— Потому что это так.
Я невольно вздрогнула и подняла взор на него. Кисть Кеная все еще покоилась на моей, отчего по телу распространялось его тепло, заставляющее медленно превращаться в воск.
— Кто ты вообще? — почти по слогам проговорила я, сдерживая поток слез.
Я не понимала, как такой парень может возиться со мной — жалкой девушкой, не имеющей друзей, красивого лица и терпимого характера.
— Обычный, ничем не примечательный человек с небольшим складом ума и больной фантазией, — с легкой улыбкой, кинул Кенай.
Совсем не желая того, я ухмыльнулась.
— Я знаю, что ты человек. Я в другом смысле.
Он сел поудобнее, развернувшись ко мне на девяносто градусов и сложив руки на груди.
— Кто я такой? — сместил брови, дабы размышляя, затем взглянул в мои глаза своими шоколадными. — Я тот, чье лицо ты будешь видеть так часто, что оно тебе да надоест когда-нибудь. Я тот, чей голос ты будешь слышать чаще, чем свой. Я тот, кто поменяет твои взгляды на жизнь, Селия Джессика Фрай. Раз и навсегда. И ты забудешь, что когда-то хотела умереть.
Застыв в шоке, я даже не смогла и слово вымолвить, не то, что уж пошевелиться. В горле появился горький ком, провоцирующий на слезы, но я его быстро проглотила, когда крепко стиснула зубы, чтобы не раскиснуть.
— Правда? — еле как выдавила я, затаив дыхание.
— Да, — добро улыбнулся Кенай. — Так что, тебе придется привыкнуть ко мне.
Я измученно выдохнула.
— После гибели родителей, я боюсь привыкать к кому-то, так как знаю, что если вдруг «уйду», сделаю какому-нибудь человеку больно, потому что он тоже привыкнет ко мне. Да и все мы рано ли поздно умрем. За свою жизнь мы привязываемся к людям, а потом, когда они покидают нас, тяжело переживаем эту потерю. Мы чувствуем, что рядом с нами не хватает их, и это убивает. Вроде бы они были, но в тоже время и нет. — Я заметила, что Кенай внимательно слушает меня. — Чем больше мы привыкаем к человеку, тем больнее нам его терять.
Парень еле заметно кивнул.
— Смерть неизбежна, Селия. В скором времени она настигнет нас, и мы не будем готовы к ней. Так что, нужно жить сейчас, не думать о том, что будет завтра или через год. Просто жить этим днем. И не надо бояться становиться с кем-то ближе. Ведь мы все люди, нам свойственно рождаться и умирать.
* * *
Поговорив еще немного со мной о «болезненной» теме, парень сменил бинт на моем запястье и промыл рану под струей холодной воды. Выбросив кровавое изделие из белых волокон в урну, он оповестил, что закончил возиться с рукой, и теперь я могу спокойно опускать рукав кофты.
— Разве тебе сегодня не нужно на работу? — поинтересовалась я, поправляя одежду.
— У меня выходной, — ответил Кенай, вытирая мокрые руки о висящее на крючке полотенце. — Вчера я отпахал за Брэда, а сегодня он будет пыхтеть за меня.
— Вот как, — я микроскопически улыбнулась.
Обойдя стол, шатен оказался возле меня. Его невероятной красоты глаза немного сузились, губы напряглись и через секунды из них вылетели слова, принудившие меня стать напряженной:
— Селия, я… ты знаешь, зачем я пришел. Помнишь вчерашний разговор про нелегкий день? — его рука полезла в задний карман джинс и вытянула два каких-то билета. — В общем вот.
Со смещенными на переносице бровями я взяла их и открыла рот, увидев жирную надпись «Аэропорт „Longview“, Портленд — Сиэтл». В полном негодовании взглянув на Кеная, я дала ему понять, что не врубаюсь, зачем он купил эти билеты и тем более для чего.
Для какой цели?
Зачем?..
Черт побери, зачем?!
— Что это значит? — процедила я дрожащим голоском, взмахнув кистью с листочками.
— Тебе нужно попрощаться с ними.
Я нервно сглотнула, догадываясь о чем он.
Родители.
Кладбище.
Сиэтл.
О, Боже.
Слезы, неожиданно появляющиеся, начали скатываться по щекам. Я всучила билеты в руки Кеная, затем быстрыми шагами направилась в свою комнату, по пути вытирая глаза. Парень увязался следом, выкрикивая мое имя и пытаясь меня остановить за локоть. Когда я оказалась на лестнице, ему все же удалось сделать так, чтобы я притормозила и повернулась.
— Селия, послушай меня, — попросил он, немного тряханув меня, тем самым заставив посмотреть на его лицо.
— Не хочу! — шикнула я, слегка дергаясь.
— Я понимаю, как тебе…
— … ничего ты не понимаешь! Я была готова ко всему, но не к этому! Ты… зачем ты вообще купил билеты в Сиэтл, даже не спросив меня? Я никогда не была на кладбище у родителей, слышишь? НИКОГДА! И я хотела как-нибудь побывать, но только тогда, когда была бы полностью готова. Морально.
Я на самом деле ни разу не посещала «Лейквью», где похоронили моих маму с папой. Когда я очнулась в больнице, мне было больно думать о том, что я, словно плохая дочь, не имела вообще никакого желания сходить к ним на могилку из-за боязни и неготовности. Да тем более тогда мне запрещали покидать палату, и я не особо злилась на себя по этому поводу. А сейчас… совсем другое дело. Я должна, нет, просто ОБЯЗАНА побывать у родителей на кладбище. И пусть мне на данный момент не стало лучше, сердце до сих пор обливается кровью, но мне нужно к ним съездить, а иначе проявлю неуважение.
— Тебе надо с ними попрощаться. Поверь, потом тебе станет легче. Я уже купил билеты, потратил деньги и очень расстроюсь, если ты не полетишь в Сиэтл со мной.
— Я тебя не просила тратить деньги, — подметила я, отвернув голову. — Ты же копишь на Вашингтонский университет, зачем тогда сделал это?
Выдох.
— Ничего страшного, если я взял небольшую сумму на билеты оттуда.
— Небольшую? — язвительно ухмыльнулась я, поворачиваясь к нему. — Конечно, огромное спасибо тебе, Кенай, за то, что сделал, но я не могу полететь в Сиэтл на твои финансы. Как-нибудь в другой раз побываю у родителей на кладбище.
— Селия, — его рука коснулась моей, я вздрогнула, — пожалуйста.
— Нет.
Я собралась уходить, как шатен потянул меня за ладонь.
— Ради своих родителей, ты должна согласиться.
Быстро заморгав, чтобы не расплакаться вновь, я еле заметно кивнула.
— Только в том случае, если я верну тебе деньги за все это.
Карие глаза напротив немного сузились.
— Ты. Мне. Ничего. Не. Должна. Ясно? — выделяя каждое слово, кинул парень. — Я делаю все это лишь по тому, что хочу помочь.
— Ты делаешь для меня слишком много.
— Поверь, это только начало.
Весь полет до Сиэтла я тоскливо смотрела в иллюминатор, вспоминая счастливые моменты из жизни, в которых были мои родители. Кенаю все же удалось добиться от меня согласия, путем минутных уговоров. Он сказал, что не дай Бог я верну ему деньги, то получу их обратно, только в двойном размере. Я не приняла это за шутку, так как он говорил на полном серьезе, что слегка напугало меня.
