Нокс сжимает мою руку, но его лицо остается пустым. Да уж — крепкий орешек, чтобы расколоть.
Злость пульсирует во мне.
— Мне почти двадцать три, Нокс. Я уже не чертов ребенок! Верни мне назад мою жизнь! Я этого заслуживаю, ты так не думаешь?
Моя злость, должно быть, заразна, потому что Нокс неожиданно садится и стреляет в меня грозным взглядом. Я вздрагиваю, когда он без предупреждения резко кричит:
— Утверждение «иметь жизнь» — переоценено. Если бы я был твоим отцом, я бы поступил точно так же, Лили. Это справедливо по отношению к тебе? Черт, нет, но ты просто не...
Неожиданно останавливаясь, он говорит саркастически.
— Что ты хочешь узнать, принцесса? — он говорит «принцесса» так, будто бы это оскорбление. Закипая, он продолжает. — Ты хочешь узнать о том, что это уже не первая попытка похищения тебя? Ты хочешь знать то, что в прошлый раз, они почти тебя достали? Что твои мама и папа почти потеряли тебя? Что еще? Ах, конечно! Ты хочешь узнать о том, что тот день, когда я пришел, чтобы забрать тебя — был днем, когда я получил заказ на твое убийство?
Моя кровь холодеет.
Что он только что сказал?
Я всё еще обрабатываю информацию, которую он обрушил на меня как бомбу, а он тихо говорит:
— Утверждение «иметь жизнь» — переоценено. Поверь мне. Нет жизни, которую можно было бы прожить, если ты холодный и мертвый. У твоего отца есть свои причины. Тебе нужно кому-то доверять, Лили. — Он невесело смеется и проводит рукой по своим коротким волосам. — Полагаю больше не мне.
Можете называть меня глупой, но то, что он мне только что рассказал, не заставляет меня перестать ему доверять. На самом деле я думаю, мое доверие к Ноксу поднялось на очередной уровень. В действительности, я никогда не ожидала, что он может мне рассказать так много.
Мы некоторое время таращимся друг на друга, пока я не шепчу:
— Я была в беде, и ты пришел за мной?
Нокс смотрит вниз на коричневый ворсистый ковер, медленно кивая.
Я стремительно пересекаю кровать, чтобы быть ближе к нему.
— Может быть, хотя бы на одну ночь мы можем притвориться, что нравимся друг другу и объявить перемирие. — Он смотрит на меня, нахмурившись, и я добавляю, заставляя его замолчать: — Потому что я действительно могла бы обнять тебя прямо сейчас.
Не ожидая от него ответа, я легонько толкаю его на кровать. И Нокс позволяет мне это. Его руки немного разведены, и я располагаюсь на изгибе его руки, прижимаясь к накачанному телу. Голова покоится на его плече, и я издаю вздох облегчения. Кладу руку на его грудь, он прижимает меня ближе к себе и бережно запускает руку в мои волосы.
Я думаю о миллионе вещей одновременно и чувствую потребность озвучить ему одну из них.
— Я доверяю тебе, Нокс. Ты не причинишь мне вреда. Я знаю это. — Я шепчу: — Я тебе доверяю.
Рука в моих волосах застывает, проходит мгновение, прежде чем он вздыхает.
— Возможно, тебе и не следует, Лили.
Я пропускаю это мимо ушей. Я знаю, что чувствую, и, в конце концов, принимаю его совет.
Я прислушиваюсь к своей интуиции.
***
Зажатая чем-то твердым, я пытаюсь открыть глаза. Пытаюсь повернуться, но такое впечатление, что у этой кровати есть ремни безопасности. Смотрю вниз и вижу, что ремень безопасности — это мускулистая рука, обернутая вокруг моей талии. Сейчас, когда я уже немного больше проснулась, я осознаю, что кто-то дышит мне в шею, прижимаясь ближе ко мне. Ближе к моей заднице.
Мои глаза широко открываются, когда я слышу, как Нокс жалобно скулит во сне. Я мысленно спрашиваю сама себя. «Это то, о чем я думаю?»
Мой сонный мозг отвечает. «Сейчас рано, мы испытываем твердое давление в районе нашей задницы, восхитительный мужчина лежит в нашей кровати. Я отключаюсь». И он отключается.
Мое сердцебиение ускоряется, я тяжело сглатываю. С моей стороны было бы вежливым вылезти из кровати. Сейчас же.
