— Убирайся! — раздался ее скрипучий голос.
Каролин улыбнулась ей:
— Я пришла к вам в гости, миссис Нофф. Вы приглашали меня.
Молчание.
— Вы не помните меня? Я Каролин Коул. Я живу внизу. Мой муж хотел поговорить с вами о продаже небольшого участка.
— Убирайся!
— Хорошо. Я сейчас уйду. Я принесла вам немного овощей со своего огорода. У нас хороший урожай, и я хочу поделиться с вами.
Старая женщина с трудом спустилась по ступенькам и взяла корзинку из рук Каролин, а затем вернулась в дом и с грохотом захлопнула за собой дверь. Ступеньки тяжело вздыхали у нее под ногами. Почти сразу же распахнулось окно и в нем появилось улыбающееся лицо хозяйки:
— Как поживаете? Я что-то неважно чувствую себя сегодня. Пожалуй, я не смогу принять сейчас гостей — давно не принимала ванну. Вы заблудились?
Каролин начала сначала.
— Нет, я ваша соседка, живу ниже по дороге. Я подумала, что вы были так любезны, навестив меня, и решила тоже зайти проведать вас.
— Я? — потемневшими от грязи руками она попыталась поправить лохмотья вокруг шеи. — Вы уверены, что это была я? Может, это был кто-нибудь другой? Я никогда не выхожу.
— Мы говорили о Луизе.
Ее темные глаза блеснули.
— Ах, да. Луиза. Прекрасная девушка. Только умерла плохой смертью.
— Да.
— Знаете, мой муж тоже умер. И Луиза больше никогда не приходила после его смерти. Наверное, она любила его больше, чем меня. Женщинам всегда нравился мой муж. Его звали Уильям. Мой Уильям. Но он любил только меня, знаете. Больше всего он любил меня…
Слезы потекли по ее морщинистым щекам.
— Больше всего он любил меня. Меня… — после этих слов она захлопнула окно.
Подождав несколько минут, Каролин крикнула:
— Миссис Нофф, мой муж хотел поговорить с вами о продаже.
Но из дома не доносилось ни звука. Она повернулась и пошла обратно, думая о том, что справиться с заданием ей не удалось.
Ночью, доставая кубики льда из холодильника, Джейсон спросил:
— Ну, как далеко зашли твои отношения с Мэтти Нофф?
— Боюсь, что не очень.
— Она встретила тебя с револьвером?
— Нет. Но все равно все вышло плохо. Она ни на что не реагирует, кроме как… — Каролин замолчала, ей не хотелось напоминать Джейсону о запретной теме.
— Кроме чего?
Каролин пробормотала:
— Кроме Луизы.
— Ты же обещала избавить меня от этих разговоров.
— Я знаю. Но Мэтти говорит только о ней.
— Значит, вас стало двое!
— Улыбнись, когда говоришь так. Боюсь, Джейсон, я не смогла сделать для тебя ничего полезного.
— Ты зато приносишь мне гораздо больше пользы в другом, — он коснулся подбородком ее шеи. — Вы очень профессионально выполняете обязанности жены, миссис. Вы пунктуальны, исполнительны и достойны повышения.
— Босс, прекрати крошить сэндвич на ковер!
— О’кей. Но я все же не могу даже думать спокойно о том, что кто-то верит в то, что умерший возвращается для того, чтобы еще пожить, — он покрутил пальцем возле виска. — Наверное, они все-таки того…
— Но ты не можешь заставить людей не говорить об этом, если они думают иначе, чем ты.
— Давай больше не будем об этом.
Она подумала: «Луиза для меня так же реальна, как свет из окна. Даже безумная Мэтти, и та знает, что она реальна». Но она не произнесла ни слова.
Она поцеловала его и потерлась щекой о его подбородок.
— Босс, прости меня, я сделала ужасную вещь. Я забыла положить оливки в твой мартини.
* * *
На следующий день с утра шел дождь. Обычно Каролин даже радовалась дождю, разнообразившему безоблачно-безмятежные дни. Но сейчас она чувствовала, что что-то изменилось. Казалось, дом погрузился в ожидание и замер, к чему-то прислушиваясь. На смену покою пришло скрытое беспокойство.
Она бродила по дому, старалась придумать себе домашние дела, чтобы занять себя хоть чем-нибудь. Каролин вспомнила, что сегодня ночью опять слышала какой-то дальний шум. Больше всего он напоминал ей мягкий гул падающей воды.
Каролин вспомнила, что шум этот возник одновременно со стуком капель дождя по крыше.
Монотонность этих ударов угнетала ее. Казалось, не будет конца этому дождю. Он проникает везде, впитывается в песок, в землю, пропитывает тело. Каролин представила свое тело, сквозь которое проникает дождь, размывает его, смешивает с землей…
А ночью она опять слышала сквозь сон жалобный плач. Но она не была уверена, что плакала не она сама.
Но в следующие ночи она опять слышала этот плач и была уже уверена, что плакала не она. Она лежала, прислушиваясь к этим звукам, и не могла шевельнуть ни одним мускулом. Это был только звук, но он был так реален и раздавался совсем рядом, сразу за входной дверью.
Наконец она решилась, успокоила дыхание и села в постели. Сквозь открытую дверь можно было увидеть почти весь коридор. Но лунный свет ярко освещал лишь спальню, а холл оставался темным, и ничего в нем нельзя было разглядеть.
Она пододвинулась к Джейсону и окликнула его. Он не просыпался. Она потрясла его за плечо, потом сильнее. Он всегда просыпался с большим трудом.
— Проснись, Джей, проснись. Я слышу что-то.
— Что? — спросонок он ничего не понимал. — Что? Ты чего?
В темноте Каролин смогла рассмотреть, открыл ли он глаза.
— Тсс-с, послушай.
Через минуту он сказал:
— Ничего не слышу. Тебе, наверное, опять что-то почудилось?
— Нет, я не спала. Я не могу спать. Просто лежала и вдруг услышала это.
— Ну и что ты опять услышала?
— Я… Я услышала, что кто-то плачет.
— Где?
— За входной дверью. Или, может быть, уже в гостиной.
Со вздохом он выбрался из постели. Не включая свет, вышел в коридор, спустился по ступеням. Она прислушивалась, стараясь понять, что происходит в темноте.
Но ничего не случилось. Он просто вернулся и проворчал:
— Все заперто. Никого и ничего. Опять это твое воображение! — он бросился на кровать и укрылся с головой простыней.
— Но я слышала, Джей. Я не спала.
— Мой совет — начинай пить снотворное. В ванной комнате, кажется, остались какие-то таблетки, которые привезла Эллен.
— Мне не нужно снотворное.
— Зато мне нужно, чтобы ты его принимала.
«Джейсон, люби меня, я боюсь».
Но эти слова остались лишь у нее в сознании. Она так и не решилась произнести их вслух. А Джейсон отодвинулся от нее на самый край их огромной кровати и повернулся спиной.
А она пролежала всю ночь, глядя в потолок широко раскрытыми глазами и прислушиваясь. Но больше этой ночью она не услышала ничего, кроме далекого лая Скинни.
