ни одного сорняка. Ну, если не считать мелочь, что уже начала опять расти из-под земли. С понедельника придётся в очередной раз взяться за прополку.
Погружённая в свои мысли, не сразу заметила, что в саду кроме неё ещё есть кто-то. Увидев, сидящего на лавке человека, вздрогнула и отскочила назад, прижав шаль к себе, как сокровище.
— Извини, — раздался в темноте знакомый мужской голос.
Людмила настороженно шагнула к нему, щурясь, чтобы лучше приглядеться к тёмному силуэту. Зря она фонарь не включила.
— Я думала, что ты ушёл, — прохрипела, стараясь успокоить своё бедное сердце.
— Ушёл, но не далеко, — хмыкнул он.
— Нога разболелась? — предположила она самое худшее для себя.
— Нет. Просто не захотел.
И всё. Больше ни слова объяснения. И как это понимать? У неё ещё одной кровати в доме нет, чтобы и его уложить. Нет, есть диван в зале, на котором спал покойный муж последние пять лет перед своей смертью. И не сказать, что Людмила его выгнала туда спать, нет. На такой поступок она не решилась бы — уж слишком опасалась пьяного муженька. Он сам как-то там уснул, а потом заявил, что без неё выспался намного лучше. Никто не толкал его всю ночь, с просьбами не храпеть и перевернуться на бок. В общем, переселил себя Геннадий сам. А потом так же сам забыл о супружеском долге. Хотя и до этого о нём вспоминал крайне редко и только на трезвую голову. Примерно, раз в полгода. Чаще ему не хотелось. Бутылка с водкой была интереснее, чем родная жена и сыновья. Если честно, Людмилу устраивал такой расклад. Правда, порой она всё же тосковала по мужской ласке. Радовало, что накатывала на неё такая тоска ещё реже, чем желание мужа заняться с ней сексом. И без этого хлопот хватало. Да и после смерти супруга она как-то не задумывалась, чтобы хотя бы завести себе любовника. Возможности были. Желания — нет.
— Могу уйти, если хочешь, — опомнился Игнат, когда они уже несколько минут сидели плечом к плечу в темноте.
— Нет, — мотнула она головой. Дотянулась до графина с компотом, который они так и не унесли в дом. Открыла, налила себе стакан. Подумав, безмолвно предложила и гостю. Он, помешкав, принял, поблагодарив кивком.
Утолив жажду, она отставила стаканы обратно. Выдохнула, радуясь, что он не собирается поднимать тему её трусости. Вместо этого он спокойно притянул её к себе, и она опять оказалась в уюте его объятий. Умиротворённо выдохнула. Пристроила голову на его груди, предварительно положив на неё и руку. Слушала его спокойное сердцебиение и думала, что сколько угодно она может себя обманывать, а от действительности не убежать. Она не дура, хоть и трусиха, и прекрасно понимает, что Игнат приручает её к себе. Стал приручать, если не с первой, то с третьей их встречи точно. И пусть, быть может, он сам этого ещё не осознаёт, но факт в том, что он целенаправленный мужчина — никто не отменяет.
***
Ранним утром, когда солнце только начало выкатываться из-за горизонта, а петухи в селе устроили перекличку, Пашка проснулся от того, что захотел в туалет. Сонно протерев глаза, отпихнул от себя одеяло. Хмуро глянул на старшего брата, что занял почти всю кровать. Вздохнул. Посмотрел на соседнюю. Дед сладко похрапывал, пуская слюни.
Перелез через брата, зевая. Босыми ногами прошлёпал до двери. Вышел уверенно, а потом резко остановился посреди зала. Задумчиво стрельнул глазами на диван. Не примятый. Вздохнул. На носочках прокрался к комнате мамы и, тихонечко приоткрыв дверь, заглянул. Она спала, лёжа на боку и подложив ладонь под щеку. Внимательно осмотрел всю комнату, явно что-то ища. Безуспешно, увы.
Разочарованно вздохнув, продолжил свой путь. Зайдя в ванную комнату, посмотрел на своё отражение в зеркале и лучезарно улыбнулся. В светлых глазах заплясали озорные искорки, а уголки рта норовили встретиться с ушами. Всё, о сне можно забыть. Пашка окончательно проснулся, и энергия требует выхода, а желудок — полноценного завтрака. Но это всё после, а пока его распирало желание найти Малыша и потискать его. Он рванул на улицу с предвкушением и озорством. На миг остановился на крыльце, чтобы осмотреться. А куда они вчера дели щенка? Напряг память.
Хм. За ужином пёс прятался под столом. В основном, у ног Игната. А потом? Куда его спрятали мама и дядя Игнат?
В растерянности он обошёл весь двор и сад, зовя пса по имени. Конечно, не сообразил, что животное не успело за столько короткий промежуток времени привыкнуть к своему новому имени. Поиски не принесли никаких результатов. В панике Пашка бросился обратно в дом. С грохотом забежав в комнату, переведя дыхание, прокричал:
— Лёшка, пёс пропал! Мы вчера забыли о нём!
Встрепенулся Леонид Захарович на кровати. Сел, опустив ноги на пол и по-детски протёр глаза. Нахмурено глянул на пацанёнка, что в любой момент готов был разрыдаться.
Старший, то ли из-за того, что только проснулся, то ли по другой причине, но прохладно отнёсся к словам брата.
— Я везде искал! Его нигде нет! — Пашка всё же захныкал.
— Не реви, — строго прорычал раздосадованный Лёшка. — Ты пацан или тряпка? Не реви, кому говорю!
Он резво вскочил на ноги, натянул шорты и майку. Пригладил ото сна волосы и, бросив негодующий взор на младшего, стремительно вышел из комнаты. Осмотрел каждый угол дома. Даже у матери в комнате. Во дворе и в саду заглянул под каждый куст. Всё тщетно.
