Я сидела и наслаждалась тем образом, который Дэн Уитерби впечатал в мое сознание. Я из тех, кто умеет разрешать проблемы. Не пасует перед трудностями. Добивается своего, решительно доказывая собственную правоту.
Секунды текли. Образ начал тускнеть.
Я вновь стала сама собой.
Посмотрела на часы в правом нижнем углу монитора и ахнула. Почти полдень! Я все утро пробегала с этой обложкой.
А ведь нужно звонить авторам!
Я просмотрела список, вычеркнула имена четверых, чьи рукописи украла Касси, подумала о китайском ресторане, который обнаружила за углом. Большая порция курицы в лимонном соусе и пекинские равиоли добавили бы мне храбрости.
Правда, могла отлететь пуговица на юбке, которую утром я застегнула с таким трудом…
Желудок урчал. Жалкий пакетик с ленчем, который я принесла из дома, насмехался надо мной. Разве я могла звонить двадцати одному… нет, семнадцати авторам, подкрепившись всего лишь салатом с тунцом и яблоком? Авторам, которые уже знали, что я — круглая идиотка, а может, и хуже.
Курица в лимонном соусе, курица в лимонном соусе, курица в лимонном соусе.
Вздохнув, я сняла телефонную трубку и набрала номер. Очень хотелось побыстрее с этим покончить.
К половине шестого я превратилась в выжатый лимон. Мало того что три часа разговаривала с авторами, так в самом начале пятого на пороге моего кабинета появилась Джейнис Уанч со списком долгов. За неполный день он удлинился еще на добрые полстраницы. Что-то — возможно, взгляд Джейнис — подсказывало мне, что я нерационально расходую рабочее время.
В конце дня я наполнила сумку «домашним заданием» и поплелась к лифту.
— До свидания, Ребекка, — попрощалась со мной Мюриэль. Телефоны молчали, но наушники на голове показывали, что она готова тут же ответить на телефонный звонок. Вот уж кто не тратил впустую ни секунды.
— До свидания.
— Собираешься поработать вечером?
Я пробурчала в ответ что-то неразборчивое.
Последовала пауза. Мюриэль не сводила своих немигающих глаз с меня, а я уставилась на двери лифта. Наконец они разошлись.
В кабине уже стоял мужчина, которого я узнала. Поначалу решила, что он кинозвезда или какая-то знаменитость, потом вспомнила: это тот самый красавчик, с которым я поднималась в лифте в день моего первого собеседования в «Кэндллайтс букс». Он еще посоветовал мне не нервничать и предупредил о помаде на зубах. Должно быть, подумал, что я бестолочь.
— О, привет! — поздоровался он, узнав меня.
Выглядел он таким же свеженьким, как в утро нашей первой встречи, тогда как на мне, несомненно, сказались тяготы рабочего дня. Волосы, которые я не расчесывала с восьми утра, патлами падали на уши, макияж выцвел под флуоресцентными лампами, от долгого сидения юбку обезобразили складки. Я не подходила под стандарты красавчиков. Они любили красивое окружение.
— Значит, вы получили работу, — продолжил он. — Поздравляю.
Мне хотелось поплакать у него на плече.
— Спасибо. Теперь я очень хорошо понимаю смысл фразы: «Будь осторожна с желаниями».
— Это всего лишь синдром новой работы. Пройдет, когда вы получите первый чек.
Чек! Как-то совсем об этом забыла, хотя именно ради чека я сюда и нанялась. И теперь получение чека вдруг стало ассоциироваться у меня со светом в конце тоннеля. Или морковки перед ослом. За все страдания в конце концов заплатят. От одной этой мысли спина выпрямилась, плечи расправились.
На первом этаже Красавчик подержал дверь, дожидаясь, пока я выйду из здания первой (как и положено галантному кавалеру).
— До свидания, — попрощался он со мной.
— До свидания, — ответила я и зашагала к станции подземки куда более приободренная, чем в тот момент, когда входила в кабину лифта. Да, красавчик мне требовался двадцать четыре часа в сутки. Красавчик карманного формата[37].
С другой стороны, не помешал бы и полноразмерный красавчик.
Поезд долго не приходил, потом умудрился остановиться в тоннеле, поэтому к себе на третий этаж я поднималась чуть ли не в семь часов. Дверь открылась, из квартиры выскочил Максуэлл со скоростью циркача, которым только что выстрелили из пушки. Он вибрировал от распиравшей его энергии и оглушительно залаял. Наконец, видя, что его энтузиазма недостаточно для того, чтобы я ускорилась, уселся на верхней ступеньке и, виляя хвостом, стал наблюдать, как я преодолеваю последний пролет. Глядя на эти обожающие глаза и смешные, с висящими кончиками ушки, я не могла не улыбнуться.
Флейшман ждал, привалившись к дверному косяку.
— Как прошел день?
Ответить было непросто, потому что я не знала, хватит ли у меня синонимов к слову «плохо», чтобы охватить все свершившиеся за день события. Я переступила порог со щенком на руках и опустила его на пол. В квартире теперь пахло собакой.
— Где Уэнди?
— Как это «где»? Заточена в гулаге Нью-Йоркского университета.
Я плюхнулась на диван — прямо на Макса. И как только он успел так быстро туда запрыгнуть? Вероятно, тренировался, не тратил время попусту. Я позволила ему забраться мне на грудь и лизнуть в подбородок. Слишком устала, чтобы сопротивляться.
— Ты в порядке?
Я разлепила один глаз. Флейшман наклонился надо мной, на лице его отражалась тревога — совсем как у прохожего, который остановился на улице рядом с застывшим на лавочке бомжом, пытаясь понять, жив тот или умер.
— Отлично.
— Я рад. Как насчет обеда?
Я покачала головой.
— Перестань, Ребекка. Ты должна есть.
— Не должна. Еда это только затягивает.
— Что «это»?
— Мою жизнь.
— Ты же не села на диету? — обеспокоился Флейшман.
— Я слишком устала, чтобы есть.
— Лучшее средство от усталости — прогулка.
Мне пришлось собрать последние силы, чтобы поднять голову и гневно глянуть на этого маньяка.
Он нетерпеливо улыбался. Как и щенок.
— Максуэлл и я целый день просидели дома. Нам просто необходимо подышать свежим воздухом!
Значит, он опять прогулял работу, а теперь хотел, чтобы я выгуляла собаку?
— И я хочу, чтобы ты рассказала мне о своем дне.
Я позволила себя убедить. Особенно после упоминания слова «мороженое». Переоделась в кроссовки и велосипедки, и мы вышли за дверь: мой сосед по квартире, моя собака и я. Впервые мы вместе повели в парк маленького Макса.
Уэнди была права. Совместное владение собакой сближает. Но что в этом плохого? Я знала, сколь опасны подобные мысли (позволить себе воспарить на крыльях надежды), но нам с Флейшманом было что вспомнить. Поэтому иногда я, скажем так, испытывала к нему нежные чувства… и разве это ужасно?
