– В смысле? Какой ритуал? Что ты имеешь в виду под ритуалом?
– Ну, как бы тебе объяснить… Я, например, каждый день иду с работы домой, звоню в дверь. А она мне открывает и говорит – зачем пришел, уходи. Я и ухожу. А следующим вечером опять звоню в дверь… И если, допустим, суббота или воскресенье, тоже иду. Звоню в дверь, она открывает… Ну и так далее.
– А в следующий выходной что, ритуал нарушишь? Мы же с тобой к твоему дяде Мите ехать собрались!
– Ну да, вообще-то. Ничего, я с утра ей в дверь позвоню. Или пропущу один денек. Ничего, ничего, пусть она меня на один день потеряет. Ничего…
– Думаешь, испугается?
– Надеюсь… Надоест же ей когда-нибудь.
– А если не надоест? А если не простит, а, Ген?
– Ой, да что ты меня опять пугаешь! Не надо, я и без того нервничаю. Вон, похудел даже. Знаешь, какой я здоровый был?
– Да я не пугаю, мне-то что… Мне в принципе без разницы. А самого-то тебя насколько хватит ходить и в дверь звонить? Надолго ли?
– Да пока домой не пустит… Хоть всю жизнь буду ходить да в дверь звонить. Тем более… Ну, это так, между прочим… Я ведь в свою родную дверь звоню! Дверь-то моей квартиры, которая мне от отца досталась. Ну, сама подумай… Если бы у Маришки была в голове такая жесть, что, мол, никогда и ни за что… Она бы наверное давно к своей маме уехала? Не уезжает ведь!
– О, это да… – произнесла Ольга, усмехнувшись саркастически. – Это железный довод, конечно. Ну, что тут скажешь, Ген… Высокие, высокие у вас отношения.
– Опять смеешься?
– Нет. Ты знаешь, я пойду, пожалуй. Есть я не хочу, а кофе уже выпила. И о дальнейших действиях мы вроде договорились – едем в следующий выходной к твоему дяде Мите.
– Ага. Только на моей машине поедем, ладно?
– Это почему?
– Ну, я же все это затеял…
– Хорошо, как скажешь. Да мне в принципе все равно… Ладно, ближе к выходным созвонимся!
– Пока, Оль… А я тебя ничем не обидел?
– С чего ты взял?
– Так, показалось. Ты вроде и насмешничала над моей ситуацией, а глаза такие грустные стали… Прямо смотреть больно.
– Нет, ты меня ничем не обидел. Все хорошо. И приятного тебе аппетита, кстати. Ешь, ешь, набирай обратно свои килограммы. Тебе же силы нужны, чтобы в родную дверь каждый вечер звонить… Пока, Ген.
* * *
Субботним утром они уже катили по трассе в Генином «Пежо». Машинка была далеко не новая, Ольга, как опытная автомобилистка, сразу это почувствовала. Не новая, зато ухоженная. И в салоне довольно уютненько. Только места маловато, непривычно.
– А ты кем работаешь, Ген? – спросила она, чуть повернув голову.
– Я слесарь. Простой парень, Оль.
– Да я ж не к тому спросила…
– К тому, к тому. Но ты не думай, у меня на эти дела в голове заморочек нет. Какой есть, такой есть. Зато ты, сразу видно, девушка не простая. Начальница какая-нибудь, наверное.
– Хм… В каком смысле – начальница?
– Не знаю. Но все время хочется тебя по имени-отчеству называть. Как тебя хоть по отчеству кличут?
– Да неважно… Зачем тебе? Зовешь Олей и зови на здоровье.
– Ладно. А ты меня тогда не Геной, а Генкой зови. Мне так проще. Меня и на работе все Генкой зовут.
– Это где? На заводе?
– Почему на заводе? Не… Я в автосервисе работаю.
– Ах, так ты автослесарь…
– Ну да… А что, автослесарь приличнее звучит, чем просто слесарь?
– Слушай, отстань, а? Скажи лучше – ты в «японках» шаришь? А то моя «Тойота» в последнее время чихать начала. Ну, не так чтобы сильно… Едва заметно, но чихает.