Но мне настолько чертовски уютно, что я просто не могу найти в себе силы сделать это. Мой мозг быстро сообщает мне еще одно отличное оправдание, чтобы не покидать эти сильные руки. Нокс не спал нормально целую вечность. С тех пор как я с ним познакомилась. К черту всё. Я полагаю, вежливым будет — дать ему поспать.
Прижался ко мне, будто бы я его гигантский плюшевый мишка.
На моем лице расплывается улыбка. Я никогда никому не признаюсь в этом, но мне нравится Нокс. Я не знаю с чем это связано. Всё, что я знаю — у меня стокгольмский синдром.
Мой мозг закатывает глаза на меня и бубнит. «Да уж. Как скажешь».
Окей. Нет. У меня нет стокгольмского синдрома.
Я знаю, что это частично из-за того, что он грубоватый, искренний и честный. Я думаю, можно сказать, что я ценю всё «настоящее» в нем. Господь свидетель, что моя жизнь была настолько затворнической, что удивительно, что моя кожа не настолько бледная, чтобы быть прозрачной.
Мой мозг с упоением одобрительно восклицает, когда его рука на мгновение прижимает меня. Затем он полностью меня отпускает, быстро встает и направляется в ванную.
Охренеть.
В душе включается вода, и я заставляю себя встать с постели. В любом случае без него в этом нет никакого веселья. Вставая, я потягиваюсь, одетая только в огромную майку Нокса и трусики, которые я выстирала в раковине, затем обыскиваю его черную сумку. Наклоняюсь вперед, и моя голова дергается, когда открываются двери ванной и в них стоит Нокс; на нем опять лишь крошечное, коротенькое полотенце. Я борюсь с порывом мечтательно вздохнуть и спрашиваю настолько безразлично, насколько могу.
— Тебе что-нибудь нужно?
Указывая подбородком на черную сумку, он смотрит вниз на майку, которая на мне надета, задерживаясь на мне взглядом, и отвечает:
— Боксеры.
Доставая пару черных, я бросаю их ему, и как только он их ловит — скрывается за закрытой дверью.
Любопытно, на что он так уставился, я поворачиваю голову и осматриваю свою самодельную пижаму.
О, боже! Отлично. Просто прекрасно.
Нокс увидел мою грудь.
Мои щеки краснеют. По крайней мере, он не видел сосок. Просто бледную белую кожу груди сбоку.
Вид груди с боку не вызывает никакого эффекта. Какая мне разница? Я видела его голую задницу. Его великолепную, красивую голую задницу. Мне интересно, как она ощущается. Похоже, что на ней можно попрыгать.
Когда я витаю в своих мыслях, Нокс открывает дверь и спрашивает.
— Хочешь принять душ перед завтраком?
Желая как можно быстрее выбраться из замкнутого с ним пространства, я брызгаюсь его дезодорантом, прежде чем бросить его ему. Он также брызгается и бросает его мне назад. Я отвечаю:
— Неа. Пойдем.
Натягиваю свои штаны для тренировки, и Нокс останавливает меня своим отталкивающим взглядом и словами:
— О, нет.
— Прошу прощения?
Качая головой, он смотрит вниз на мою одежду сквозь нахмуренные брови.
— Ты не выйдешь в таком виде, Лили. Надень что-нибудь другое.
Я не совсем понимаю в чем, собственно, проблема.
— А что не так с тем, во что я одета?
Подходя ко мне, он зажимает верхнюю часть майки между большим и указательным пальцами и заявляет:
— Это неприемлемо для того, чтобы спускаться вниз.
Ха! Теперь я понимаю, о чем он говорит. Я медленно киваю головой и хихикаю.
— Это из-за боковой сиськи?
Его лицо становится растерянным.
— Б-б-боковой с-сиськи, — поднимая руки к голове, он медленно трет виски, как будто бы у него мигрень, и бубнит: — Я не уверен, что хочу знать, но что вообще такое боковая сиська?
Закатывая глаза, я отвечаю:
— Ну, ты видел мою грудь сбоку. Всё нормально. Я видела твою задницу, поэтому мы квиты. Пойдем.
Подходя к двери, Нокс жестко говорит.
— Я серьезно, Лили. Ты не выйдешь отсюда в таком виде. Ты просто напрашиваешься на неприятности. Надень чертов лифчик.
Ну, кто же знал, что Нокс такой скромник?
Я бросаю ему в ответ.
