Обычно Давид возвращался с работы не раньше одиннадцати, но сегодня приехал в семь. Я едва успела закончить с обедом и перемыть посуду.
— Ты готова?
— В общем — да. — Я поставила на стол супницу и разливала по тарелкам душистый грибной суп.
— Перед поездкой нужно поспать. Выедем в час ночи.
— Ты что, хочешь ехать на машине?
— Конечно. Я всегда езжу в Питер на машине. Тем более в теплое время года.
— А сколько времени ехать?
— Приедем в семь, максимум в полвосьмого. Это место — Репино — километров сорок на запад от Питера.
Ехать долго — нужно что-нибудь приготовить в дорогу." Я быстро замесила тесто, решив, что из остатков завтрака получится отличная пицца. Пока я возилась на кухне, Давид сложил свои вещи и уснул одетый, растянувшись на покрывале.
В сравнении с его багажом мой выглядел так, будто я переселяюсь на постоянное место жительства в другое государство. Мужчины в этом смысле умеют довольствоваться малым. Я кроме накупленного прихватила еще любимый травяной комплект, пеньюар, туфли на шпильках. А вот что забыла, так это купальник. В отеле наверняка есть бассейн.
Скрипнула дверца шкафа, но Давид не проснулся. Плохо спать на закате: проснется разбитым, а всю ночь за рулем. Ничего, буду поить его горячим кофе, почищу его любимый грейпфрут. Грейпфруты полезные. Я застегнула сумку и прилегла рядом с Давидом. Не просыпаясь, он обнял меня, уткнулся в плечо. Мне тоже хотелось обнять его, но я боялась пошевелиться…
Комнату постепенно заполняли сумерки, потом стало совсем темно, с улицы доносились пьяные крики, время от времени где-то взвывала сигнализация. А он все спал, как ребенок, на моем плече.
В половине первого я вышла из дома с сумочкой, зонтиком и небольшим пакетом, в котором лежали термос и продукты. Бесшумно завелся мотор — путешествие началось.
— Ну, как у тебя прошел день? — спросил Давид, окончательно проснувшись.
— Магазины, парикмахерская, кухня, — отрапортовала я.
— Совершенно по-женски.
— Да, это приятное времяпрепровождение. Но по-настоящему я чувствую себя женщиной только рядом с тобой! Давид, это такое счастливое чувство. — Сдержанно улыбнувшись, я коснулась его руки.
— Такие вещи надо говорить в спальне, а не на темном шоссе, — усмехнулся он.
— Давид, пожалуйста, объясни мне одну вещь. Вот ты сказал как-то: я боюсь потерять тебя. Но почему? С чего тебе в голову приходят такие мысли?
— Видишь ли, однажды это уже произошло… Я удивленно пожала плечами:
— Когда?
— Помнишь нашу первую встречу?
— У Аньки?
— Нет, когда ты пришла ко мне…
— …наниматься в домработницы.
— Я сразу понял: ты т а женщина. И в то же время мне казалось, будет лучше, если ты уйдешь…
Боже, какие сложности!
— А потом ты увидел меня у Аньки и решил, что я тебе примерещилась!
— Откуда ты знаешь? — неподдельно удивился он.
— Заметила. Но это абсолютно нормальная реакция!
— Зачем ты зашла к ней? Вы же не общались до этого?
— Никуда я не заходила. Мы у подъезда столкнулись.
— Судьба!
— Но вид же у тебя был!..
— Ты на меня рассердилась?
— Сначала — конечно. А у Аньки мне стало смешно: просто водевильная история. Но потом был момент, я пожалела…
— О чем?
— Что не дала тебе телефон. И Аньке не разрешила. Представляешь, иду по Чистопрудному: сумерки, весна, парочки спешат в театр. Мне стало грустно. Прихожу домой, а ты меня ждешь.
— Помню: «У вас редкий дар: появляться в ненужное время, в ненужном месте!» Ты правда так думала?
— Я просто не знала, как себя вести: то ли негодовать, то ли радоваться. Интересно, на какой прием ты рассчитывал?
— Рассчитывал? Да ни на что не рассчитывал. Я просто не мог без тебя больше…
И мы замолчали, каждый о своем. У меня слипались глаза, но я сопротивлялась — не хотела, чтобы Давид чувствовал себя одиноко на темном шоссе. Потом поила его кофе, кормила грейпфрутами. Он быстро уничтожил все мои запасы.
Я достала салфетки и тоном заботливой мамаши произнесла:
— Давид, вытри руки, после еды они липкие.
Он серьезно взял салфетку, не заметил шутки.
— С тобой мама в детстве так не разговаривала?
— Да нет. Она все время работала. У нас была домработница, но мной она особо не занималась.
— Значит, ты был предоставлен самому себе?
— В некотором смысле — пожалуй. Но за школьные оценки с меня спрашивали строго. Родители считали: главное карьера.
— А ты?
— До определенного момента — тоже. Но карьеру хорошо делать в стабильной стране. В новых условиях все достигнутое при Советах быстро превратилось в ничто.
— Ты многого достиг?
— Как сказать… Защитил кандидатскую, а через полгода пришлось поменять работу. Потом и вовсе уезжать.
— Но ехал-то ты не в никуда?
— Почти в никуда. Отец как раз Попробовал открыть свое предприятие. И я оказался кстати. Дело было совершенно безнадежным, просто мрак. Но потом жизнь дала нам шанс, и мы его не упустили.
— А как ты попал в Москву?
— Грубо говоря, приехал искать рынки сбыта. Сначала это были наезды. Я чувствовал себя гражданином вселенной: Стокгольм — чужой город, Москва — и подавно.
— Но осел ты все-таки в Москве?
— Только из-за работы. В Москве оказалось много интересного.
— В каком смысле?
— В деловом. Вскоре у меня появилась самостоятельность, я перестал зависеть от отца. Можно сказать, вышел на новый уровень.
— А в Стокгольм ты всегда будешь ездить?
— Ну, в обозримом будущем.
— И когда теперь?
— Наверное, в июле. Но до этого мы съездим к теплому морю. Хочешь?
— Не знаю. Мне больше нравятся холодные моря. — Я прикусила язык — вдруг он подумает, что я напрашиваюсь в Швецию. — Если хочешь, поедем к теплому.
— Денис говорил про Турцию.
Значит, он собирается ехать с Денисом. Всей семьей. Интересно… Неожиданно начало светать.
— Этот час — самый опасный на дороге, — заметил Давид. — После ночи борьбы ужасно хочется спать.
Кругом все расплывалось в сумерках наступающего утра, свет фар встречных машин казался зыбким и ненастоящим. У обочины я заметила старенький «мерседес». Поодаль трое, судя по всему его пассажиры, присели над разгорающимся костром.
— Шашлычок спозаранку, — шутливо бросил Давид.
Но через пять минут нас сзади осветили фары. Давид всмотрелся в зеркало. «Мерс» быстро приближался.
— Странно… — озадаченно произнес Дод и прибавил скорости.
Но «мерседес» не отставал, скоро его длинное тело выползло слева, он поравнялся с нами — я увидела сухие кавказские лица. Преследователи глядели неподвижно, точно целясь. Обойдя нас, автомобиль вильнул направо и преградил путь.