– Да какие проблемы, Оль? Привози, вылечим. Я потом тебе адресок дам. У нас хороший автосервис, вся клиентура приличная. Я ж на этом, кстати, и погорел… Приехала одна дамочка, вся из себя секси такая, с губами-грудями, тоже на «японке», кстати. То да се, какой вы, Геночка, молодец, как машину хорошо сделали… Дайте телефончик на всякий случай. А я, дурак, уши развесил. А она взяла да позвонила, да сама в гости напросилась. Ну, я тебе рассказывал в прошлый раз…
– Да, рассказывал, я помню. Больше не рассказывай, Ген, – поморщилась недовольно Ольга, отвернувшись к окну. – Мне твой рассказ не понравился.
– Ладно, понял.
– А как вообще работа, нравится?
– Да ничего… Заработок приличный, на жизнь хватает. А дворцов с пальмами нам с Маришкой не надо. Что имеем, за то и спасибо, выше головы все равно не прыгнешь.
– Ну… Как-то ты не по-мужски сейчас рассуждаешь. Я вот, например, всегда хотела выше головы прыгнуть.
– И что, получалось?
– Когда как. Иной раз прыгаешь-прыгаешь, а потом бац – и мимо. Разбиваешься в лепешку, встаешь и опять прыгаешь. Характер у меня такой прыгучий, что ж делать. Хорошо, когда на работе прыгаешь, это не страшно. Если упадешь, можно подняться и на другую работу перепрыгнуть. А если в личной жизни?.. Вот сейчас мне все говорят – вставай, вставай… А я не могу. Боюсь, понимаешь? Вдруг опять разобьюсь вдребезги? Или как там? В лепешку?
– Да? Надо же. А внешне не похожа на разбившуюся в лепешку.
– Да брось! Иногда, Ген, и не в прыжке можно в лепешку разбиться. Иногда могут просто на ровном месте подножку подставить. А это даже хуже, чем в лепешку. Это уже всмятку. Знаешь, как яйцо варят всмятку? Опускают его тихонько в кипяток, чтобы скорлупа не треснула… Вот и у меня так же. Скорлупа вроде целая, а внутри… А впрочем, это неважно.
– Как это – неважно? Расскажи, Оль… Может, я тебе смогу чем-то помочь?
– Ты? Нет, Ген… Ничем ты мне помочь не сможешь.
– Так ты расскажи, а там посмотрим!
– Отстань, а? Лучше про себя еще что-нибудь расскажи. Вот ты говорил, мачеха у тебя была…
– Почему – была? Она и сейчас есть. Хорошая женщина, душевная, я ее очень уважаю. Правда, мамой так и не смог назвать. Но она и на «тетю Наташу» не обижалась. Нет, правда, она мне как мать! Своих-то детей у нее не было, всю душу в меня вложила. И свекровка из нее хорошая получилась, нашла общий язык с Маришкой. Когда собираются вместе, жужжат друг другу в уши, как подружки. А у тебя, Оль, сложились отношения со свекровкой?
– Она давно умерла, Ген.
– Да ты что? – повернулся он к ней, жалостливо цокнув языком. – Жалко, конечно… У тебя ж, как я понял, ни мамки, ни мачехи не было… При бабке выросла…
– Да. Мне бабушка всех заменила, и мать, и мачеху.
– Да видел, видел я твою бабушку. Суровая, однако, женщина. Ничего мне сказать не захотела, даже разговаривать не стала. Да я и не настаивал. Я только найти тебя хотел, и все. А отец твой кто был, Оль?
– Никто! Конь в пальто! – вдруг резко ответила Ольга, сама себе удивившись.
Гена поднял брови, но промолчал. А ей ужасно неловко стало. Взяла и обидела. Хороший же парень. Тем более, брат, черт побери.
Да, он прост. Но рядом с ним очень легко, как-то по-особенному комфортно. Теплая уютная простота, вкусная, как горбушка свежего хлеба. Зря, зря она с ним так.
